– Что у вас и тут камеры?

– А ты как думал, конечно.

– Блин. Да и хрен с вами, завидуйте – парировал Валера

Короче, настоящий мужик. И если в начале дня Гена испытывал к нему симпатию, то сейчас, сидя в пассажирском сиденьи Бентли начинал проникаться безгранично преданным уважением, подобно тому, как мальчишки проникаются уважением к самому старшему и сильному во дворе. Салон Бентли поражал своей роскошью, по крайней мере, ничего подобного Гена за свои почти сорок лет жизни не видел. Он понимал, что теперь как минимум неделю физически не сможет сесть в свою Нексию. Все вокруг рождало ощущение запредельной дороговизны и пуленепробиваемого качества. Вокруг было царство удивительно мягкой, точно шелковой, кожи и лакированного коньячного дуба. Хромированные дуги обрамляли сенсорную мультимедийную систему, блок управления климатом и другие элементы интерьера, по передней панели шел идеальный шов от швейной машинки, подчеркивающий невероятное качество и напоминающий о ручной сборке автомобиля. Гена боялся пошевелиться, чтобы чего-нибудь не испачкать или не испортить. Чтобы хоть немного замаскировать свое восторженное смущение он пошутил:

– Ха, воздуховоды как на Логане!

– Ща пешком пойдешь – ответил Валера

– Да шучу, шучу – ретировался Гена

– За такие шутки в зубах бывают промежутки.

Валера завел двигатель и погазовал. Звук впечатлял, хотя из-за качественной шумоизоляции был едва слышен. В отличие от БМВ или спортивной японки, звук выхлопа которых был резким и четко следовал педали, звук Бентли, словно закипающий чайник, набирал злость где-то в середине, с 4 до 6 тысяч оборотов и нисходил затем до бульканья того же чайника, но уже закипевшего.

– Сколько тут движок? – спросил Гена

– Шесть литров, твин турбо, 575 кобыл.

– Ого!

– А то! Это тебе не мелочь по карманам тырить. Ну че, погнали! – утвердительно спросил Валера, нажал на газ и Бентли выстрелил в сторону выезда с парковки. Он безудержно мчался по парковочной зоне, лихо входя в повороты, немыслимо ускоряясь на прямых и резко оттормаживаясь перед лежачими полицейским пока не выехал за территорию комплекса и… не встал в пробку на третьем транспортном.

Марат уже несколько лет стоял на фейс-контроле в разных клубах и нефтяников, приехавших в Москву спустить килограмм-другой денег, видел издалека. Парень в черных брюках и коричневых зимних полуботинках, приехавший на новеньком Бентли однозначно проходил в клуб, несмотря на приятеля в поддельном Брегете, который озирался вокруг как школьник, впервые попавший в зоопарк.

