Шут

В Яшмовом Кабинете Подгорного Владыки было пусто. Стопкой возлежали на краю огромного розовой яшмы каменного стола яшмовые же таблички, густо изрезанные гномскими рунами. Но Якш не почтил своим вниманием Яшмовый Кабинет, и его яшмовые проблемы остались нерешенными. Пусто было и в Золотом Кабинете. И в Алмазном. Даже в Хрустальном и Изумрудном Кабинетах никого не было. Какой-нибудь несведущий гном, не вхожий во дворец, решил бы, что Владыка и вовсе не занят сегодня неотложными государственными делами. И он бы ошибся. Просто у Якша был еще один кабинет. Тайный. Известный немногим. Шестой Кабинет Владыки был из Дерева. Да-да, именно из дерева. И это нисколько не унижало гордость самого главного гнома. Напротив. Камня, хоть бы и драгоценного, под землей сколько угодно, да и золота тоже. А вот дерево под землей не растет. А если еще и редких пород дерево… Кроме того, дерево теплее. Под старость Якш начал ощущать ломоту в костях, так что это имело значение. Именно в этом кабинете и находился Владыка со своим Главным Советником.

– Старейшина Цукеркопф недоволен, – отрываясь от рун очередного отчета, поведал Главный Советник Подгорного Владыки самому Якшу.

– И чем же он недоволен на сей раз? – скривился Якш.

– Говорит, много хорошего камня людям продаем, – ответил советник. – И дешево. Говорит, нам это ничего не дает, а людям…

– Дешево, значит… – с отвращением протянул Якш. – Дешево ему… А то, что этот камень на нас давит так, что хребет трещит, это до него не доходит?! – яростно рявкнул Владыка. – То, что я и его дурную голову спасаю, не только свою! Дешево! Да я счастлив, что нам за этот проклятый камень вообще хоть что-то платят! Еще немного, и я бы начал его дарить… А тогда они догадались бы… Хитрюга Джеральд мигом бы все понял… Я и так опасаюсь, что он… – Якш резко оборвал речь и отвернулся.

– Старейшина Цукеркопф считает, что люди построят из этого камня укрепления, – осторожно заметил Главный Советник. – Он говорит, у нас не останется свободного выхода наверх. Негде будет развернуть шарт и начать правильную атаку. Он говорит, мы окажемся заперты.

– Старейшина Цукеркопф – идиот, – язвительно прокомментировал Якш. – Считает он, видите ли! Ох, просчитается… впрочем, уже просчитался. Кстати, люди начали строить эти самые стены?

– Начали, Владыка.

– Вот и хорошо.

– Хорошо?! – ошарашенно переспросил советник.

– Великолепно! – усмехнулся Якш. – Неужто не понял? Раз будут стены, значит, не будет конницы! На стенах ей делать нечего. Люди будут защищать стены, а значит, встретятся с нами пешими.

– Они будут стрелять со стен, – заметил советник.

– Разумеется, будут, – кивнул Владыка. – Не считаешь же ты их полными недоумками. Они лучше нас стреляют из луков, зато мы куем самые прочные в мире щиты и доспехи. Долго ли гному разнести стену, построенную человеком?

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, конницы там не будет. Шарт развернется на развалинах этих пресловутых укреплений. Если мы, конечно, успеем…

– Старейшина Цукеркопф собирался поднять вопрос насчет камня в Совете Мудрецов. Он уже говорил об этом со старейшиной Унтершенкелем и старейшиной Шенкенрехтом.

– У старейшины Унтершенкеля третий внук все еще не женат, – меланхолично заметил Якш. – А старейшина Виммер Шенкенрехт золото любит больше своих убеждений…

– Я понял, Владыка, – кивнул Главный Советник.

– А старейшина Цукеркопф уже утомил меня… – Якш усмехнулся. – Я бы хотел отдохнуть от его мудрости.

– На какое время, Владыка?

– Навсегда, советник.

– Будет исполнено.

– Надеюсь.

Гулко ударил золотой колокол. Раз и еще раз. Срочная весть. В открывшуюся каменную дверь, тяжко ступая, вошел с ног до головы закованный в лучшую подгорную броню командир личной охраны Якша.

