Глава 2
Эллинский мир

Города-государства

У меня есть маленькая арабская шкатулка из красного дерева, куда дети кладут монеты разных стран, где мы когда-то бывали. Нашлась там и греческая монета в 50 драхм. На одной стороне – профиль Гомера, на другой – надпись по-гречески «эллинская демократия» и древний парусный корабль. Наверное, корабль Одиссея. Когда я беру монету в руки, в душе появляются теплые чувства. Как что-то родное и близкое. Похожее ощущение возникало еще в детстве – когда читал о греческой цивилизации. «Бессонница. Гомер. Тугие паруса. // Я список кораблей прочел до середины: // Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, // Что над Элладою когда-то поднялся» (О. Мандельштам). В детском воображении игравшие на арфах атлетические греки – точнее, эллины, как они сами себя называли, – казались мне свободными и оптимистичными. Как было на самом деле, я не знаю и сейчас. Да это и неважно.

В те годы детства, годы советской эпохи, я черпал свои представления об эллинском мире из книг – попасть на греческие острова у меня не было возможности. А когда такая возможность появилась, я увидел своими глазами и Эгейское море, и развалины древних городов. Среди этих развалин иногда кажется, что их история оборвалась внезапно, на полуслове. Хотя умом я понимаю, что она угасла плавно и спокойно, как естественно заканчивается достойно прожитая человеческая жизнь.

Эти города (по-гречески «полисы»), от самых больших до самых маленьких на далеких островах, строились по одному образцу: храм на холме, театр, в центре площадь для торговли и общих собраний. Все граждане (рабы к их числу, естественно, не относились) имели право принимать участие в этих собраниях, где голосованием решались важные для полиса вопросы.

Обычно на греческом острове находился один город в окружении мелких деревень, и этот город считался отдельным государством. Греческие города-государства объединялись в сетевую структуру, в которой отсутствовал центр. Разве что существовали самые большие полисы – например, всем известные Афины. Иногда полисы воевали между собой, но чаще мирно торговали, обмениваясь деньгами, товарами, людьми и новыми идеями. Вот так просто и в то же время совершенно был устроен эллинский мир – «ойкумена».

В островных городах-государствах зародилась античная демократия, ставшая на века примером для европейской цивилизации. Этим Древняя Греция совершенно не похожа на Египет или Вавилон. Греческая культура по самому своему духу была морской. А у тех, кто свободно торгует и путешествует на кораблях между островами, совсем другой менталитет.

Как и демократия, идея открытого миру торгового города-государства пережила века. Она снова возродилась в Венеции и других итальянских городах эпохи Возрождения, затем в Амстердаме, Лондоне и, наконец, в современных столицах капитала постиндустриальной эпохи.

«Ойкономия»

Личная свобода гражданина полиса для греков стала основой свободы предпринимательства. Гражданин участвовал в общих собраниях, голосовал на выборах правителя – вещи в Месопотамии в принципе невозможные, хотя и там свободы предпринимательства для купцов хватало. Так в полисах расцвела коммерция, и древние греки вошли в историю как народ торговый. А около 600 г. до н. э. они изобрели деньги в форме монет^[20], и денежное обращение распространилось сначала между их городами-государствами, а потом и среди других народов.

Однако в финансовых технологиях греки долго отставали от вавилонян. Нужны были века, чтобы гордые потомки Ахилла и Одиссея поняли: богатство можно получать не только путем завоеваний других городов и стран, но и благодаря предпринимательству, инвестициям и кредитам. К тому же при всей личной свободе граждан полисов их экономический кругозор обычно ограничивался торговлей с соседними островами – не более того.

Но вода камень точит, и время делает свое дело – даже при таком кругозоре сеть деловых и личных связей все больше расширялась, формируя совершенно новое экономическое пространство. Кульминация всего этого для греческого мира настала, конечно же, во времена завоеваний Александра Македонского – первой из известных нам волн глобализации, связавшей на время воедино множество стран и народов.

Кстати, именно деньги объединяли разные страны, помогая становлению империй и мировых религий^[21]. С появлением денег не только завоеватели и религиозные пророки начали осваивать мир, но и купцы. А для них весь мир – это рынок, где любые народы могут быть покупателями товара. Появившиеся благодаря купцам и финансистам торговые империи оказались куда прочнее империй, создававшихся царями, потому что в основу легли не пустые политические лозунги типа «Мы хорошие – они плохие», а деньги. Это-то и дало возможность сотрудничать странам и народам, не имевшим до того никаких причин доверять друг другу: деньги оказались универсальной системой, базирующейся на доверии между людьми. Так деньги объединили весь мир, и появились первые признаки глобализации. Древнеримские динарии с профилем императора охотно принимали в Индии, хотя эта страна никак не зависела от Рима. Точно так же сегодня американские доллары берут в самых далеких уголках мира, непосредственно не связанных с Америкой.

