– Сексуальной, – просто сказал он. – Мужчина я одинокий, секс, сами понимаете, мне нужен, а знакомиться для этого с женщинами я не любитель. К тому же все они после этого в жены метят!

Я, конечно, была в шоке! Это что, он меня в проститутки зовет?!

– Нет, – он угадал мои мысли,– это просто оказание услуги.

– Вы женщина свободная и ни кому не изменяете. В общем, давайте так: я Вас не заставляю, и вы можете оказывать мне только услуги по хозяйству.

– А как же это? …– почему–то спросила я.

Он улыбнулся.

– Найду.

В общем, не спала я всю ночь. До того мне было это странно и стыдно. Но ведь такие деньги! И нетрудно же! Всего лишь полежать полчасика. Потом думаю: нет! Все равно это, как проституция! А потом опять:

– Но ведь мне нужно думать о детях!

На следующий день я собралась с духом и позвонила ему:

– Хорошо! Я согласна. Когда приходить?

Он не удивился.

– По субботам. Обе услуги в один день.

… В первую субботу я пришла и, не глядя в глаза, сказала:

– Сейчас я переоденусь, уберусь и приготовлю еду…

Он прервал.

– Нет. После этого вы устанете, а заниматься сексом с уставшей женщиной, это, знаете ли ….– он подыскал подходящее слово, – все равно, что насиловать!

Взял меня за руку и повел в спальню. Посадил мена на постель, не разжимая моей руки:

– Объясняю правила. Не целоваться. Не играть в любовь. Относиться крайне просто – двое пришли заниматься сексом! Чтобы получить удовольствие.

Он еще не знал, что удовольствие от этого я и в нормальном сексе не получала.

Он поднял меня с постели и стал так медленно, даже нежно раздевать. При этом по мере оголения целовал мои плечи, потом грудь, потом перешел к бедрам, потом между ними… Я вздрогнула от неожиданности.

– Что вы делаете? – прошептала я.

– Целую, – также тихо ответил он.

– Вы же сказали нельзя!

– Нельзя в губы!

Он очень осторожно положил меня на постель, любуясь моим голым телом, разделся сам, стал меня гладить, и я даже не заметила, как он вошел в меня.

–Вот и все! – шепнул он через некоторое время.– Ты молодец, девочка! – снял презерватив и показал мне.– Все в порядке. Не бойся.

Потом он показал, где что лежит, что есть в холодильнике и дал мне ключ.

– Это твои ключи. У меня есть свои. Я побегу по своим делам, а ты делай свои, когда сделаешь, закроешь квартиру и – до следующей субботы. Я вернусь не раньше девяти вечера.

***

Я еще с месяц, наверное, мучилась, боялась утром по субботам к нему идти. Мне казалось, что когда я еду в маршрутке к его дому, весь автобус на меня смотрит – вот мол, проститутка едет. И боялась, что во второй раз и третий раз, он как-нибудь по-другому будет себя вести, как со шлюхой или насмешливо – пришла, мол. Иди в спальню, раздвигай ноги! И перед детьми было стыдно, казалось, что они знали, куда и зачем уходит их мама по субботам. Но потом, как-то успокоилась. И дети, конечно, ничего не знали, и он, мужчина этот, вел себя так же ровно, как будто между нами ничего не было.

А жить, конечно, стало легче! В общем-то, нам троим, на все хватало. И я, наконец, занялась самым главным – детьми. Делала с ними уроки, гуляла вечерами.

Так прошло четыре года. А потом я, когда убиралась, стала замечать в его квартире женские вещи – заколку для волос, тюбики с кремом. А иногда, я, конечно, никуда не лазила, но здесь не выдержала – приоткрыла как-то платяной шкаф, и на вешалке увидела женскую кофту, а с полки свисала лямка бюстгальтера.

Признаться, даже заволновалась, сексом занимается со мной, а сам в дом чужую бабу приводит!

И другая мысль пришла – значит, конец моим зарплатам и моей более-менее обеспеченной жизни! А потом, что вот и конец моей блудной жизни, даже не подумала, – привыкла, да и он стал мне как родной.

Но через неделю он сам мне объявил:

– Видишь ли, я встретил женщину, не знаю, что из этого получится, но вторая услуга теперь мне точно не нужна. А уборка, если ты не против, на прежних условиях остается! И засмеялся:

– Я тебе даже за нее немного прибавлю – ведь ты теперь за двоих мусор убирать будешь!

Можно было, конечно, вместо потерянных денег найти другую подработку, но я решила – нет, дети важнее!

Наступил тот самый опасный переходный возраст. Закончились наши вечерние прогулки и долгие ужины с разговорами. Теперь по вечерам я вслушивалась в стук подъездной двери, но дочь не возвращается. Уже два часа, как должна быть дома!

Потом с сыном также! Ну и, конечно, начались скандалы на эту тему. Слава богу, ни спиртного или табака, ни помутненных глаз я не замечала!

… Промчались и эти годы. Ни весны я не видела, ни первых распустившихся листочков, ни первого выпавшего снега зимой, ни красных осенних листьев! Только дети, дети, дети! И когда казалось, бог от проблем переходного возраста уберег, тут оно и случилось!

