– …Включая численность поселений с ведьмами на территории зарубежья и прогнозируемое время уничтожения их уникальной культуры в связи с происходящими политическими процессами на севере нашей ойкумены. А также возможной интеграции народа отвальных в состав протектората Великой Свободной республики Лид, как меры пресечения зависимости от нестабильной, неэффективной и на данный момент показывающей признаки деградации и разрушения аномалии Шрама.

Задвигавшиеся и даже попытавшиеся было заговорить об увиденном между собой повелители Жизни как один застыли – кроме опустившего глаза Вирна. Потом разом повернулись в мою сторону, но как! Словно их мышцы враз одеревенели.

– Спрашивайте… уважаемые. – Совсем задавить ядовитые нотки не получилось. Три дня назад я попытался в библиотеке, пользуясь новым уровнем доступа, достать информацию про ведьм. Нашёл. «Фольклорные персонажи». Это при том, что про «зелья», используемые рубежниками, кое-что было, как и про мутации людей под действием Тьмы. «Дальнейшие исследования признаны бесперспективными». И даже теперь, когда практически под самой задницей у повелителей Жизни начала разверзаться пропасть – никаких активных действий. Ну что ж, сами напросились. Будет вам шоковая терапия!

* * *

Дивное, оказывается, ощущение – знать, что старался не зря. Двое суток потребовалось учёному совету, чтобы «переварить» переданные документы. Всего двое суток, понимаете? Наверное, ещё нет. Сто с лишним страниц вместе с примечаниями и дополнениями. Их нужно было хотя бы для начала прочесть тем четверым представителям, что были на моей презентации – всё-таки в пятнадцатиминутную речь втиснуть получается не так уж много информации. Прочесть и проникнуться прочитанным. Проникнуться настолько, чтобы немедленно, в обход протокола, настойчиво всучить остальным членам комиссии заботливо приготовленные копии. И те тоже должны были найти время прочесть и проникнуться – Повелители Жизни редко проводят время за плеванием в потолок, обычно – строго наоборот, день по часам расписан. Только после этого комиссия могла оперативно инициировать сбор внеочередной сессии совета. И всё это – всего лишь за два полных дня!

Потому то, что я уже третий час торчу перед закрытыми дверями, по сравнению с уже достигнутым – такие мелочи, что и обращать внимание не стоит. В конце концов, в комнате для ожидающих повелители Жизни отгрохали целый бар с алкогольными и не очень напитками и не забыли про бармена, официанток и удобнейшие кресла. И сегодня вся эта комната была лишь для меня одного.

Нет, я не волновался. Всё, что от меня зависело, уже сделал: собрал информацию, представил в требуемой форме и обеспечил её продвижение «наверх». Будут вопросы – это да. Может быть, меня попробуют поймать на лжи или передёргивании информации – не очень понятно, зачем мне так поступать, но пусть попробуют. Ведь я ничего не исказил и никого не обманываю. Преимущество правды в том, что она сама себя защищает. Как бы пафосно это ни звучало – так оно и есть.

– Уважаемый магистр Арн Миракийский, совет просит вас занять трибуну для приглашённых, – чопорно склонил голову раб-секретарь, распахнув двери, ведущие в зал совещаний. Ну что ж, посмотрим, что тут у вас к чему.

Первое впечатление – я оказался в очередной лекционной аудитории Нессарийского университета, просто очень большой. Ряды мест поднимались под высокий потолок ступенями – как в кинотеатре или обычном земном театре, только к каждому креслу полагался ещё и стол. Да-да, состоящие в совете виталисты всё-таки посчитали, что их задницы ценнее обычных студенческих и не забыли про мягкие сидушки. Впрочем, даже таких комфортных мест половина пустовала. Из двухсот пятидесяти с лишним человек присутствовало чуть больше сотни. Кстати, тоже своего рода достижение: совещания, по словам Вирна, обычно проходили при наполнении от пятидесяти…

– Мой ученик. – Сам декан, похоже, выступал прямо передо мной. Может быть, даже и последние два часа – выглядел обычно невозмутимый учёный и администратор… немного взъерошенно. И ещё обильно присыпанные мелом рукава мантии – что-то очень много и долго писал на доске, сейчас тщательно протёртой. Я поднялся на возвышение перед упомянутой доской и поднятым экраном для слайд-проектора. Посмотрел на примостившуюся с краю кафедру, за которой положено было стоять докладчику или ответчику, и остановился ровно посреди площадки. Выступать меня не учили, увы. Но я достаточно насмотрелся на всяких коучеров, в том числе работающих и с большой аудиторией вот в таких вот залах.