– Прибыл гонец, Владыка, – промолвил он. – Обвал в Западном Секторе.

– Опять в Западном, – обреченно прошептал Якш. – Опять…

– Зови, – приказал он своим обычным повелительным тоном.

– Тысяча сто тридцатая шахта Западного Сектора, Седьмого Глубинного яруса, Владыка… – доложил запыхавшийся гонец.

– Рухнула? – обреченно поинтересовался Якш.

– Полностью, Владыка, – в глазах гонца мерцала скорбь.

– Сколько? – одними губами прошептал Якш.

– Что – сколько, Владыка? – не понял гонец.

– Сколько погибло, тупица?!! – рявкнул Подгорный Владыка.

– Два ремонтных отряда… и еще спасателей завалило.

– Каких еще спасателей?! Кто посылал?!

– Смотритель Западного Сектора отправился с отрядом из десяти гномов разобрать завал, – испуганно отозвался гонец. – Вот только их самих завалило.

– Кто отправился?! – взвыл Якш.

– Смотритель Западного Сектора, – недоуменно ответил гонец.

– Смотритель Западного Сектора?! Сам?! – в голосе Якша зазвенел откровенный ужас.

Гонец кивнул, испуганный пуще прежнего.

– Его тоже завалило? Да?! Нет?! Говори же… ну!!

– Завалило… – выдавил из себя гонец.

Якш замер. Замолчал, уставясь в никуда. Созерцая нечто, видимое лишь ему одному.

– Значит… он тоже?! – наконец спросил Подгорный Владыка, мучительно подбирая слова. Но гонец его понял. А чего тут было не понять?

– Он… да, Владыка… он тоже…

Якш любил повторять, что у него нет и не может быть друзей. Какие друзья из подданных? Но в обществе Смотрителя Западного Сектора он позволял себе смеяться. И разве нужны еще какие-то слова, какие-то объяснения? Все ясно и так. Будь на месте Якша кто другой, и гонец обнял бы его, похлопал по спине, сказал что-нибудь утешительное. Тут ведь главное – суметь заплакать, а дальше легче, дальше уже ничего. Вот только перед ним стоял сам Якш. Подгорный Владыка. И ничего нельзя было сделать. Ничего. Слишком велика пропасть между обычным гномом и Властелином Глубин.

– Дальше… – выдохнул Якш.

– А дальше – все, Владыка, – промолвил гонец. – Там теперь камень так поет, что никто уж больше подойти не отважится. Тысяча сто тридцатой шахты больше нет, Владыка.

– Иди, – выдохнул Якш, глядя на гонца почти с ненавистью.

Ненароком поймав взгляд своего Владыки, гонец вздрогнул и, кланяясь, вылетел за дверь.

Дрожащая рука Якша нашарила в складках одеяния склянку с бесценным эликсиром. Якш зубами рванул пробку, и «Слеза Гор» побежала по его жилам.

Сразу отпустило. Чернота в голове сменилась прозрачной ясностью горного хрусталя. Отчаяние – равнодушием.

Прав был отец. В ремонтные и спасательные отряды назначают врагов и дураков. И тех и других у государя обычно достаточно. Научиться бы еще запрещать друзьям… не пускать друзей… А как их не пустишь? Впрочем, теперь это уже не проблема. Кажется, в этой несчастной шахте погиб последний, с кем он мог бы запросто выпить пива и посплетничать о склоках в Совете Мудрецов и сварах Мудрых Старух, проделках Невест и неблаговидном поведении достойных гномов. А теперь все. Его больше нет. Он погребен навечно, и обезумевший камень поет ему свою погребальную песню.

«А я даже заплакать не могу. Владыки не плачут. Не спят, не едят, не трахаются, а только денно и нощно заботятся о благе своих падких на заговоры подданных…»

Якш медленно выдохнул и повернулся к своему Главному Советнику.

– Ну что скажешь? – спокойным, бесцветным голосом спросил Владыка.

– Мои соболезнования, Владыка, – мгновенно отозвался тот.

Якш улыбнулся, как белая подгорная гадюка.

