Глава 3

После первой стычки с японскими миноносцами, закончившейся потерей прорывателя № 06, Йессен приказал всем минным отрядам при обнаружении противника активно контратаковать. Для упрощения опознавания в темноте между первыми трубами эсминцев опять растянули белые парусиновые тенты. Вероятность подрыва для них считалась минимальной, так как минные заграждения наверняка ставились на большую глубину, чем осадка этих вертких корабликов. Уверенные действия японских истребителей это косвенно подтверждали.

Одновременно снова было начато перестроение флота для форсирования минных заграждений. Это касалось, в первую очередь, прорывателей, в полном составе начавших стекать в голову походного ордера, где они образовывали две тральные полосы. Главную из трех пар и резервную из оставшихся четырех пароходов. Крайние суда в головной завесе начали сбрасывать в воду слабо светящиеся буи, обозначавшие протраленную полосу. Чтобы не облегчать для противника наши поиски, эти буи имели запас плавучести всего на полчаса.

Кроме двух линий прорывателей, в голове каждой из колонн судов держалась пара «Невок», также сцепившихся тралами, на всякий случай. Хотя в проливе высота волны была заметно меньше, управляться с громоздкой оснасткой им все еще было тяжело. С большим трудом удавалось просто удерживать свое место в строю. Ни о каком маневрировании не могло быть и речи.

Перестроение, отработанное еще на Титидзиме, успели закончить в относительной тишине. Но сразу после этого в 02:55 в трале между прорывателями № 12 и 13 взорвалась мина. Почти одновременно такой же взрыв разнес правую решетку у 11-го, шедшего правее. Остатки бамбуково-деревянной конструкции обрушились в воду спустя полминуты, вырвав из палубы свои крепежи и тросы лебедки, обслуживавшей все устройство. А следом, одна за одной, разлетелись такие же решетки у державшихся на левом фланге 14-го и 15-го. Причем 15-й потерял их сразу обе, сбитые подрывом, произошедшим прямо перед форштевнем.

Словно в доказательство именно минного, а не торпедного происхождения всех этих взрывов, за тралами в слабых лучах катерных прожекторов, размещенных на высоких носах пароходов-тральщиков, разглядели сразу четыре всплывшие мины. Тут же захлопали винтовки и затрещали митральезы с резервной линии, спеша загнать на дно всплывшую угрозу. Затем с той же целью дважды хлопнула 47-миллиметровая пушка с «Амура». Второй ее выстрел почти слился с еще одним сильным взрывом, слева по носу от вспомогательного крейсера. После этого подрывы и обнаружения сорванных с якорей мин прекратились. На мостиках, а еще больше в железных потрохах всех участников, вздохнули с облегчением. Похоже, первую линию преодолели вполне успешно.

Но затишье было недолгим. Спустя всего четверть часа «концерт» возобновился. Стало ясно, что флот достиг второй полосы заграждения, и она не менее плотная, чем первая. Ее форсирование стоило подрыва еще одного трала, одной решетки и двух прорывателей, уже до этого, еще на первой линии лишившихся части своей превентивной защиты с носовых углов. Кроме потерь оснастки и судов в поредевшей и обедневшей главной тральной полосе, разнесло две решетки и два трала еще и в резервной.

К счастью, повреждения, несовместимые с пребыванием на поверхности воды, получил только прорыватель с несчастливым номером тринадцать, а пять мин, всплывших за группой прорыва заграждений, своевременно обнаружили и расстреляли с эсминцев. Им вообще довелось изрядно пострелять, в основном из пулеметов. Кроме самих мин, приходилось добивать еще и мотавшиеся по волнам остатки разодранных взрывами тралов, пока те не сдрейфовали кому-либо под винты.

После очередного периода грохота, заливаемого ружейно-пулеметной трескотней и шумом опадающей воды, подрывы опять прекратились. Видимо такой немалой ценой удалось пройти и эту линию мин. Но двигаться дальше, фактически лишившись всего специального вооружения трального каравана, стало уже невозможно. Сколько впереди еще таких плотных заградительных полос, никто не знал, но что они точно есть, не сомневались. К столь стремительному «стачиванию» своего специального авангарда флот оказался не готов.

Плюнув на все увеличивающееся отставание от графика продвижения, застопорили ход и начали срочное переформирование группы расчистки пути. Корабли, потерявшие оснастку, уходили за линию, образованную позицией двух последних пар с уцелевшими тралами. Одновременно готовили к установке запасные носовые ограждения взамен потерянных и скидывали с кормы резервную «сбрую». Ее монтажные концы сразу перекидывали на соседа и вытравливали канаты до главных тросов лебедками.

