Глава 7.

Меткая стрела.

Потеряв на время своих верных друзей и соратников, Василий на долгое время остался один и вынужден был в одиночку отдуваться за дерзкую выходку, которую предприняли они вместе. Ещё до того, как вместе с Радогостем отбыл Святослав, вождь шутовской братчины потерял ещё одного товарища – Садко Волрожича. Случилось это так. После драки с братьями Сбродовичами Садко несколько дней не появлялся дома, справедливо опасаясь, что ему попадёт от отчима – верного друга Чурилы. Кисть у мальчишки была сломана после драки, что постоянно причиняло ему неудобства и страшную боль. Но больше всего его огорчало то, что он не мог теперь так же стрелять из лука, как прежде. Он давно уже изготовил себе лук и стрелы и навострился в стрельбе, тренируясь чуть ли не каждый день. Садко радовался своей меткости и скорости, теперь же вынужден был держать лук сломанной правой кистью, а натягивать тетиву левой, из-за чего постоянно промахивался и никак не мог попасть в мишень, которой ему служил красная точка на стене деревянного сарайчика. В конце концов сломанная кисть устала, и раздосадованный Садко отшвырнул свой лук в сторону. Один из младших мальчишек, наблюдавших за ним, тут же побежал подбирать лук. Садко же уселся на кочке и не заметил приближения другой группы мальчишек. Среди них шёл рослый некрасивый юноша, с сухим чёрными волосами и небритым лицом. Щетина была длинной, но редкой, отчего лишь отдалённо напоминала бороду. В этом лице Садко с лёгкостью узнал своего старшего свободно брата Щегла.

– А, вот ты где, собака, – выругался он, – ты куда пропал, дурак? Отец люто зол на тебя, приказал тебя найти.

– Ну что ж, ты меня нашёл, – равнодушно отвечал Садко, – можешь идти и сообщить об этой своему отцу.

В ответ Щегол вместе с товарищами уничижительно расхохотался.

– Наш отец велел привести тебя, дурень. Так что пойдём.

– Он мне не отец. Мой отец – Симаргл. Он научил меня чарам, не ведомым ни одному смертному.

И с этими словами Садко встал с места и принялся делать странные жесты перед лицом Щегла и его дружков, будто пытался их околдовать. При этом он кривлялся и изгибался так, что никто из присутствующих не смог сдержать смеха, кроме Щегла, который, нахмурившись, неподвижно смотрел на него.

– Эх, видимо, сейчас я не форме, – пожал плечами Садко, когда понял, что его чары не действуют на других.

– Я пришёл сюда не для того, чтобы слушать твои дурацкие выдумки, – заговорил Щегол, – все уже сыты по горло твоими сказками. Думаешь, они кому-то интересны, думаешь, это смешно? Ты позоришь меня и своего отца.

И Щегол с силой ударил младшего брата кулаком по лицу. Нужно сказать, что прежде он был не так зол, но чем старше становился сын Волрога, тем становился грубее к своему младшему безумному брату, да и вообще становился всё более озлобленным и жестоким. От удара Садко свалился на землю, но вскоре поднялся на ноги. В руках он держал огромную сухую коровью лепёшку, которую швырнул и попал прямо в лицо Щеглу. Все, включая его друзей, разразились дружным хохотом. Щегол же буквально зарычал от ярости и, казалось, что вот-вот разорвёт брата на части. Садко побежал прочь и выхватил у младшего мальчишки лук.

– Не подходи! – ни то прокричал, ни то провизжал он.

– Или что? – злобно скалился Щегол, – выстрелишь в меня?

Садко вместо ответа наложил стрелу и принялся натягивать тетиву.

– Кто дал тебе лук, дурак? Тебе даже ложку деревянную опасно доверять. А ну брось, а то я тебе голову окручу.

Но в ответ Садко лишь повернулся к брату задом и шлёпнул себя ладонью ниже спины.