Виталисты учёного совета как один были в зелёных мантиях – забавно при подчёркнутом отношении к этой одежде как к лабораторной спецодежде. С другой стороны, помнится, и на Земле даже самые крупные консилиумы врачей в белых халатах проводятся. Лица… Ну, лица. Пока Вирн поднимался занять своё место, я успел их рассмотреть. Примерно шестая часть – женщины, остальные – мужчины средних на вид лет. Декан среди них выглядел, пожалуй, одним из самых молодых – опять же, не считая прекрасный пол. Те не пренебрегли возможностью поработать над собой: никаких морщинок, красивые пышные волосы… но никакой косметики. И, главное, взгляды – точно такие же, как у окружающих. Ну-ну.

Не сказать, чтобы царила абсолютная тишина, но и никаких особых перешёптываний, ёрзания и прочей возни не было. Видимо, маги Жизни успели сказать друг другу всё, что хотели… точнее, это они так думали. Когда «обычного», не увешанного регалиями повелителя Жизни вызывали на совет, существовал нигде не записанный негласный регламент подобных выступлений. Считалось, что приглашенный теперь уже «на высшем уровне» ещё раз озвучит свою позицию и поучаствует в дебатах: с кафедры, с бумажечками, приводя цитаты… хрен вам. Ещё раз спасибо декану за объяснения – я заранее знал, как работает эта кухня, и смог подготовиться. По-своему. Потому-то, сразу демонстрируя свой настрой, я и остался посреди «сцены» с пустыми руками. Провокация? Она самая.

– Арн Миракийский, – после нескольких минут тишины спросил меня незнакомый член совета, сидящий в первом ряду и, видимо, оттого временно взявший на себя функцию председателя, раз уж постоянного у них не было. – Вы понимаете, зачем учёный совет пригласил вас к себе на сессию?

Знакомая «пустая» и холодная интонация. К слову, некоторых советников я узнал – преподавали на лекциях и семинарах.

– Конечно. – Я лучезарно улыбнулся. – Выразить мне глубокую благодарность за своевременные и активные действия на благо республики!

Думаю, если бы Вирн не «разогрел» передо мной аудиторию, с первого раза пробить броню отчуждения этих… политиков у меня бы не вышло. А так – секунд пять тишины, и зал зашелестел. Прелестно.

– Что, нет? – Я напоказ и очень нарочито удивился. – Ну тогда – узнать, что делать дальше. Тут всё просто, уважаемый совет: немедленно выслать дипломатические группы в тыловой штаб Войска Рубежа, желательно сразу с первым траншем золота, начать подготовку к переселению отвальных в зону протектората республики и одновременно активизировать неформальные контакты с теми из иерархов Белых, что потенциально готовы пойти на союз с нашей страной. Тогда к моменту активизации экспансии южан будет хороший шанс закончить формирование своего собственного союза из трёх наиболее боеспособных сил севера. Удастся таким образом полностью сорвать военный конфликт или нет, предполагать не рискну. Но то, что противники серьёзно задумаются, а надо ли им это – гарантирую.

В этот раз гробовая тишина длилась больше минуты. Подозреваю, во многом потому, что виталистам в плоть и кровь уже въелась их знаменитая вежливость, а тут на язык лез только полузабытый мат.

– Молодой человек, – и как это часто бывает, когда мужчинам нечего сказать, заговорила дама. – Вы серьёзно считаете, что можете указывать учёному совету, что делать?

– Дайте подумать. – Я в меру своих артистических талантов огладил пальцами подбородок. – Судя по архивным данным, о существовании спецпрепаратов, так называемых «зелий», известно уже очень давно. Однако тема до сих пор была не изучена от слова совсем – а ведь эти препараты были единственной известной альтернативой получения частей изменённых охотой. Тех самых частей изменённых, на поставках которых держится экономика всей Великой Свободной республики Лид. И никто – слышите? Никто не озаботился хотя бы исследовать альтернативный вариант пополнения стратегически важного ресурса. Я уже не говорю про поиски «мифических» ведьм, которые прямо в народном фольклоре указываются изготовителями зелий. Так что да, считаю – могу указывать. Потому что если не я – то кто?!

Я посмотрел прямо в глаза женщине, что задала вопрос, и она… отвела их, промолчав. На любом другом собрании властных персон меня бы уже как минимум настойчиво попросили удалиться. И хорошо, если бы сразу за дверьми не приняли под стражу. Но тут выстроенная система играла против повелителей Жизни: ведь я, пройдя все этапы возвышения от простого гражданина до магистра, мастера Жизни, стал равен им. Ну а что прошёл весь путь за четыре года – так для наукократического строя то был скорее плюс: доказал способность учиться и работать головой.

– Молодой человек, – перекрывая опять возникший шелест, надтреснутым голосом обратился ко мне… старик. Пожалуй, носитель мантии действительно выглядел тут самым старым – не пытался скрыть седину и залысины. – Вы явно не понимаете, на что замахнулись. Кто у вас принимал зачёт по курсу «Теории Стихийного превосходства», я хочу знать?