Воспользовавшись остановкой, «взмыленным» «Невкам» приказали передать свои тралы на прорыватели. Как показала практика, толку от них на волне да в такой толкотне все равно не было. Не вытягивали, только путаясь под ногами. А как полноценные эсминцы вполне могли пригодиться уже скоро. Едва управились. Голова колонны дала ход, не дожидаясь окончания перевооружения, потянувшись за сохранившимися с самого начала двумя парами и примкнувшими к ним еще двумя прорывателями, успевшими заменить все, что требовалось.

Одновременно вперед тральщиков выдвинули суда-маяки, поскольку по счислению приближались к отмелям восточного берега пролива Урага. После возобновления движения их задачей стало своевременное обнаружение мыса Исоне, не доходя которого предстояло повернуть на восемь румбов влево, чтобы обогнуть утыканный пушками мыс Каннон, не задев обширных отмелей вокруг мыса Фуцу.

Хозяев уже точно разбудили. Справа по борту за стеной дождя периодически мелькали тусклые отсветы. Это могли быть только лучи боевых прожекторов, обшаривавших пролив. Где-то в том направлении высились скалы мысов Сенда и Томозаки с их батареями. До них было около двух миль, так что имелись все шансы и под их огонь угодить, несмотря на непогоду и ночную пору.

Пока головные медленно втягивались во вновь пробиваемый канал, остальные «нервно курили» ожидая своей очереди. При этом ежесекундно ждали начала обстрела и новой атаки. И дождались того и другого, причем довольно скоро, еще до того, как тоже дали ход. Первыми подверглись нападению прорыватели № 12 и 11, уходившие левым разворотом на замену трала. Их обстреляли с западных румбов. Видели три или четыре четырехтрубных истребителя, работавших по высокобортным судам артиллерией. Но пусков торпед отмечено не было.

Все произошло так быстро, что ни один из наших пароходов даже не успел ответить. Японцы слишком быстро пропали из вида. А потом почти сразу застучали частые выстрелы миноносных пушек уже в стороне конвоя.

Спустя минуту эти прорыватели, все еще продолжавшие разворот, снова увидели своих обидчиков, едва подсвеченных только что раскрывшимися осветительными ракетами. Белесый свет люстр, выпущенных с наших эсминцев, буквально вяз в слишком насыщенном влагой ночном воздухе. К тому же их парашюты быстро сносило в совсем невыгодном для нас направлении. Этот чертов ветер явно подыгрывал самураям, загоняя «светильники» в самую гущу зажатого минами каравана. Тем не менее с высоких палуб и мостиков смогли разглядеть, что японцев оказалось не четыре, а целых шесть.

Сразу обозначилась и еще одна серьезная угроза. Судя по всему, эти «светлячки» в мрачном небе разглядели и с берега, откуда донесло скороговорку современных скорострелок (в том числе и среднего калибра), а чуть погодя и тяжкий рокот залпа чего-то весьма серьезного. Почти сразу прилетели и снаряды, к удивлению многих, с жутким грохотом начавшие баламутить воду довольно далеко на юго-западе. Всплесков даже не видели, но интенсивность огня весьма впечатляла.

И это явно было только начало. Пристреляться, учитывая настильность траектории современных патронных пушек, наличие судов для корректировки под боком и близость берега, много времени не займет. В любом случае, это будет быстрее, чем удастся сдвинуть с места всю нашу смешавшуюся армаду.

Спеша достать совсем близкого противника до того, как нас тут всем скопом накроют и перетопят, оба парохода дружно открыли частую стрельбу, хлестко обдав мелкими, но многочисленными снарядами замыкавшую пару, тут же рыскнувшую вправо и скрывшуюся в ночи. Остальные были отбиты эсминцами и «Богатырем», показавшимся с юго-запада, и также не смогли завершить атаки.

Дальше перестрелки с японскими миноносцами вспыхивали одна за одной то тут, то там. При этом вполне могло быть, что русские корабли порою стреляли и в белый свет, радуясь, что можно больше не таиться. Доклады о появлявшихся миноносцах поступали и со стороны только что форсированного заграждения. Это подтверждало версию о значительном углублении перекрывавших пролив мин.

И все под тяжелый аккомпанемент крупнокалиберных залпов и разрывов пожиже. Они продолжали бухать по одному или сразу целыми сгустками слева за кормой, но не приближались, как того боялись на кораблях, постепенно, один за одним, все же передвигавших ручки машинного телеграфа на «малый вперед», а потом и дальше.

