– Ваше высочество, когда вы обучаетесь фехтованию, зачем вы это делаете? – быстро спросила девушка. Таким тоном, что Ильтар смешался. Это был тон наставника – решительный, требовательный, предполагающий немедленный ответ.
– Я – принц… я – рыцарь… я – защитник… – растерянно пробормотал застигнутый врасплох юноша.
– Я – такая же шпага в ваших руках, ваше высочество.
– Ты не шпага, ты – живой человек! – возмутился пришедший в себя принц. – Я…
– Вы тоже живой человек, ваше высочество. Но это ничего не меняет. Этот урок должен быть усвоен так же, как и все остальные. Это ваш долг. Как рыцаря и защитника.
– Но…
– Я сумею вам понравиться, ваше высочество…
– Не сумеешь, – отчаянно вздохнул принц. – Тебя слишком хорошо этому научили.
– Верно. А теперь мой черед научить вас. Чтобы к тому моменту, когда вам это понадобится и вы действительно полюбите кого – то…
– А ты? Разве ты ничего не значишь?
– А кто сказал, что вы мне не нравитесь? И разве я не нравлюсь вам?
Принц не ответил. Молча смотрел ей в глаза, долго смотрел. Наконец сказал:
– Я хотел… не любви, нет. Но хоть какой – то привязанности… Не для королевства. Для себя. Могу я хоть что-нибудь оставить для себя?!
– Можете, – жестко ответила девушка. – Вашу смерть. Короли умирают, когда им заблагорассудится, а не тогда, когда это выгодно государству… даже маги пока ничего не смогли с этим сделать. Смерть – это все, что у вас есть своего, ваше высочество. Все остальное принадлежит государству.
Принц в изумлении таращился на нее.
– А что до привязанности… симпатия, не больше, – мягко добавила девушка. – Было бы очень плохо, если бы вы и в самом деле привязались ко мне, ваше высочество. Боюсь, мы не можем себе этого позволить. Будет лучше, если мы постараемся стать друзьями. Союзниками. И конце концов, нам ведь и дальше вместе работать. Вполне возможно, что мы будем часто видеться, я ведь действительно сотрудник секретной службы и занимаюсь не только тем, чему намерена вас обучить.
– Значит, ничего… кроме смерти… – пробормотал принц.
– Вам действительно повезет, если вы полюбите вашу прекрасную принцессу, когда придет время и вы ее встретите, – светло и чуть печально улыбнулась девушка. – Тогда у вас появится еще что – то свое. Но даже она не будет принадлежать вам целиком. Как и вы не сможете целиком принадлежать ей. Королям часто приходится жертвовать любовью во имя долга, и только плохие короли поступают наоборот.
– Я… понимаю. Долг прежде всего.
– Мы в одной лодке, ваше высочество. У меня тоже нет ничего, кроме служения. И смерти.
– Ты все – таки понравилась мне, уважаемая наставница, – тихо промолвил принц.
– Чем же? – улыбнулась девушка.
– Правдой.
– Это то, что я надеялась услышать от своего господина.
– Начнем урок, уважаемая наставница? – решительно промолвил принц и взял ее за руку.
И служба безопасности приняла его в свои нежные объятия.
Хомяк был самый обыкновенный. Или – нет?
«Наверное, все – таки нет», – подумала королева Кериан, рассматривая подарок. Хомяк как будто слегка посверкивал – если как следует приглядеться, можно было заметить вокруг него еле видную радугу. Во всем остальном выглядел и вел он себя как самый обычный грызун – сидел и грыз морковку. Что ж, прочие восхищенные созерцатели к зверьку и вовсе не приглядывались. По правде говоря, интересовал их отнюдь не хомяк…
– Какой он хорошенький! – воскликнула одна фрейлина.
– А глазки – то какие! – подхватила другая.
– А усики! – поддержала общий восторг третья.
– А лапки! – выпалила четвертая.
– А ушки! – выдохнула пятая.
– А пузико! – умилилась шестая, хотя пузика видно не было.
– А… – запнулась седьмая, не зная, что бы еще похвалить. Экая досада – опоздала! Хомяк раньше кончился. И что же теперь делать?!
Остальные поглядели на нее с насмешкой.
