Глава 3
Город свободных нравов

Каждая девушка имеет свой интерес в жизни, и только одна я живу, как ночной сторож при чужом складе.

Или сделайте со мной что-нибудь, папаша, или я делаю конец моей жизни…

И. Бабель. Одесские рассказы

Профессиональная проституция возникла в России намного позже, чем в других странах, – лишь при Петре Великом. Тогда как «жрицы любви» существовали, сколько себя помнит человечество: во времена Древней Греции, Рима, Вавилона и Иудеи. В те далекие эпохи на многие вещи смотрели проще, в том числе и на продажу собственного тела. Впрочем, и в России еще в 1649 году царю Алексею Михайловичу, отцу Петра I, пришлось издать указ, обязывающий городских объездчиков следить, чтобы «на улицах и в переулках продажных бродячих женщин не было».

Однако широкое распространение проституции в России случилось позже и стало своеобразным следствием преобразования общества «на западный манер», затеянного великим царем-реформатором. Хотя это занятие, по крайней мере формально, преследовалось законом и при Петре, и особенно при Елизавете Петровне и Анне Леопольдовне. За блуд женщин ждало наказание розгами, а затем заключение в монастыре для покаяния и перевоспитания.

Несмотря на подобные меры, в России именно в этот период началась повальная эпидемия венерических заболеваний, в частности сифилиса, затронувшая даже царствующий дом. Она так стремительно распространялась по городам и селам, добравшись до Урала и Сибири, что, согласно статистике, к 1880 году от нее пострадала пятая часть населения. И это было неизбежно, поскольку проституция лишь набирала обороты, после того как в России возникли большие группы неженатых мужчин (чиновников, солдат и матросов).

Озаботившись здоровьем своих подданных, особенно воинства, Екатерина II издала «Устав городского благочестия». В соответствии с ним публичные женщины были обязаны проходить регулярный медицинский осмотр и заниматься своей деятельностью только в специально отведенных для этого районах города. А император Павел I даже ввел для проституток нечто вроде униформы – желтое платье, и с той поры символом «профессии» стал именно этот цвет. Позже публичных женщин обязали иметь медицинское свидетельство, которое стали называть «желтым билетом».

Затем, уже при Николае I, была создана жесткая система полицейского и медицинского надзора за проститутками, которая функционировала вполне успешно. Она предусматривала осмотр публичных женщин в полицейских участках, что было отменено лишь в 1909 году.

В 1861 году император Александр II своим указом отменил крепостное право в России, и это привело к бурному развитию капитализма в стране. В городах становилось все больше свободных и обеспеченных мужчин, желавших потратить свои деньги на жриц любви. И повсюду стали возникать публичные дома.

Екатерининская площадь в Одессе, начало XX века.

Публичный дом по закону могла содержать только женщина. Девушки, жившие в нем, были свободны от большинства бытовых хлопот: их обеспечивали крышей над головой, пропитанием, одеждой, охраной и прочим. Тем не менее проститутки оставались совершенно бесправными перед своей хозяйкой, которую называли «мамочкой» или «мадам». Часто они попадали в долговую кабалу к ней, то есть фактически в рабство.

И пусть количество домов терпимости под давлением общественного мнения существенно сократилось к началу XX века, зато стало больше женщин, «работавших» самостоятельно. Большинство проституток происходило из крестьян, и на то были свои причины. Девушки отправлялись на заработки в город, но часто им не удавалось никуда устроиться, а тем временем на вокзалах и возле фабрик их подстерегали вербовщики. Нередко девушек, даже совсем юных, увозили в город обманом, пообещав пристроить на какое-нибудь место, и действительно «трудоустраивали». В Одессе босяки империи Корнилова даже немало этим гордились, хотя утверждали, что девушки попадали не только в жрицы любви, но и в кухарки, прачки, уборщицы. И заодно уж становились осведомителями, кто в полиции, кто в бандах.

Проститутки появились в Одессе в первые же годы после ее основания. Многие из них обитали в соседних селах, таких как Нерубайское и Гниляково, возникших намного раньше Южной Пальмиры. Имея семьи и даже детей, эти жрицы любви при первой возможности устремлялись в город и посещали на дому молодых офицеров и унтеров. В городских архивах можно найти жалобы крестьян, просивших де Рибаса вернуть в семьи жен и матерей, ведь «хозяйства без женщины приходят в упадок». Однако градоначальник ничем не мог помочь: эти дамы были свободными, крепостного права в Новороссийском крае не существовало никогда.

В архивах можно также найти свидетельства того, что и сам дюк де Ришелье столкнулся с этой проблемой. Попытки бороться с проституцией он начал предпринимать уже на третий год своего правления. Возглавляемые полицмейстером отряды полиции предпринимали рейды по одесским публичным домам, закрывая их и пытаясь привлечь их обитательниц к уголовной ответственности. Увы, как всегда, из этого ничего не вышло.