– О да… – прошипел властелин всех гномов Петрии. – Конечно, Владыка скорбит… он скорбит о каждом погибшем гноме. Но ты, знаешь ли, можешь засунуть себе в задницу все свои соболезнования! Ты не для того здесь сидишь. Понимаешь ли ты, что означает обвал именно этой шахты?!

– Мы опаздываем, Владыка, – опустил глаза советник. – Мы безнадежно, страшно опаздываем…

– И сколько нам еще осталось, можешь ты мне сказать?

– Только приблизительно, Владыка. Для более точного ответа потребуется время.

– Так сколько? – настаивал Якш.

– Не больше тридцати лет, Владыка. Это если повезет.

– А ведь там был лучший крепеж! – с недоумением воскликнул Якш. – Самый лучший. Он должен был выдержать! Если мы потеряем Западный Сектор…

– Наши доходы уменьшатся втрое, – вздохнул советник.

– А расходы возрастут! – воскликнул Якш. – Почему это произошло?!

– Что-то пошло не так… – развел руками Главный Советник.

– Что-то!!! – взбесился Якш. – И это говоришь мне ты! Ты, который должен в точности знать и доложить мне, что именно пошло не так, где и по каким причинам это произошло и что следует делать теперь?!

– Владыка может всегда казнить своего нерадивого слугу, – склонился Главный Советник.

– Я уже сорок лет слышу от тебя эту отговорку, – скривился Якш. – Скажи лучше, как там наш «безбородый безумец»?

– С отличием окончил Марлецийский университет и отбыл к своему герцогу, Владыка, – ответил Главный Советник.

– Дай-ка мне его последнее донесение, – приказал Якш.

– Ты? – Герцог Олдвик был удивлен и… да, обрадован. – Явился все-таки!

Шарц низко поклонился человеку, на чьи деньги он закончил Марлецийский университет, человеку, который предложил ему место, человеку, который, оказывается, ждал его… человеку, которому он солгал тогда, в самом начале, которому будет лгать и дальше. Слишком удачно он подвернулся, этот наивный, щедрый и неглупый человек. Слишком удобно расположены его земли. А должность шута, совмещаемая с должностью врача… это же сколько возможностей!

Разведчик не имеет права не воспользоваться такой роскошной ситуацией, а всякие разные моральные терзания он может засунуть себе в задницу и заткнуть пробкой, нет у него права на такую роскошь, как мораль. Он сволочь. Абсолютно аморальная сволочь.

– Только не говорите мне, что я вырос, ваша светлость, – усмехнулся Шарц, – все равно ведь не поверю!

«Вот, герцог, я опять здесь, опять лгу тебе, мне наплевать на мой рост, знаешь? Я ведь нормальный. Но по „легенде“ я должен беспокоиться за него. Я уже так привык к этому, что и в самом деле порой чувствую себя коротышкой. Это немного пугает. Впрочем, ты ведь не станешь утешать меня? Ты не настолько глуп, чтоб сделать несчастному карлику еще больнее».

– Вот еще! – ответно ухмыльнулся герцог. – Я тебя, кажется, приглашал в качестве шута. А шутов не утешают. Над ними насмехаются.

«Потрясающе, герцог Олдвик! Ты так высоко меня ценишь, что аж неудобно!»

– Отлично, ваша светлость, это именно то, что я надеялся услышать! – промолвил Шарц.

– Вот как? Что ж, рад, что угодил тебе! – ухмылка герцога сделалась еще шире.

«Ого! А это еще что такое? Экзамен на должность шута? Кем это надо быть, чтоб сам герцог стремился угодить тебе? Уж явно не одним из его подданных! А я еще даже и таковым не стал».

– Должно быть, эта фраза чудовищно пугает ваших слуг, – после некоторого молчания проговорил Шарц.

– Угадал. Это моя любимая фраза, когда мне охота пошутить за чужой счет и есть повод для этого.

– Например, слуга провинился, – подсказал Шарц.

– Вот именно, – подтвердил герцог.

– А чем провинился я?

– Не знаю еще. Узнаю – скажу, – добродушно заметил герцог.

– То есть это предварительное наказание?

– Тебя накажешь… никакого трепета!

– А что, должен быть трепет?

– Спрашиваешь! Еще какой!