– Ах, он весь – весь красивый! – нашлась наконец она. И насмешливые взгляды сменились завистливыми: мало того, что высочайшее внимание к себе привлекла, так еще и догадалась похвалить королевского хомяка всего сразу. Вот ведь зараза, из – за нее королева может подумать, что всем остальным в ее хомяке понравилось только что – то одно, а все прочее не приглянулось вовсе! Кошмар! Катастрофа! Ведь не за – ради хомяка они все тут собрались, можно подумать, они хомяков не видели! А ради того, чтоб ее величество обратила внимание на то, как они ее хомяком любуются. И чтобы какая – то мерзавка все – все испортила? Одной фразой?!
Нужно было срочно спасать положение. И пошло – поехало, понеслось – поскакало…
– Красавец!
– Умница!
– Лапочка какая! – наперебой восклицали придворные.
– Душечка!
– Ах, он очарователен!
– Восхитителен!
– Прелестен!
– Изумителен!
Хомяк с подозрением косился на этих странных шумных существ. Если бы он мог, то точно покрутил бы лапкой у виска. Доверия они у него явно не вызывали и вообще были нехорошие. На них было надето столько всего блестящего и вкусного, а они его не угощали. Уже вторую неделю у него во рту ни изумрудинки не было. В крайнем случае, он был согласен на большой рубин. Морковка – это, конечно, хорошо, но с рубином – никакого сравнения!
Хомяк внимательно оглядел пестрое сборище, презрительно фыркнул и отвернулся.
– Так что ты за праздник объявил? – поинтересовалась королева, когда они остались одни.
– Не помню, – отмахнулся король. – А что, это важно?
– Да нет, просто интересно.
– Вот и спросишь потом у церемониймейстера, а то у меня за хлопотами все из головы вылетело. Не так легко было доставить хомяка в такой короткий срок. Королевские маги с ног сбились, да и я малость понервничал.
– Давай ему браслет скормим, – предложила королева Кериан, почесывая хомячку брюшко.
– Не надо, – покачал головой король Илген, присмотревшись к лежащему на столе браслету. – У бедняги от него несварение сделается. Ты припомни, каких времен этот браслет.
– А каких? Я привыкла различать браслеты по красоте, а не по возрасту. Этот, к примеру, мне никогда не нравился.
– И неудивительно. Прадедушкино царствование, что тебе может в нем нравиться? Прадедушка, если б не прабабушка, пропил бы королевство безо всякого волшебного хомяка. Пропил, проиграл… Словом, браслет наверняка не из чистого золота, хоть и королевский, да и камни внушают подозрение. Про художественную ценность вообще молчу.
– Понятно теперь, почему при его царствовании существовало правило проверять исходящие, – проворчала королева. – Твоя несчастная прабабушка небось добилась, чтоб ввели.
– Возможно… Давай мы ему лучше вот этот рубин скормим. – В руке короля появился крупный алый камень. – Ручаюсь, он настоящий, и мы не отравим нашего маленького спасителя.
– Еще одна пропавшая драгоценность, – с мечтательной улыбкой заметила королева.
– Пойдет в общий список съеденного, – хмыкнул король.
– Не приведи Боги, кто-нибудь додумается его убить. – Королева передернулась. – Он, конечно, королевский, но за такие прегрешения…
– Не посмеют, – мотнул головой король. – Знаешь, сколько он стоит?
– Сколько же? – вздернула брови королева Кериан.
– Не меньше половины стоимости твоей шкатулки.
– Ох…
– Это если покупать его на родине. А если у нас…
– Ужас какой! Мы не разорили казну?
– Казначей у меня то же самое спросил.
– И что ты ему сказал?
– Порекомендовал сходить на досуге посмотреть на плаху и подумать о вечности. Он сразу замолчал.
– А как же…
– А на самом деле, – рассмеялся король Илген, – когда наш маленький певчий друг сделает свое темное дело, мы его продадим. Вернем в казну все потраченное, и еще кое-что останется… на всякий случай. Ты же не обидишься, что придется продать твой подарок?
– Не обижусь. А как ты собираешься объяснить его исчезновение?
– Ну, поскольку он живой, то вполне может умереть, верно? – заметил король.
– Верно.
– А мертвый он ничем не отличается от другого такого же, так что подменить одного зверька другим… живого мертвым…
– И от чего он умрет? – поежилась королева.
– От естественных причин, – ответил король.
– Например, от обжорства?
– Например, – кивнул его величество.
– А куда это ты его собираешься продавать?