Прихожу я как–то в субботу в квартиру этого мужчины убираться, открываю дверь своим ключом, и вижу, что он сидит вдвоем с этой женщиной на кухне и какое-то зловещее молчание стоит. Не поздоровались. Сидят молча. Я зашла.

– Здравствуйте, – говорю.

А он сухо так говорит:

– Ключи на стол. Больше в твоей услуге мы не нуждаемся.

– А что случилось? – спрашиваю.

– А то, – говорит он, – что нашу квартиру обокрали и дверь открыли ключом. Не взломали. И добавил:

– Я не знаю, кто воспользовался ключами, дети твои или знакомые, но все, что я могу для тебя сделать – не заявлять в милицию. Все забыли и прощай!

Украли, оказывается, немного, – планшет и коробочку с женскими золотыми украшениями, но разве в этом дело!

Домой я шла, как побитая собака! И горе меня так сдавило, что думала не дойду до дома! И стыд, ужасный стыд перед всеми, кто меня знал, я – мать вора! В том, что это сделал сын, даже сомнений не было. Он не раз помогал донести мне до этой квартиры что-нибудь тяжелое, видел, как я открывала дверь. Как подносила чип к охранной сигнализации. И знал, конечно, где в нашем доме лежат эти проклятые ключи!

Вечером я еле дождалась, когда он придет со своей гулянки. Была ведь суббота.

Наконец, дверь открылась.

– Планшет, украшения – на стол!– крикнула я ему.

Он что-то забормотал: какой, мол, планшет, какие украшения, но я видела – глаза забегали, лицо стало красным.

Впервые в жизни я схватила ремень, который заранее повесила на стул, на котором сидела, и не знаю, откуда у меня взялась такая злость, такая ненависть к нему, но я с такой силой стегала его этим ремнем, что железная пряжка порвала рубашку, а я била, била и остановиться никак не могла.

Не знаю, если бы не дочь, с отчаянным криком схватившая меня за руку, может, быть я и убила его! Ничего не соображала!

Ревели потом в этот вечер мы все трое. В голос ревели!

– Мам! – сказал он потом, вытирая слезы, – прости меня! Никогда больше этого не будет.

– А зачем тебе, это надо было? – просто из-за того, чтобы узнать, может, он в какую беду попал, спросила я.

– Так я хотел себе мобильник купить! Я же продал и побрякушки и планшет ребятам, а деньги вот, – он открыл свой письменный стол и протянул мне пачку, – я еще не успел купить! Возьми их.

– Никогда, – ответила я, – в нашем доме воровских денег не будет. И даже пряник не куплю я на эти деньги!

–А куда их, мам? – растерялся он.

– Если сможешь, отнеси их тому, у кого украл. Если не сможешь, выброси!

***

А вообще-то дети у меня хорошие! Они мои счастье!

Я их люблю. Они меня любят. Что еще надо?!

Сын, с тех пор, как я потеряла дополнительный заработок за уборку, нашел себе работу. Дал объявление о репетиторстве по математике и вечерами пару дней в неделю давал уроки для оболтусов из пятых-шестых классов.

Он у меня молодец! По всем предметам учится так себе, а математику щелкает как орешки! На олимпиадах первые места занимал. И за месяц восемь-десять тысяч зарабатывал.

Дочь тоже хотела помочь, я, говорит, тоже могу как мать, полы мыть!

Ну, уж нет! Я мыла, а мои дети не будут!

Так мы и жили. Сейчас, когда я осталась без детей – они уже выросли – я думаю, какое же это было счастливое время!

… Да, дети выросли. Дочь поступила в медицинское училище. Это в другом городе, у нас такого нет.

Сын учиться не захотел.

– А зачем, – говорит, – я, мам, лучше окончу компьютерные курсы и начну работать, общее образование мне для этого ни к чему. И действительно, он же отличный математик! Полгода после школы учился на курсах и его сразу взяли программистом в одну магазинную сеть.

Дочь тоже недолго училась. Вышла замуж рано, как и я.

Я уж ее отговаривала. Ну, куда так спешить – вся жизнь впереди!

Но куда попрешь против этого аргумента!?

– Мам, – говорит она, я его очень люблю! Во-вторых, я беременна!

– Ты бы это первым

поставила! – только и осталось мне сказать!

Жить молодые стали у моей мамы. Не только потому, что больше было негде, но и потому, что отец к тому времени умер, а мама стала болеть, за ней нужен был присмотр.

Только я от этого успела оправиться, как и сын пришел с радостью:

– Знакомься, мам, это моя невеста. Мы решили пожениться!

– Тоже беременна?! – только и успела я спросить.

– Ну, а, как же, мам! Мы же друг друга любим!

Молодые стали жить у меня. А где же им еще?

… Я опять впряглась в работу, невестка плохо переносила беременность. Готовить, стирать, убирать пришлось мне. Заодно готовила и для семьи дочери. Она беременность переносила нормально, но мне было ее жалко! Дочь все-таки, а заодно приготовить и для больной мамы.