Гена был из тех парней, которые загорают на пляже стоя. Он пять раз в неделю ходил в тренажерный зал, и дважды в солярий. Питался Гена курагой, яблоками, яйцами без желтков и какими-то коктейлями, которые возил с собой в специальном контейнере. Вообще, на то, чтобы подготовиться к выходу из дома утром Гена обычно тратил весь вечер. В Москве встречали по одежке, поэтому Гена стремился выглядеть представительно. Он почти всегда был в костюме и блестящих, начищенных ботинках. У него были часы Breguet, о которых писал еще Пушкин и телефон Vertu, о котором Александр Сергеевич обязательно написал бы, будь у него такой. Разумеется, оригиналы были Гене не по карману, поэтому он купил неотличимые копии и гордился своей смекалкой. Правда, на Верту через две недели вышоркалась кожа и Гена, доставая телефон в общественных местах, старался не поворачивать его экраном к людям. Он был похож на Кирилла из Иванушек, за что в свое время его и полюбила жена. Когда она поняла разницу, бежать было поздно, поскольку на пятом месяце беременности особо не побегаешь. Вот уже 16 лет они снимали однушку в ближнем подмосковье и с каждым днем шансы на свое жилье таяли. Уже подрос сын и со дня на день ожидался вопрос о его личном пространстве. Гена же был удивительно стабилен. И если 16 лет назад ее это качество привлекало, то теперь она оказалась его заложницей. Он не хотел брать ипотеку, потому что какая ипотека когда тебе под сорок, до семидесяти лет выплачивать кредит Гена не хотел. Он не мог и заработать на квартиру, потому как с его зарплатой на это ушло бы примерно лет 200. И он не хотел переезжать в какой-нибудь другой регион, где квартиры были в пять-десять раз дешевле, как предлагала Полина, его жена. Она мотивировала его как умела – скандалами и отказом делить ложе. Нельзя сказать, чтобы Гена не пытался заработать денег, но делал он это в силу своих способностей и представлений – непродуманно и топорно. Не имея ресурсов, он пытался влезать в хозяйственные связи других людей, становясь ненужным посредником. Например, если кто-то из его знакомых изъявлял желание купить машину, Гена вспоминал, что другой его знакомый продавал машину и пытался свести их вместе, получив процент с каждого. То, что один хотел купить Ленд Крузер, а другой продавал Ладу Калину, Гена не учитывал. Его дело было свести людей и проследить, чтобы они не контактировали друг с другом без него. Гена не принимал во внимание, что недоступность информации и бешенные наценки девяностых, позволявшие оплачивать любых посредников, давно сменились на низкую маржу и информационное общество. Когда-то, в девяностых такая схема была широко распространена и хорошо работала, сейчас же изменилось время, люди, мир вокруг, но Геннадий остался стабилен. Жена вздыхала, плакала, устраивала скандалы, приводила доводы и факты, строила логические конструкции, устраивала романтические ужины и ночи любви, уезжала к маме в Рязань, но нельзя сдвинуть то, что сдвинуть нельзя.

Валера сразу оценил в Гене эту стабильность, приняв ее за надежность. Пока они катались по «трешке» он предложил Гене должность водителя-телохранителя. Для Гены это означало повышение дохода с шестидесяти до ста тысяч в месяц и возможность ездить на Бентли сколько он пожелает. Кроме того, Валера сказал, что у него есть еще Кайен и завтра они поедут уже на нем. Гена согласился, не раздумывая ни секунды.

«Заодно и обмоем твое повышение» – Валера хлопнул Гену по плечу, и они вошли в клуб. Миновав охранника, они очутились в выдержанном в традициях московской роскоши зале: лепнина на потолках и стенах, тиковые полы в сочетании с кирпичными стенами и окнами-витринами, в которых танцевали девушки в стрингах и корсетах с неким подобием бабетт на головах. На потолке сияла люстра, до того огромная, что Валера боялся под ней ходить. Он ощутил атмосферу гедонизма и алчности. Да, гедонизма и алчности, так Валера описал бы свои чувства, если бы эти слова были ему знакомы. Но слова эти знакомы ему не были, поэтому он выразил свои эмоции коротким и емким восклицанием «О**ительно»! В этот момент к ним подошла хостес и поинтересовалась, заказывали ли они столик. Получив отрицательный ответ, предложила сделать это прямо сейчас, пока они есть.

– А сколько стоить будет? Самая крутая VIP-зона? – поинтересовался Валера

– Вам нужно будет внести депозит в размере 10000 условных единиц по курсу 42,2. Но это, как и везде, только депозит, на который вы сможете заказывать напитки и угощения. Вы вдвоем будете или ожидаете гостей? – уточнила хостесс.

– Погоди 10 тысяч евро, что-ли?

– 10 тысяч условных единиц по курсу 42, 2 за единицу.

– Ого! Это за вечер или вы ее навсегда продаете?

– Это цена за вечер. Это ложа с видом на танцпол с отдельным баром и охраной, вместимостью до 20 человек. Если вы будете вдвоем, возможно вам стоит посмотреть варианты поменьше…

– Слышь, не части – перебил Валера. Давай заворачивай, я беру. Карточки принимаете? У меня виза какая-то. Нет, у меня есть деньги с собой, просто не хочу наличку тратить – начал оправдываться он.

– Да, конечно, следуйте за мной.