– В одно далекое южное королевство.
– В самом деле? Любимый, а откуда у тебя такие связи? – лукаво поинтересовалась королева. – Ты же не станешь пользоваться каналами нашей секретной службы, нет?
– Ну, не одна же ты любишь переодеваться и шастать по разным подозрительным местам, – ухмыльнулся в ответ король. – Твой муж тоже на что – то годится…
– Потрясающе! – Глаза королевы засияли от восторга. – Любимый, открой одну страшную тайну…
– Ну? – усмехнулся его величество.
– Если я переодеваюсь в мужское, во что переодеваешься ты?
– Это профессиональная тайна! – с самым серьезным и мрачным видом ответствовал его величество. После чего подмигнул и рассмеялся.
В королевском дворце Ирнии стоял страшный переполох. Все бегали и суетились, словно при помощи бега и суеты можно было что – то исправить. Отовсюду только и слышалось:
– Шкатулка с драгоценностями королевы… – почти страстно бубнил низкий мужской голос.
– Ах, шкатулка с драгоценностями королевы… – пронзительным сопрано вторил ему женский.
– Такое несчастье! – выпевал красивый альт.
– В самом деле, что вы говорите? – торопился чей – то жадный до сплетен тенорок.
– Шкатулка с драгоценностями королевы?! – вступало в свой черед нежное меццо.
– Не может быть! – гремело медью из другого угла. Больше всего эта перекличка голосов походила на какую – то сложную оркестровую симфонию.
– Как?! Шкатулка с драгоценностями королевы?! Скажите мне, что это неправда! А это восхитительное изумрудное ожерелье, что ее величество надевала лишь дважды? И оно – тоже?!
– Ах, это же невозможно! Я этого просто не переживу!
– Это просто немыслимо! Как это только допустили?!
– Нужно же что – то делать!
Но ничего поделать было нельзя.
Ее величество нечаянно оставила шкатулку приоткрытой. В самом деле, она же королева, а не тюремный надзиратель, чтобы постоянно проверять, все ли заперто как следует. Ее величество оставила шкатулку открытой, а волшебный хомяк ее величества… Волшебный хомяк, лишь пару дней назад подаренный королеве самим королем по случаю нового праздника…
– Волшебный, он и есть волшебный, что тут еще сказать? – пробурчал пожилой королевский маг, господин Лигран, в ответ на панические вопли: «Как же так вышло?!» и «Что же теперь делать?».
– Уж как вышло, так и вышло, – развел руками маг. – Ничего теперь не поделаешь, съеденного не воротишь, время вспять не обратишь. Случаются беды и пострашнее, господа и дамы…
Королева сидела с совершенно убитым видом, никак не реагируя на неловкие попытки утешения, время от времени предпринимаемые фрейлинами.
О том, каким образом хомяк выбрался наружу, говорила погнутая решетка клетки, а сам хомяк… сам хомяк сидел в открытой шкатулке королевы… совершенно пустой шкатулке… Он внимательно оглядел столпившихся вокруг него людей, словно проверяя, все ли собрались, осознают ли, какое потрясающее чудо сейчас произойдет. Снисходительно чихнув – решив, должно быть, что большего от этих уродливых двуногих недотеп все равно не дождешься, он внезапно приподнял голову и запел.
И все замерло. Весь дворец застыл, внимая волшебному пению. Никто больше никуда не спешил, никто не суетился, и вряд ли во дворце остался хоть один человек, который бы сейчас о чем – то думал. Даже королева. Даже король. Даже наставник Дэрран. Многие фрейлины плакали от восторга. Да что там фрейлины! Плакали, стыдливо пряча лица, строгие министры и мудрые советники, бравые стражники и опытные придворные лицемеры. Даже сотрудники секретной службы украдкой смахивали слезинки.
Хомяк пел долго, и слышно его было всем. Весь дворец наполнился чудесным пением.
Когда все закончилось, его величество попросил мага унести пока хомяка и позаботиться о том, чтобы с ним ничего не приключилось от переедания.
– Не беспокойтесь, ваши величества, шельмец вполне прилично себя чувствует, – утешил их господин Лигран, забирая зверька и сажая его в испорченную клетку. – Я подумаю над тем, как обезопасить королевские драгоценности. Как сделать, чтобы зверек питался лишь мелким речным жемчугом, как оно и было задумано когда – то моими южными коллегами…
После ухода мага его величество повелел удалиться и всем остальным подданным. Ему предстояло нелегкое дело – утешить расстроенную потерей драгоценностей королеву. Фрейлины лишь надеялись, что королева сейчас наслаждалась пением, как и все прочие, а значит, ей будет легче смириться с потерей.