Деньги на еду, правда, все давали, и я ,конечно, из свой зарплаты прибавляла.

Остальное приберегала для будущих детей! Им ведь ужас, сколько будет надо!

И уже перед самыми их родами несчастья покатились, как снежный ком!

Сначала закрылась наша фабрика, и я осталась без работы. А до пенсии мне еще пятнадцать лет! Поискала-поискала работу, нет в нашем городе для меня мест!

На фабрике работали почти тысяча человек, и теперь все рыскали в поисках зарплаты! А в большинстве они моложе меня.

Пристроилась на почту за десять тысяч. Ладно, думаю, зато времени свободного много, скоро двое малышей будут, им же всем помогать нужно!

А потом как-то вечером сын говорит:

– Мам, пойдем, погуляем, поговорить надо! – А сам почему-то глаза прячет.

– Зачем, – говорю,– гулять, давай здесь!

А он на дверь, где их с невесткой комната, кивает:

– Понимаешь, мам, – говорит сын, – нам бы с женой отдельно пожить. А то она, – это он о жене своей, – очень раздражаться стала, куда, говорит, ни ткнешься, всюду ты и на кухне, и в туалете… Тон, правда, был извинительный.

– Мы бы, конечно, сами ушли, квартиру сняли! Но куда нам с малышкой! Никто с грудным ребенком квартиру не сдаст! Я бы, – говорит, – тысяч пять тебе на квартиру добавлял!

Я поняла. К дочери уйти нельзя было, а то и от той муж уйдет!

Вечером почитала объявления. Квартир сдавалось много, но везде дорого. Для меня, конечно, дорого. При моем-то заработке в десять тысяч! А ведь еще есть надо, да и что-то купить!

Поделилась с бабоньками на почте. Одна из них говорит:

– Слушай, есть один дедок! У него пять лет назад жена умерла, один живет. Квартира двухкомнатная, давай поговорю, может комнату тебе сдаст?!

Дедок согласился. За пять тысяч. Это меня устроило.

Квартира оказалась запущенная, грязная. В раковине не мытая посуда, пол в каких-то жирных пятнах, унитаз почти коричневый.

– Ну, ладно, думаю – отмою, за такие деньги, чего еще хотеть?

Да и дедок оказался вовсе не дедком, лет на десять старше меня. Но инвалид, жил на одну инвалидную пенсию.

Он отвел мне в холодильнике свою полку и говорит:

– Давай скидываться на продукты по три тысячи в месяц. А ты нам обоим из этих продуктов готовить будешь! А то мне жрать кашу и яичницу надоело!

Я подумала и отказалась.

– Если хочешь,– говорю, – покупай себе продукты, а я из них тебе готовить буду. А для себя уже сама решу!

В первую же ночь, как и ожидалось, он полез ко мне! Хоть и инвалид, но я его так толкнула, что он с кровати кубарем слетел!

– Это навсегда! – сказала я ему,– еще раз полезешь, ищи себе другую квартирантку!

Потом я его спросила на следующий день:

– Слушай, а ты до этого как обходился?

– Онанизмом занимался, – честно ответил он.

– Ну и занимайся, – разрешила я, только в то время, когда меня дома нет! Чтобы я этих охов, ахов не слышала!

Наверное, он так и делал. Потому что больше не приставал, и жить нам стало спокойно.

***

И вот впервые я осталась одна. К детям старалась заходить редко, пусть тоже почувствуют самостоятельность. Да, и сейчас я им особенно не нужна – у НИХ свои заботы, своя жизнь – нечего мешаться!

Вот родят, тогда, конечно, я им снова буду полезна.

Времени свободного остается много, и я начала задумываться над своей жизнью.

Мне только сорок с небольшим, а жизнь уже прожита. Выросли дети, появятся внуки. И вот думаю – а когда я была действительно счастлива?! И получается, что только в свои первые семнадцать лет. Все только начиналось, должен был вот-вот прискакать принц на белом коне, все было впереди, и конечно, в этом «впереди» сияло безоблачное солнце!

И это было время, когда я была только для себя. А потом я как-то растворилась в семье, работе, муже, детях, заботах! Так прошла половина из моей уже состоявшейся жизни. Меня там, не было что ли?!

И где-то по другим улицам проскакал мой принц! А потом я спохватилась – ведь мне только сорок с небольшим. Половина жизни еще впереди! Можно снова влюбиться, встретить своего принца на белом коне. Дети, я думаю, не будут в претензии. И прожить еще одну жизнь! Не знаю, какая она будет, но она будет! И будет другой.

И вот размышляю я на пороге, возможно, моей другой жизни и тут раздается звонок:

– Мам, как ты там?

И я спускаюсь со своих облаков на землю и говорю себе:

– Какая другая жизнь?! У тебя скоро будут крохотные мальчик и девочка! Как они без тебя?! Не надо мне никакой другой жизни и никакого принца! И я пройду еще один круг моей такой привычной жизни.

… А потом опять останусь одна, И тогда уже навсегда!