Через пятнадцать минут они с Геной уже листали меню в Вип-ложе. Ложа находилась на балконе с панорамным видом на весь зал. Диджейский пульт каким-то невероятным образом висел в воздухе прямо напротив. Сама «Вип-ложа» представляла из себя внушительный черный стол с изогнутыми ножками и массивной стеклянной столешницей, лежащей на деревянном основании, вокруг которого стояли пузатые вип-диваны из черной кожи какого-то редкого зверя. Стены были оббиты мягким, приятным на ощупь материалом нежно-бежевого цвета, на полу лежал светлый барашковый ковролин, а со стороны зала ложу обрамляли солидные бордовые шторы из портьерного материала, которыми можно было в случае чего, отгородиться от внешнего мира.

– Давай, Генарек, выбирай, не стесняйся, нам надо тут на четыреста косарей пожрать. – засмеялся Валера.

– Да как это вообще возможно? Это сколько ж съесть надо, в меня столько не войдет!

– А ты стоя ешь. Может, щас еще девок каких зацепим, они любят на халяву мартини пить. Валера открыл меню. – Да тут переводчик нужен! Что такое Тальята из филе вагью? Стрип-стейк из мраморной говядины, че за стрип-стейк?

– Ща стриптизерша придет из трусов у нее достанешь. Смотри, зубы только не сломай об мраморную говядину, ха-ха-ха!

– Ха-ха, кто-то грызет гранит науки, кто-то мрамор говядины, ахаха-а! Чилийский сибас какой-то…

– Сицилийский чибис, блин. А у меня. Каре ягненка с мятным соусом…

– Ага, ягненка под каре подстригли и зажарили, гы-ы-ы – они так весело и заразительно смеялись, что даже официант, ожидавший у входа, начал улыбаться.

– Филе баранины-тандури с ореховым соусом и кориандром, с салатом из свежих томатов, мяты, огурцов и редиса, заправленных йогуртом, Утиная грудка глазированная в меду, с обжаренными красными сливами, брокколи, соусом Порто и цитрусовым бисквитом – читал меню Валера

– О, я нашел мясной рулет с гарниром из овощей. – воскликнул Гена

– Ну наконец-то нормальное название! Че, давай по писярику для начала, да стриженного ягненка заточим?

– Я бы мрамор погрыз – весело отозвался Гена

– Эй, любезный! – позвал Валера официанта. – Нам стейк мраморный и ягненка под каре. И водочки принеси грамм пятьсот для начала.

Сделав заказ, они подошли к балкону и принялись рассматривать контингент. Большинство людей было одето настолько странно, что Валера предположил, будто они переодевались в туалете, потому что выходить в таком виде на улицу никак нельзя. Не побьют, так изнасилуют. Многие девчонки выглядели намного откровеннее, чем если бы были голыми. Впрочем, голые тут тоже были, Валера заметил одну ммм… девку, танцевавшую на барной стойке в одних трусиках. Он толкнул Гену в бок и взоры их переместились к зрелищу. Девка была красива и пьяна в дым. Она еще немного поперебирала ногами и тяжелым мешком свалилась со стойки на пол, попутно поцарапав себе бедро чем-то острым. Ее тут же увели, вернее уволокли охранники, не забыв забрать с пола одежду, на которую уже кто-то успел наступить. Играла очень заводная и энергичная музыка, Валера и не заметил, как начал притопывать ногой и щелкать пальцами. Она, казалось, текла сладкой ритмичной патокой из умело спрятанных колонок и затекала через уши прямо в мозг, переводя Валеру в состояние возбужденного ритмичного восторга. Туц, ту-ду-дуц, ай кен, ай кен. Туц-тудудуц ай кен, ай кен, подпевал Валера, размахивая руками. Его взор скользил по залу. Девушки на танцполе имели много общего с товаром на витрине и, кажется, понимали это. Одна заметила взгляд Валеры и начала крутиться, показывая себя в самых выгодных ракурсах. Он посмотрел на другую. Та томно стрельнула глазками из-под непропорционально огромных ресниц, повернулась к нему спиной и, словно невзначай, прогнулась в танце. На какую из них Валера бы ни посмотрел, девушки начинали вертеться и извиваться еще призывней. Валера вспомнил, как торговцы зеленью на рынках трясут пучком редиски у тебя перед носом, типа смотри какая свежая. Еще Чичваркин говорил, что демонстрация товара – один из важнейших этапов продажи, поэтому к нему нужно подходить со всей ответственностью. Валера усмехнулся. Вечер ему нравился все больше.