– Ну да, ну да, слуги небось в обморок падают, услышав, что герцог «рад, что им угодил»! Это ведь их работа – угождать ему.

– Как верно ты все понимаешь! – восхитился герцог. – И почему только не следуешь своему пониманию?

– То есть не поступаю как все? – уточнил Шарц.

– Ну да, – кивнул герцог.

– Я же шут, ваша светлость, – как маленькому, пояснил Шарц. – Мне положено делать все шиворот-навыворот. Иначе смеяться никто не станет.

– Ах, вот оно что…

– Кстати, ваша светлость, раз уж вы меня без вины наказали, надо бы с вас какой-никакой штраф взять, – невинно заметил Шарц.

– Что?! – шутливо возмутился герцог. – Я обещал тебя не казнить, так ты и пользуешься!

– Всего одну монету серебром, ваша светлость. Видит бог, это вас не разорит!

– Да что ты себе позволяешь? Думаешь, я на тебя управу не найду?!

– Я так и думал, что вы согласитесь, – невозмутимо парировал Шарц. – Значит, одна серебряная монета.

– Нет уж! – в притворном ужасе воскликнул герцог. – Этак ты меня за год по миру пустишь! Медяк, не больше!

– Ну медяк так медяк, – пожал плечами Шарц. – Все одно – денежка.

– Можешь отсчитать его от той суммы, что я тебе на обучение пожертвовал, – обрадовался герцог. – Кстати, если эту сумму вычесть из твоего жалованья, это сколько же лет тебе бесплатно меня смешить придется?!

У Шарца отвисла челюсть. А довольный своей неожиданной придумкой герцог показал ему нос, а потом, не удержавшись, еще и язык.

«Вот как! Уел я тебя!» – огромными буквами было написано на его счастливой физиономии.

– А мне будет позволено иногда воровать еду с кухни? – наконец нашелся Шарц.

– Возможно, – милостиво кивнул герцог.

– Тогда к чему мне какое-то жалованье? – с аскетическим блеском в глазах вопросил Шарц.

– Придется мне милостыню тебе подавать, а то, пожалуй, ноги протянешь, – задумчиво сообщил его светлость.

– А я меньше серебряной монеты не беру, – отпарировал Шарц.

– Вот еще! – фыркнул герцог. – Да где ж это видано, чтоб нищим серебро подавали?

– А я – очень гордый нищий, – пояснил Шарц. – Я ведь не чей попало нищий, а лично ваш, герцогский. Мне честь не позволит всяким там медякам кланяться.

– Далась тебе эта серебряная монета! – рассмеялся герцог. – На, получи!

На ладонь Шарца легла новенькая серебряшка.

– Благодарю, ваша светлость, – поклонился Шарц. – У вас найдется кинжал?

– Тебе срочно потребовалось меня ограбить или решил свести счеты с жизнью, выяснив плачевную судьбу собственных финансов?

– Ни то, ни другое, – покачал головой Шарц. – Ваши предложения недостаточно смешны.

– Держи, – на его ладонь лег кинжал, по виду совсем не герцогский.

«Какая странная сталь, – подумал проснувшийся в нем оружейник, не наша и не человечья… никогда такой работы не видел!»

Острие кинжала легко пробило серебро монеты. Шарц нарочно уколол еще и палец, так чтоб на кинжал и на монету попало немного его крови.

– Я не дворянин, чтоб давать вассальную клятву, но мне претит служить просто за деньги, как ваши слуги, – тихим серьезным голосом сказал он. – Ваша Сталь, ваше Серебро и моя Кровь. Я ваш, пока вы не заберете у меня свою монету.

Шарц протянул герцогу кинжал, проколотую же монету надел на тонкую серебряную цепочку. Такая была у каждого студента Марлецийского университета. Большинство не снимали их и по окончании оного.

– С этого момента я – ваш шут, ваша светлость!

– Вот-вот, – вдруг буркнул герцог. – Ты мне тут клятвы приносишь, а я даже имени твоего не знаю. В тот раз ты мне его не назвал и в этот раз молчишь. А я все спросить забываю. Никогда не забывал, а с тобой забываю. Забалтываешь ты меня как-то, что ли… Ты не шпион, часом?