Когда шаги последних придворных стихли, королева облегченно вздохнула:
– Вот и все. Нет больше никакой проблемы.
– Ты – такая красавица. – Король прижал к себе жену. – Какая досада, что тебе пришлось лишиться всех этих украшений… да и хомяк, увы, ненадолго у нас задержится… мне, право, очень жаль…
– Я еще и разумница, – улыбнулась королева. – А лучшее украшение разумной женщины – хороший пистолет. А также муж и сын. Живые.
– Неужели? – улыбнулся король. – А как же поющий хомяк?
– Продай его поскорее. Когда все вокруг застывают, теряя рассудок, может случиться что угодно.
– Ты права, любимая. Жаль, мы не знаем имени нашего врага, не то я бы ему этого хомяка просто подарил…
– Ужин и ночлег, – сказал Карвен трактирщику.
– Семь медяков с тебя. За пиво и одеяло – отдельно. Подушек не бывает.
– Пива одну кружку, без одеяла обойдусь, – ответил Карвен. – А неужели подушек не бывает? Никогда?
– Никогда, – блеснул зубами в усмешке трактирщик. – С тебя, значит, всего восемь. Присаживайся, еду и пиво сейчас принесут.
Карвен сидел, привалившись к стене и прихлебывая пиво, в желудке его удобно устроился весьма неплохой ужин, и верно можно сказать, что он пребывал на самом верху блаженства, когда случайно услышал один весьма странный разговор.
– Не могу, господин! – говорил кто – то очень испуганный и несчастный. – Никак не могу… такую сумму за один раз! Да вы в уме ли?!
– Ты никак позабыл, с кем разговариваешь, – с угрожающей ленцой процедил его собеседник.
– Ох, помню я… помню… Все помню, господин… – приплясывающим голосом отвечал первый. – А только увольте… такую сумму… да еще сразу… я разорюсь, а столько не соберу… Вам бы подождать недельку… уж я бы тогда… ну, войдите же в мое положение… мне столько и одолжить – то не у кого…
Карвен замер от удивления. Приплясывающий от ужаса голос принадлежал трактирщику, а его собеседник… Его скрывал черный плащ до полу.
– Недельку, говоришь? – угрожающе – насмешливо промолвил скрытый плащом незнакомец. – Ладно. Не хочешь платить – не надо. Другие заплатят. Когда узнают, что с тобой стало.
Незнакомец круто развернулся и шагнул к выходу.
Карвен уже поднялся, чтобы в случае чего помочь трактирщику, но… посмотрев на лицо несчастного, нетрудно было догадаться – тут вряд ли чем – то поможешь.
– Еще пива? – Губы трактирщика прыгали, он явно старался взять себя в руки, но получалось плохо, и в глазах его, словно лесной пожар, ревел страх.
– Если этот… опять явится, вы меня кликните, – все же попытался ободрить бедолагу Карвен. – Я ему по шее дам, враз поутихнет.
В лице трактирщика словно что – то сломалось. И не от того, что он только что услышал, мигом смекнул юноша. А от того, что он за спиной Карвена углядел. В трактир кто – то вошел, и этот кто – то перепугал трактирщика пуще морового поветрия.
– Беги отсюда, мальчик… – жалко кривясь, выдавил трактирщик. – Беги, пока не поздно!
Но было поздно. Трактир как – то враз наполнился людьми. Что с того, что он и раньше пустым не был? Наводнившие трактир чужаки были не из тех, что заходят в трактир поесть, выпить или переночевать в гостевых комнатах. Больше всего они походили на разбойников. Вот только разбойники редко ведут себя столь нагло и… странно. В руках у них были топоры, ножи и факелы, а глаза были пусты, точно у мертвых. Без единого слова они наполняли трактир и внезапно замирали – словно переставали быть живыми, превращаясь в некое подобие вещей.
– Беги – и – и – те! – просипел трактирщик, бросаясь куда – то в подсобку и с треском захлопывая дверь.
– Околдованные! – испуганно ахнул кто – то. Посетители вскакивали, опрокидывая столы, кто – то уже визжал, а кто – то отламывал ножку стола, пытаясь добыть себе хоть какое-то оружие.