Проблема заключалась в том, что женщин не за что было привлекать: на тот момент в Российской империи не было закона, запрещавшего продажу своего тела. Дома терпимости существовали вполне официально, под надзором врачей и полицейских. И поэтому Ришелье был вынужден с ними смириться. Более того, в 1812 году, когда формировалось одесское народное ополчение для борьбы с Наполеоном, по личному дозволению дюка в двухтысячный отряд зачислили более двадцати проституток.

Светлейший князь Михаил Воронцов, который сменил Ришелье и Ланжерона на посту градоначальника Одессы, тоже пытался пресечь деятельность жриц любви, но в итоге это привело лишь к распространению нелегальной и неконтролируемой проституции, следствием чего стала эпидемия сифилиса, причем не в одной только Одессе, но и во всем Новороссийском крае. Учтя это обстоятельство, Воронцов отменил свои запреты, и в городе возникло несколько благоустроенных публичных домов, за которыми пристально надзирали как врачи, так и правоохранительные органы. Преемник Воронцова, граф Строганов, в свою очередь, отказался устраивать гонения на проституток и дома терпимости, заявив, что скорее не его указы искоренят проституцию, а проституция искоренит чиновников Новороссийского края, да и его самого. Он поступил иначе: повысил налоги на публичные дома, что позволило ему существенно пополнить бюджет города. По его словам, «порт в прибылях не может сравниться с доходами от домов терпимости».

А с 1860 года в Одессе начинается особый расцвет этой древнейшей профессии.

Собственно, Одесса всеми приезжими – купцами и промышленниками, офицерами и чиновниками различных ведомств, людьми света и даже воротилами преступного мира – воспринималась как город свободных нравов: сюда съезжались, чтобы отдохнуть и забыть о доме. Конечно, индустрия сексуальных услуг расцвела с невиданной силой. К тому же профессия проститутки в Одессе не считалась особенно позорной, что в полной мере отображено в одесском юморе.

В городе функционировало более двадцати домов терпимости, где в общей сложности было зарегистрировано свыше шести тысяч женщин, занимавшихся продажей собственного тела. Дома терпимости в Одессе располагались как в центральных фешенебельных районах, так и в беднейших кварталах. Своего рода первенство по предоставлению сексуальных услуг удерживала улица Глухая, находившаяся в самом центре Молдаванки. Длиной она была не более 250 метров, но почти все дома здесь были притонами и одноэтажными борделями, а любовные услуги стоили от 25 копеек до рубля.

«Ночные бабочки» Одессы были женщинами удивительной красоты – слияние крови самых разных народов давало потрясающие результаты. К тому же дамы эти были необыкновенно темпераментными. Даже крупные газеты Петербурга и Москвы в превосходных степенях описывали красоту одесских «девочек». Поэтому, кстати, их еще и похищали, чтобы продать в гаремы и бордели.

Этим своеобразным бизнесом чаще всего занимались портовые босяцкие банды. Правда, банды эти не брезговали и дочерьми богатых семейств, превращая их в «живой товар». Иногда девушкам удавалось сбежать с кораблей, увозивших их на чужбину, но далеко не все могли доплыть до берега.

Так случилось и с дочерью княжеского рода, которую мы уже упоминали и сейчас назовем княжной Марией В. Но начнем по порядку.

На берегу моря в районе Аркадии полиция обнаружила труп молодой девушки. Следователи долго не могли установить ее личность, но вскоре сыщикам стало известно, что богатый дом князя В. был ограблен неизвестными. Бандиты похитили крупную сумму денег, драгоценности. Сам хозяин был жестоко убит, а его дочь бесследно исчезла.

Марии В. было семнадцать. Несмотря на благородное происхождение, она предпочитала водить дружбу с весьма темными личностями – завсегдатаями одесских притонов, содержателями припортовых кабаков и борделей. Среди них выделялся некий Петр Степанов (имя мы изменили, ведь дело-то не в имени, а в сути истории, которую мы расскажем). У Марии даже был кратковременный роман с ним. Помимо прочих достоинств, Степанов был завсегдатаем борделей с улицы Глухой. Степанов привлекал Марию авантюрной романтикой, но родители, богатые люди благородного происхождения, конечно, были против связи дочери с подобной личностью. Девушке сватали в женихи молодого офицера из рода Горчаковых. И вскоре Мария прислушалась к родителям и согласилась вступить в брак с Горчаковым-младшим. Девушка разорвала отношения с авантюристом Степановым, но этот самый авантюрист измены простить не смог.

По данным городской полиции, Степанов долгое время руководил бандой, которая, в частности, похищала девушек и молодых женщин, продавая их в рабство в публичные дома Константинополя, Варны, Афин и Бухареста. За каждую проданную девушку бандиты получали от владельцев заграничных борделей по 150–200 золотых рублей. Банда имела в своем распоряжении быстроходные шхуны для перевозки «живого товара». Преступников долгое время прикрывали некоторые чины пограничной полиции.