– О-о, мой любимый предмет! – Я ждал этого вопроса, но чуть позже. Видимо, за прошедшие часы члены совета успели тщательно обсудить собственно «технические» моменты, связанные с Тёмной трансформацией, и на самом деле ничего спрашивать у меня не хотели. Что ж, так гораздо лучше – нечего тянуть кота за… хвост. – «Теорию» мне преподавал лично уважаемый Вирн Нессарийский, и, уж поверьте, я изучил её так подробно, как мог. Всё же единственный антинаучный предмет во всём курсе…

– ЧТО?!

Казалось, это слово выдохнул весь зал одновременно.

– Неужели никогда не задумывались? – отбросив попытки фиглярствовать, в ответ спросил я. – Единственное «доказательство» «Теории» – это многократно на разные лады повторённое правило силы: кто сильнее, тот и прав. Виталист способен дольше прожить и не загнуться от старости? Виталист прав. Виталист способен выжить без еды и воды дольше, чем другой маг – виталист прав. Виталист способен поставить Печать, подчиняющую себе обычных людей – ну вот видите, виталист прав.

– И что не так? – спокойно спросил у меня сосед «председателя» в первом ряду. О, оказывается, не все потеряли голову.

– «Не так» то, что любая теория, если она, конечно, претендует на звание научной, действует в определённых границах. Если что, мне это ещё на вводной лекции на первом курсе говорили, – напомнил я. – А «Стихийное превосходство» говорит о всеобъемлющем преимуществе Жизни над другими стихиями.

– А его нет, этого преимущества? – тем же тоном и явно благожелательно спросил у меня тот же мужик. Удивительным образом это сбило разгорающийся накал страстей в аудитории.

– Нет, – развел руками я. – Простой умозрительный тест: температура минус восемьдесят, кругом снег и лёд. Кто дольше проживёт, виталист или пиромант? Или вот лесной пожар, в окружение которого попали аэромант и виталист: кто выживет, не задохнувшись от продуктов горения? Цунами и гидромант… дальше продолжать?

– Ты бы ещё в вулкан живьём прыгать предложил! – откуда раздался выкрик с места, не уследил.

– Наш мир на восемьдесят процентов покрыт водой, – повторил вычитанные в старой Лилиной книжке данные я и присовокупил уже от себя: – Что касается холода – то на северном и южном полюсах найти такой довольно легко. А воздух… достаточно подняться на десять километров – и дышать будет нечем. Зона Жизни – лента, обёрнутая вокруг экватора планеты. Так что насчёт граничных условий?

– Уважаемый магистр, приведённые вами обоснования действительно достойны отдельного рассмотрения, – опять включился в прения «спокойный» маг из первого ряда. – Тем не менее, не могли бы вы по сути объяснить, что именно, по-вашему, они доказывают?

– Как я и сказал, «Теория Стихийного превосходства» – никакая не теория, а идеология, – пожал плечами я. – А раз так, то и все выводы, сделанные с опорой на неё, ошибочны. Например, когда-то принятые советом решения о необходимости свернуть исследования Тьмы.

– Это ещё почему?!

– Не было такого! – В этот раз крики раздались уже из нескольких разных мест.

– Да ну? – Я нашёл глазами старика. – А вот мой уважаемый оппонент считает, что создание тварей в лабораторных условиях уничтожит институт охоты… правильно считает, кстати. А на охоте ведь держится весь отбор из «недовиталистов» – одарённых под Печатью в истинные граждане Лида. Так ведь?

Старый маг очень неохотно кивнул.

– Только вот способ отбора «достойных» утверждён выкладками «Теории», сделан аксиомой, не требующей доказательств. – Я поднял руку, показывая, что ещё недоговорил. – Сама постановка вопроса, что есть некие априори менее достойные и более достойные, люди первого, второго и третьего сорта по праву рождения – это ложь… нет, хуже, антинаучная чушь! Не верите мне – оглянитесь: к чему привёл навязанный идеологией фильтр? В совете, нет, среди всех повелителей Жизни не нашлось никого, кто поднял бы вопрос критической уязвимости государства из-за полной зависимости от одного-единственного явления природы! Даже сейчас, когда текущий порядок вещей буквально рушится под ногами – кто-нибудь, кроме меня, рискнул сказать что-то противоречащее «Теории»? Ну! Хоть кто-нибудь?!

– И что, по-твоему, надо делать? – в звенящей тишине с хорошо слышимым вздохом переспросила та самая женщина, что интересовалась у меня правом указывать другим.

– То, что я сказал. Выкинуть в мусорку «теорию», оперативно отреагировать на изменение политической обстановки, сохранить самое передовое государство этой планеты… А потом уже разбираться во внутренних проблемах. Исходя из практических соображений и научного подхода. Мы ведь все здесь учёные, не так ли?