«Что ж, родители запрещали обижать только слабых, – подумал Карвен. И огляделся. – Поскольку бежать все равно некуда…» Он нагнулся, быстро развязал котомку и достал из нее отцовский молот. Рукоять привычно легла в руку. «Эх, не для того он думан, не для того делан, а только что ж еще остается? Господь Утра и Богини Вечера, помогите мне…»
Мир качнулся и как – то разом пришел в движение. Страшный хряск топора – и чья – то жизнь захлебнулась кровавым хрипом. Выблеск ножа – и еще одна жизнь обрывается коротким мучительным стоном. Еще чей – то крик, перешедший во всхлип, фонтан крови… Кривая дуга брошенного факела завершается за трактирной стойкой.
– Да что же они делают?! – потрясение выдохнул Карвен. – Они ж… на самом деле людей убивают!
На его глазах творилось нечто для деревенского парня немыслимое. Даже скотину эдак не режут, а уж чтобы людей… о таком даже в самых страшных историях не услышишь! О таком даже прошедшие войну солдаты не рассказывают. На войне все ж таки убивают врагов, а не кого попало да невесть за что. Эти… они только кажутся людьми… не бывает таких людей… не может быть… потому что если такие люди все – таки бывают, тогда… тогда и жить не стоит вовсе, потому что Богов уж точно нет!
«Боги, я в вас верую. И в Утреннего, и в Вечерних. Это не люди. Нет».
Жаркое пламя за трактирной стойкой распрямило спину, словно потягивающаяся кошка, и заплясало страшный беззвучный танец. В потолочную балку с хриплым противным дрязгом воткнулся брошенный кем – то нож.
– Пожар! – с ужасом прошептал Карвен.
Страшный деревенский пожар, пламя, подгоняемое сильным ветром, перепрыгивает с избы на избу, тянет дрожащие жадные руки к скотине и хлебу…
И словно в ответ этому преступному, недозволенному в нормальном мире пламени, белый огонь вспыхнул в его собственной голове.
«Поджигатели!»
Он гневно прищурился и решительно шагнул к разбойнику, размахивающему окровавленным топором. Резкий поворот почуявшего опасность мерзавца, его яростные и бессмысленные глаза, окровавленное лезвие топора – все это мелькнуло, словно искры, брызнувшие от куска расплавленного металла, а потом молот обрушился на наковальню.
Седьмой сын кузнеца Эрвена перешагнул труп первого в своей жизни врага и вновь взмахнул молотом. Иссиня – белое пламя гудело в его голове. Молот искал наковальню.
Еще раз. И еще.
То, что пришло убивать, не должно жить! То, что пришло жечь, должно умереть!
Еще раз. Еще.
Внезапно тонкий грозный свист рассек зловещее безумие, творящееся в месте, которое так недавно было обычным придорожным трактиром. Карвен не знал, не мог еще знать, что такой звук издает шпага в опытной руке настоящего мастера, когда тот одним решительным движением вычеркивает из жизни нечто, имеющее форму человека, но таковым не являющееся. В рассеченное шпагой отверстие ворвался голос. Голос, привыкший повелевать. Голос, от которого замерли на мгновение нападающие безумцы. Голос, от которого вмиг прекратилась паника.
– Все ко мне! Живо! За мою спину! Так, вы, с молотом, – убейте болвана, подбирающегося к вам с ножом, возьмите скатерть, что валяется у вас под ногами, и загасите огонь, пока тут все к чертям собачьим не сгорело!
Карвен вздрогнул и подчинился. Молот рухнул на наковальню, а скатерть удушила пламя.
– А ну – ка в сторону! Да – да, любезнейший, и вы тоже! – продолжал распоряжаться незнакомец со шпагой. – С ума сошли, что ли, с подносом против топора?!
Еще один свист шпаги. Еще. Еще.
– Вот так, теперь здесь немного расчистилось… – Невесть откуда взявшийся высокий воин со шпагой в руках продолжал теснить потрясающих топорами и факелами мерзавцев.
– Подобрать оружие, – командовал он. – Загасить упавшие факелы. Живей, не то проклятый трактир все – таки загорится!
Перепуганные посетители дрожащими руками подымали разбойничьи топоры. Гасили разбросанные факелы.
О проекте
О подписке