На пристрелку с внесением поправок происходившее совсем не было похоже. С завидной методичностью каждые четыре-пять секунд бабахало в одном и том же месте, перекрывая не прекращавшиеся «переливы» более мелких прилетов, ложившихся куда-то туда же. А миноносцы продолжали мелькать вокруг. Их видели даже там, где противник ставил эту свою стену заградительного огня, что было уже совсем невероятно.

Вскоре после того, как возобновили движение, «Громящий» и «Видный», державшиеся позади средней колонны вспомогательных крейсеров и пароходов, тоже вступили в бой. Они и до этого стреляли во все, что видели, или считали, что видят. Но без результата. Явного успеха удалось добиться только когда перехватили одиночный японский истребитель. Тот не успел сразу скрыться и словил нескольких достоверных попаданий, после чего начал травить пар и замедлился. Да и отвечал только из двух орудий.

Преследуя его в границах своей позиции, эсминцы выскочили к «Богатырю», как выяснилось, только что отбившему атаку. Его комендоры все еще пылали азартом, а оба наши эсминца имели четыре трубы, как и напавшие на него японцы. При этом оказались от крейсера всего в трех кабельтовых, а их потенциальная добыча почти в пяти. Ее с бронепалубника даже не видели.

Прежде чем успели показать опознавательный, лучше всех видимый «Громящий» угодил под кучный залп. Пока до командовавших стрельбой на крейсере дошло, что он свой, особо ловкие пушкари успели пальнуть и по второму разу. В итоге помимо прочего, бедолага получил снаряд в третью кочегарку, осколок которого пробил главный паропровод. Отсек быстро заполнился горячим паром. Оттуда смогли выбраться живыми только двое кочегаров, а корабль потерял ход.

Шедший следом «Видный» сразу метнулся в сторону, прервав преследование. Этим тут же воспользовался подбитый японец, плюнувший торпедой по сконфуженно замолчавшему «Богатырю». На нем заметили характерную пороховую вспышку и резко перекинули руль на борт, уходя от мины, что свело на нет усилия наводчиков, жаждавших поквитаться и реабилитироваться. Все снаряды ушли в молоко, лишь вынудив «Видного» ретироваться еще дальше и позволив недобитку ускользнуть.

Только показав из темноты свой позывной и получив ответ со своего большого напарника, оказавшегося таким «психованным», второй эсминец решился подойти к «Громящему», чтобы взять его на буксир. На нем к той поре уже успели разобщить котлы и, охладив горячий отсек из брандспойтов, накладывали бинты на поврежденный паропровод.

Разглядев его сигнал, что в помощи не нуждаются, крейсер двинулся дальше, нагонять остальных, а эсминцы так и держались вместе, пока подранок не дал ход. К этому времени, в дополнение к медленно уползавшим за корму глухим раскатам продолжавшейся стрельбы и взрывов, с той стороны, куда ушел флот и конвой, уже тоже слышалась серьезная канонада. В том числе и с использованием крупных калибров. Она расходилась в ширину, из-за чего начинало казаться, что гремит все вокруг. Там явно завязался серьезный бой.

Но принять в нем участие «Громящий» с «Видным» не успели. Почти догнав главные силы, они услышали совсем рядом слева по курсу частые хлопки миноносных пушек. Довернув туда, с ходу ввязались в перестрелку с парой больших японских истребителей, уже обменивавшихся любезностями с тремя нашими. Бой сразу перерос почти в рукопашную, но наши корабли и их противники быстро потеряли из вида друг друга.

Тем временем в голове русской штурмовой колонны прямо на ходу заканчивали переформирование трального каравана. Суда-маяки с погашенными огнями скрылись из вида. Все ждали сигнала от них, чтобы начать поворот влево. Но вместо мерцания фонарей увидели три низкие тени, скользившие поперек курса.

Вопроса с их принадлежностью не возникало, поскольку между тычинами труб ничего не белело. Вся первая тральная шеренга моментально озарилась светлячками мелкого скорострельного дульного пламени, торопясь заклевать противника раньше, чем тот нападет сам. Похоже, удалось. Японцы, вяло отбиваясь, поспешили скрыться, даже не пытаясь выйти в атаку по всем правилам. Но радоваться было рано.

Едва отогнали этих троих, с носовых углов на авангард резво выкатились два двухтрубных миноносца. Их первый наскок тоже отбили плотным огнем с самих прорывателей. Поняв, что без потерь не пройти, нападавшие повернули к востоку, яростно отстреливаясь и пытаясь сигнализировать ракетами. Провожая их, считай, и прозевали вторую атаку.