– Вот что сначала открути! – прокричал он. Щегол в ярости двинулся на наглеца, а Садко снова взял лук и с левой руки выстрелил. Он и не рассчитывал попасть, зная, что на время утратил свою меткость, надеялся лишь отпугнуть брата, унижавшего его на протяжении всего детства. Но как назло именно сейчас стрела угодила в цель, и не куда-нибудь, а именно в шею старшему брату. Глаза Щегла наполнились ужасом, он схватился за рану и, хрипя, упал на землю. Кровь хлынула из раны, изо рта. Садко застыл и от страха не мог пошевелиться. Друзья Щегла тут же пришли к нему на помощь, вынули стрелу, но это ему не помогло. Вскоре он перестал дышать и так и остался лежать в луже собственной крови. Не иначе как злой рок выпустил эту стрелу, которая в одночасье уничтожила обоих братьев. Садко, бледный, как мрамор, упал на колени.

– Ты чего наделал, дурак? – гневно закричал один из друзей Садка и двинулся на него. Его крик словно пробудил младшего брата, тот поднялся и снова угрожающе выставил вперёд заряженный лук.

– Как? Дурак, говоришь? Только тронь меня, собака. Пусть хоть кто меня тронет, всех поубиваю, будь то сам Чурила.

И мальчишки в страхе застыли. Они видели, как у Садка дрожат от волнения руки, да и, видимо, он сейчас дрожал всем телом, бешеными глазами он смотрел на мёртвое тело своего брата, погибшего от его руки и на его товарищей, и понимал, что его жизнь окончена.

– Тихо, тихо, успокойся, – принялись уговаривать его друзья Щегла. Они в страхе отступили, а Садко убежал прочь. Он помчался к реке, в тайное место. Голова кружилась, почва уходила из-под ног. Скоро, очень скоро его семья проклянёт его, а его родные братья, даже те, что относились к нему неплохо, начнут на него охоту. Весь Людин конец ополчится против него. Садко понимал, что его ожидает суд, и скорее всего, Чурила отдаст его во власть Волрога. Делай мол, что хочешь, с убийцей сына. И тогда…. Садко до боли вцепился здоровой рукой себе в волосы. Голова отказывалась представлять тот ужас, который может ждать его в будущем. Первая здравая мысль, которая пришла к нему в голову – идти к Василию Буслаеву. Шутовское братство набирало силу, оно могло его защитить. И задними дворами, словно вор, Садко тихо стал пробираться к дому Василия. Вскоре он оказался у своего друга и поведал ему эту страшную историю. Василий задумался, держась рукой за подбородок.

– Вот так вот, Вася, такая мелочь может уничтожить человека. Какой-то нелепый случай. Я ведь ещё так молод. Если ты не выдашь меня, нам обоим конец. Все ополчаться против тебя. А если выдашь, то я никогда не стану взрослым мужчиной.

– Ну, будет тебе, Волрог же не такой лютый зверь, чтобы тебя мучить. Ну, побьёт, ну, может, отдаст в рабство гребцом на какое-нибудь судно. Потом вернёшься, и заживёшь как прежде, или своей, другой жизнью.

– Эх, ты, благородный боярский сынок. Столько живёшь здесь, а так и не понял здешних нравов. Никто меня не пощадит. Моего родного отца никто не пощадил, разделались, трусливо и подло, толпой на одного. В горло залили расплавленную медь.

– Я не гоню тебя, – отвечал лишь ему Василий, – если хочешь, оставайся у меня, ты мой друг, и я тебя не выдам.

И Садко решил остаться. Однако уже на следующий день в кузницу к Василию пришли братья Садка и стали уговаривать его выдать убийцу, будто бы были уверены, что тот находится у Василия, а может и того хуже, ожидали, что как вождь братства, он разыщет своего названного брата и выдаст на суд, совершив тем самым предательство своего друга. Сын Буслая поведал об этом разговоре другу.

– И что думаешь делать? – спрашивал его Садко.

– Я уже сказал тебе своё решение.

– Эх, навлечёшь ты на себя беду, Вася, весь Людин конец будет против тебя. Нет, нельзя мне здесь оставаться, Новгород меня никогда не простит. Мне закрыта дорога в Людин конец. Не могу же я вечно прятаться. Без суда я для всех буду врагом, а после суда – мертвецом. Бежать мне надо.

– И куда же ты собрался бежать?

– К варягам. Стану таким же варягом, как мой отец, буду плавать по морям, грабить города, купаться в золоте.

Василий в ответ лишь усмехнулся.