Тайный агент внутри дрогнул и напрягся. Шарц снаружи безмятежно улыбнулся.

– Шпион, – сказал он.

– Вот как? – обрадовался герцог. – И чей же?

– Марлецийский, конечно, – усмехнулся Шарц. – Вы разве не знаете, что теперь в Марлеции шпионов только из недомерков делают, чтоб их честные люди ни с кем другим не перепутали?

– Так вот оно что, – понимающе покивал герцог. – Тогда больше всего марлецийских шпионов в этой… как его… в Петрии, вот!

– Еще бы! – подхватил Шарц. – Там их просто видимо-невидимо! Говорят, они там обросли бородами, пристрастились к пиву, выдумали собственный язык и окончательно одичали. Но у меня совсем другое задание, милорд.

– Да, и какое же?

– Служить вашей светлости, конечно!

– Ты меня окончательно заболтал, – махнул рукой герцог. – Ну почему я не могу удержаться от болтовни, когда общаюсь с тобой?

– Потому что в глубине души вы такой же шут, ваша светлость, – поведал Шарц. – Просто ваш долг герцога мешает проявлению ваших лучших душевных качеств. А со мной вы расслабляетесь.

– Все! – решительно проговорил герцог. – Хватит. Назови свое имя.

– Хью Одделл, ваша светлость, – поклонился Шарц. – Хью Одделл к вашим услугам.

– Ну вот, – пожал плечами герцог. – Имя как имя… Было б чего скрывать. Хорошего старого корня имя.

– Так разве ж я скрывал? – пригорюнился Шарц. – Я так рвался назвать его вам, милорд, но вы постоянно отвлекали меня разными умностями.

– Ты хочешь сказать, глупостями?

– Это не я, это вы говорите, ваша светлость. А я б нипочем не осмелился.

– Нахал, – буркнул герцог.

– Шут, – возразил Шарц.

– Все равно нахал!

– Рад стараться, ваша светлость.

– Пойдем, представлю тебя ее светлости, – сказал герцог. – Кстати, не дрожи за свой карман, будет тебе жалованье.

– Да я как-то и не сомневался, – беспечно промолвил Шарц.

– И это вместо «спасибо», – иронически покачал головой герцог.

– Пожалуйста, ваша светлость!

– И о чем я думал, когда обзаводился шутом?

– Боюсь, вам еще только предстоит освоить этот многотрудный, но увлекательный процесс, герцог. Но не печальтесь, я вам помогу.

– И зачем я обещал тебя не казнить? – сам себя спросил герцог.

– Глупость сваляли, – безжалостно прокомментировал шут.

– Хоть жену мою пощади!

– Это приказ? – ухмыльнулся шут.

– Нет! Нижайшая просьба! – рассердился герцог.

– Подайте ее в письменном виде, – скривился шут. – Впрочем, я все равно такие бумаги не читаю. Почему бы вам не приказать?

– Приказываю! – прорычал герцог.

– Вот так бы сразу! – обрадовался шут. – Слушаюсь, ваша светлость!

И получил от герцога такой увесистый подзатыльник, что кубарем пролетел коридор, лбом открыл дверь и оказался на четвереньках у ног прекрасной дамы.

– Ой! – сказала она. – Ты кто?

– Гав, – попробовал Шарц. – Гав-гав! Нет. Это не то. Мур. Мур-мяу?! Опять ошибка? Здравствуйте, ваша светлость, миледи герцогиня! Так правильно?

Она уже смеялась.

– Так тоже неправильно, потому что я не герцогиня. Я – служанка ее светлости. А ее светлость там, – она показала на следующую дверь. – Как о вас доложить?

– Я сам доложу, Полли, – сказал герцог, входя в комнату.

– Добрый день, милорд, – поклонилась служанка. – Этот человечек, он с вами? Он так странно вошел…

– У милорда герцога очень своеобразный способ знакомить новых слуг с обстановкой замка, – поведал ей Шарц. – Клянусь, дверь этой комнаты я никогда не забуду!

– Сейчас еще получишь, – посулил герцог.

И Шарц, зажав рот рукой, в притворном ужасе ухватился другой за загривок.