Возникла целая культура денег – совершенно новое явление в истории. Во всех странах Древнего мира у большинства населения редко имелось в собственности золото или серебро в заметном количестве. Оно накапливалось в руках богатых или хранилось в храмах. А с появлением монет золото и серебро оказалось поделенным на маленькие кусочки одного веса. И попало в руки небогатых людей, далеких от состоятельной элиты (часто – как оплата наемным солдатам во время бесчисленных войн). Это привело к демократизации финансовых и торговых отношений, сделав их более доступными, и совершило переворот в сознании – самую настоящую финансовую революцию.

В эллинском мире вместе с культурой денег возникло экономическое мышление, заставившее греков направить свои мысли в финансовое русло^[22]. В трактате «Ойкономия» («Экономик») философа Ксенофонта (ок. 430 – ок. 355 до н. э.) появилось новое понятие – «экономика», иными словами «благоустроенное хозяйство». Тогда же были заложены основы торгового права. Впрочем, греков не очень интересовала систематизация права – они оставили все это римлянам. А главными инновациями эллинского мира стали сеть торговых городов-государств с их демократией и денежное обращение в форме монет.

Трапезиты и банкиры

На греческих островах существовало более тысячи полисов. Каждый из них выпускал собственные монеты, которые нужно было обменивать по текущему курсу. И на центральных площадях полисов в V в. до н. э. появились пункты обмена валюты – столики, за которыми сидели трапезиты^[23]. Они занимались обменом денег, что требовало немалого опыта и знаний, ведь полисы выпускали свои монеты с разным содержанием золота и серебра. Шло время, трапезиты богатели, у них накапливались свободные капиталы, и они стали предлагать кредитные услуги (первой формой кредита стал морской заем^[24]). В Афинах кредитными услугами пользовалось 3 % населения (в средневековой Европе – около 6 %).

Вначале трапезиты давали в долг из собственных средств, а потом стали принимать у клиентов вклады, используя их для новых кредитов. Довольно долго это пытались запрещать, но время всегда берет свое, и богатейшие трапезиты стали превращаться в банкиров^[25]. Власти полисов не контролировали деятельность трапезитов и банкиров. Это давало им полную свободу предпринимательства, но от возможных убытков они не были защищены. По слухам, легендарный мудрец Диоген Синопский, живший в бочке, сначала был менялой и ростовщиком. Потом он стал подделывать монеты, был пойман и то ли приговорен к изгнанию, то ли сам бежал из города, опасаясь наказания. После этого ему ничего не оставалось, кроме как стать свободным философом. Ростовщичеством занимался когда-то и другой знаменитый философ, Сократ.

Трапезиты нередко использовали в своих операциях письменные долговые обязательства – прототипы векселя – синграфы и хирографы, перешедшие затем в римскую финансовую систему^[26]. Текст синграфа выглядел просто: «Такое-то лицо (имя) должно такому-то лицу (имя) такую-то сумму». В самом по себе этом документе не было ничего особенного – простая форма долгового обязательства. Но факт его распространения говорит о многом – и о периоде экономического роста, и об увеличении количества городов, их населения, а главное – о развитии финансовых услуг. Применение синграфов и хирографов означало, что рынки неплохо функционировали и что права собственности стали достаточно (для своего времени, конечно) защищенными, чтобы люди не только давали друг другу в долг деньги, но и доверяли таким документам. А еще это означало, что политические государственные структуры могли обеспечить и экономический рост, и защиту прав собственности.

А вот что-либо, сравнимое с акционерными компаниями, в греческих полисах так и не возникло – коммерческие объединения купцов оставались простыми товариществами. Еще не появились ни сама идея разделения на доли капитала, вложенного в коммерческие общества, ни тем более идея передачи этих долей другим участникам общества. Для всего этого необходима система права, гарантирующая сохранность собственности всех участников. А ее как раз и не было в греческих полисах, несмотря на их богатство и развитость финансовых услуг. Не пришло еще для этого время.

В следующем, III в. до н. э. деятельность трапезитов стала престижной. Прежде ими зачастую становились рабы^[27], теперь же – и состоятельные граждане полисов. Банкирам начали доверять больше, хотя случалось, конечно, всякое. Всегда оставался риск мошенничества не только со стороны банкира, но и со стороны клиента. Выяснить, кто прав, было непросто, и начинались дорогостоящие судебные процессы. Правда, в отличие от нынешних в полисах они не длились дольше месяца. Клиент в случае проигрыша терял только деньги, а банкир – репутацию честного человека, а часто вместе с ней он утрачивал и весь свой бизнес.

Случались и банкротства – в 377 и 371 гг. до н. э. одновременно разорились несколько банков. Банкиры Аристолох, Созином и Тимодем вынуждены были отдать все свои деньги на погашение долгов вкладчиков. Банкир Гераклид решил скрыться, что вызвало общее возмущение. Оставшееся его имущество все равно было распродано для погашения долгов. Демосфен почему-то считал, что причиной таких банкротств стали люди, которые, «пребывая в затруднительном положении, берут взаймы, считая, что им должны верить в силу их репутации, а разбогатев, не отдают долги и присваивают чужие деньги»^[28]