– До варягов от нас далеко. Да и потом, это каким нужно быть хорошим воином, чтобы выжить среди таких лихих воинов, чтобы они делились с тобой добычей и принимали за равного, при том, что ты для них чужак и даже не знаешь их наречия?

– Другого выхода у меня нет, – отвечал Садко, – для начала я наймусь гребцом на какую-нибудь лодью, а там, куда течение занесёт. Может, и доберусь до земли викингов. Может, когда-нибудь ещё и свидимся. Об одном только прошу, дай мне гусли в дорогу, чтобы музыка согревала меня в пути. Только музыка помогает выжить тогда, когда жить нет больше сил.

И Василий дал ему гусли, крепко обнял на прощание, стараясь не показывать, как тяжело у него на сердце. Садко тоже старался держаться и даже шутил. Он распрощался со всеми мальчишками из братства шутов, думая, что прощается с ними навсегда, а затем покинул Людин конец. За какую-то почти смешную плату ему удалось со сломанной кистью устроиться гребцом к одному купчишке из Славенского конца. Вскоре вместе с другими гребцами и торговцами он покинул Новгород, думая, что уже никогда не вернётся в город, в котором родился и вырос.

Вскоре вместе со своим наставником отбыл и Святослав, и тогда совсем ещё юный Василий в одиночку столкнулся с ещё неведомой ему опасностью и ответственностью. Слухи о победе Васьки над братьями Сбродовичами давно ходил по Людину концу. Потамий Хромой только усиливал этот слух и даже поговаривал, что скоро сын Буслая окрепнет и одолеет самого Чурилу. Конечно, хитрый замысел нелюбимого сына Чурилы был понятен, он надеялся бросить вызов своему отцу и перессорить его с другими старшинами. Даже в случае победы Чурила был бы ослаблен, и тогда его сын мог если не победить его, то хотя бы стать таким же старшиной в своём братстве и получить во владение немалую территорию. Всё это произошло тогда, когда люди Чурилы ещё продолжали втайне выполнять задания колдунов. И хоть вождь Усыня давно уже отбыл и зимовал где-то под Киевом, его замещал чародей Богомил. Колдун присутствовал на заседаниях боярской думы, и, хоть открыто не противоречил Добрыне, тайно пытался всячески усиливать своё влияние в городе. Так, однажды несколько родов из племени меря и северян начали кровную вражду друг с другом. Родовая вражда и кровная месть тогда были священны, но поскольку враждующие роды были довольно богаты, то это плохо сказывалось на торговле. Богомил здесь проявил талант отличного оратора и смог примирить между собой враждующие роды на выгодных для обеих сторон условиях. После этого Богомила за его красноречие стали называть Соловьём. Но Соловью было мало поддержки среди нескольких новгородских родов, и он задумал навести порядок во всём Людином конце, подчинив всех Чуриле. Для этого Богомил открыто оказывал поддержку старшине и настолько усилил его, что однажды велел поднять размер дани, которую старшина собирал с купцов и ремесленников. Колдун понимал, что это может вызвать недовольства, но именно это ему и было нужно, чтобы в миг выявить недовольных и всех уничтожить.

В ответ на всё это некоторые ремесленники стали прибегать к юному старшине Василию и просить, чтобы его братчина взяла над ними защиту. Это было всего несколько мелких ремесленников, которые, зная благородный характер мальчишки, надеялись просто сесть ему на шею, и вовсе не платить ему под различными отговорками, пользуясь его защитой от других старшин. Но Василий хоть был совсем юн, но повёл себя не так, как от него ожидали.

– Я не буду собирать с вас дани и не стану над вами тираном, как Чурила, – отвечал он ремесленникам, – но всё же я помогу вам, если вы вступите ко мне в братчину. Я считаю, что ремесленники и охотники сами в силах себя защитить. Я же буду лишь вашим головой, если вы того захотите и не выберете другого. Каждый член братства будет платить не дань, а добровольную плату на вооружение и кормление ополчения. Но плата не будет обязательной и постоянной. Если кто не сможет заплатить, пусть не платит, достаточно будет того, что он с оружием в руках встанет на защиту своего добра. Если же пожелаете оставить меня головой, обещаю отчитываться перед братством за каждую гривну и ничего из общей казны не использовать для собственной наживы, а добывать себе средства своим трудом и хозяйством, как и все честные труженики.