Еще долго шли путники по давно не хоженой дороге, и только тогда, когда погасла звезда и на небе осталась одна луна, они остановились на отдых, подобрав для этого более-менее подходящее место.
Заночевав в неглубоком овраге, наутро с восходом солнца, они двинулись дальше в путь. По дороге природа немного преображала свой вид, и, если слева оставалась пустыня, то справа – деревья приобретали более увесистые формы, кусты становились больше, их численность росла, а трава еще ярче блистала зеленью.
Где-то впереди показалось какое-то селение. Жалкие древние лачуги едва скрывали тех, кто там жил от солнечного света и наступающего порой дождя. Но, наверное, люди привыкли к этому и не жаловались на свою избитую горечью судьбу.
Их вид и одеяния были несколько ветхими, что Христу даже показалось, что это не люди, а какие-то высохшие фигуры в обычном тряпье.
– Что стало здесь, – спросил он, подойдя ближе к небольшой группе людей.
– Мор, сынок, – ответил какой-то старец с палкой в руке, – много люду погибло. Остались искалеченные, да вот мы, старики. Дети тоже не выжили. Только одна девочка очень больная пока еще дышит.
– Где же она? – спросил Иисус.
– Там, – указал рукой старец, – но, кто вы будете и зачем она вам?
– Мы путники, – ответил Христос, – и путь держим к морю. Там наше племя.
– А знаю, знаю, – покивал головой старик, – давно это было. Помню это. Большое племя. Много люду, – вспоминал человек и качал головой снова, – но и их беда коснулась. Слышал я от таких же, как вы, что и у них мор прошел. Не знаю дальше, выжили ли они в этом.
– А что за мор такой? – уточнил Иисус.
– Люди слепнут и гибнут, покрываясь какими-то пятнами, растущими во дни, – пояснил старик, – страшно глядеть. Мы их потом хороним отдельно, чтобы самим не заболеть.
– Проведи меня к ней, старик, – попросил Иисус, – я хочу посмотреть на нее.
– Как знаешь, – сказал тот, – только смотри, – предупредил он, – болезнь страшная и уже много от нее погибло.
Развернувшись, они пошли вглубь селения.
Мать последовала за ними чуть позади. Все же она немного боялась и за сына, и за себя.
Если болезнь так косит людей, то это страшно любому, не знающему, как с ней совладать.
Они подошли к одной разбитой хижине, где внутри под небольшим покрывалом лежала худенькая девочка, дрожавшая вся от холода, хотя было уже довольно тепло.
Иисус подошел к ней и посмотрел прямо в глаза.
Вмиг что-то блеснуло из его глаз и перенеслось внутрь больной девочки. Она сразу немного ожила и перестала трястись, так и не отрывая своего взгляда от него самого.
– Встань, – приказал Иисус, – и отбрось покрывало в сторону.
Девочка поднялась и, на ощупь, найдя покрывало, бросила его в сторону. Жалкие одежды уже почти истлели на ней и мало прикрывали ее тело.
– Сбрось с себя все, – приказал Иисус, – а вы, – обратился он к людям, – принесите сюда чистой воды.
Девочка повиновалась и осталась совсем нагая. Ей было лет двенадцать, но худоба снизила этот возраст еще немного, и оставалось совсем непонятно, как она еще до сих пор жива.
Тело покрывали какие-то язвы, из которых что-то сочилось, и только часть тела была свободной от этого.
– Присядь, – сказал Иисус, – и омочись, а после смажь свои раны этим.
Девочка так и сделала. Спустя немного времени принесли воду, но Иисус не стал торопиться с этим.
– Отойдите все чуть дальше, – сказал он, – и надо сжечь ее одежду и покрывало. Возьмите палкой и бросьте все в костер.
Никто не решался этого сделать, и тогда наперед выступил старик, их повстречавший.
– Я сделаю это, – сказал он, качая головой в стороны, – я уже стар и почти немощь. Можно и умереть.
– Не бойтесь, – сказал Иисус, – здесь нет ничего страшного. Огонь сожжет все.
Пока старик собирал ветхие части одежд, Иисус подошел ближе к девочке и, усадив ее словом на пол, сам расположился напротив.
Он долго смотрел в ее открытые глаза, и даже со стороны было видно, как они наполняются жизнью.
Так продолжалось достаточно долго, и люди уже устали ждать какого-либо результата, но Иисус упорно продолжал делать то же самое, лишь иногда переводя взгляд в сторону и медленно закрывая глаза для небольшого отдыха.
Послышались недовольные голоса. Кто-то говорил о том, что он мучит девочку напрасно.
Боги сами знают, что им нужно от них. И лучше оставить ее в покое.
Христос не слушал это. Он понимал, что их неверие в свою исцелимость и губит, а потому, упорно продолжал смотреть дальше.
Наконец, он встал и, немного походив, чтобы размять ноги, приказал поднести воду и омыть девочку сверху.
И снова никто не захотел этого делать.
Лишь старик, в очередной раз набравшись смелости, предложил свою помощь.
Спустя минуту девочку окатили водой с головы до ног. Ниспадая, вода образовывала какие-то радужные пятна, которые быстро исчезали на солнце.
– Хорошо, – сказал Иисус, – теперь, девочка, возьми омочись снова и помажь свои раны.
И опять послышалось какое-то недовольство позади него, но Христос не уходил от своего.
Девочка исполнила его указание, и Иисус опять усадил ее на пол, продолжая смотреть ей в глаза.
Мария тревожно наблюдала за сыном, и ей становилось немного страшно. Она боялась за него.
Люди, стоявшие позади, были способны на все. Но все же, она молчала и претерпевала их укоризненные взгляды и тщедушный ропот в сторону сына.
Шло время, люди недовольно переговаривались, а Иисус все сидел и сидел напротив девочки, которая так же, как и он, смотрела на него.
Солнце уже поднялось высоко и даже сюда в эту жалкую хижину заглянули его лучи, освещая внутреннюю темноту и убирая немного сырость.
Иисус, в очередной раз оторвавшись, сказал снова помыть девочку. И старик исполнил его указание.
После этого Христос вывел больную наружу и подверг открытому солнечному теплу. Спустя время, он опять завел ее внутрь и усадил на пол, где, как и прежде, продолжал смотреть ей в глаза.
Прошло еще время, и солнце немного село. Люди снова недовольно зашумели, но тот же старший успокоил их, сказав, что иноходец знает секрет болезни.
Люди еще пошептались, а потом потихоньку начали расходиться, в то время как Иисус продолжал исцеление больной.
Когда солнце почти село, он снова вывел девочку наружу и уже здесь сказал, чтобы она омочилась и помазала свои раны рукой. Та подчинилась его воле и сделала то, что сказал Христос.
И о, чудо!!! В вечернем сиянии солнца раны начали немного заживляться.
Жидкость, сочащаяся из них, исчезла, и они обрели суховатость. Иисус видел это, но ничего не сказал больной, а опять завел внутрь и усадил на пол.
Начинало темнеть. Девочку покормили, затем напоили теплым молоком и уложили на чистую постель. Она уснула.
Всю ночь Иисус находился в ее хижине, без устали всматриваясь в лицо девочки и только иногда отдыхая возле стены.
О проекте
О подписке