Принесли заказ. Мужчины с аппетитом принялись поедать нежнейшее мясо, запивая его водкой.

– Ну, за твою новую работу! – поднял тост Валера.

– За лучшего в мире начальника! – отозвался Гена.

За следующие два часа они перепробовали большую половину меню. Салаты с мудреными названиями, закуски, горячее – официанты практически без пауз приносили что-то новое и уносили тарелки. Валера с Геной сначала ели, потом просто пробовали, потом просто смотрели как выглядит то или иное блюдо. В конце концов процесс начал выглядеть так: официант приносил следующее по списку блюдо, Валера смотрел на него, нюхал, затем тыкал в него пальцем и приказывал официанту унести. «Это чтобы они его потом еще кому-нибудь не продали» – объяснил он свои действия, поймав вопросительный Генин взгляд. Выпили графин водки, переключились на виски. Наконец, не в силах больше проглотить ни кусочка, Валера откинулся на диван и закурил кубинскую сигару «Cohiba» за пять тысяч. Он вспомнил Ольгу с работы. «Вот дура! Подумал он. Сидит сейчас, наверное, дома, Камеди клаб смотрит. Дура она и есть. Надо ее уволить завтра». Сигара была страшно крепкая, Валера кашлял после каждой затяжки.

– Как они курят эту гадость? – сквозь слезы пожаловался он.

– А ты че, затягиваешься что-ли? Ха, ну ты даешь. Сигарами не затягиваются, ими просто дымят – просветил друга более искушенный в таких вещах Гена.

– А какой понт тогда?

– Вот именно – понт! «Зато какой!» – глубокомысленно произнес Гена.

– Хороший понт дороже денег – засмеялся Валера. Он дымил сигарой и видел себя не меньше, чем Уинстоном Черчиллем. Внезапно он ощутил свой вес, свое могущество. Он захотел властвовать над судьбами, приказывать и подчинять. Ему захотелось людского признания, восхищения, раболепия.

– Официант! – крикнул он. Официант материализовался и застыл с угодливо-вопросительным выражением лица.

– Это, братан, приведи девок каких-нибудь, только хороших, ага?

– Сделаем. – отозвался официант

– Слышь, только чтобы там без проблем, лады?

– Будет сделано. Десять минут подождите. – и официант исчез в темноте коридора.

– Генка, че загрузился, расслабься, щас телок приведут. – обратился Валера к своему приятелю. Не знаю как ты, а я двоих возьму.

– Да я вроде как женатый – отвечал тот

– Ой, да ладно, ты че, целка что-ли? – засмеялся Валера

– Ну я… – Гена замялся.

– Херней не страдай, че как не пацан-то? Не боись, не спалю.

– Ну ладно. – сдался Гена.

В этот момент в ложу вошел официант, а с ним две девицы. Подружки особо не отличались друг от друга и были настолько искусственными, что походили на надувных женщин. Валера окинул дамочек взглядом – в них не было ничего естественного, сплошной мейк-ап. Причем мейк-ап был ближе к хенд-мейд. Ботоксные губы с блестящей помадой, огромные накладные ресницы и толстый слой тонального крема делали их лица какими-то ненастоящими, а силикон, пуш-ап на попе (!) и замысловатые прически довершали образ живой резиновой женщины. Такой образ избавлял от необходимости общаться с живым человеком, но, очевидно, требовал капиталовложений, ведь как говорил кот из Шрека – «никто просто так не будет прикидываться пуськой». Валера был готов к расходам, поэтому ничуть не смутился. Наоборот, вечер в его понимании начинал становиться томным.

– Девчонки, привет! – заигрывающим тоном пропел Валера

– Ой, привет, мальчики! – поведение девиц, как и ожидалось, оказалось таким же пластмассовым.

Они картинно обрадовались, обнялись с парнями, почмокали воздух у их лиц и уселись на указанные им на диване места. Веселье продолжилось. Мужчины пили, пели, громко разговаривали, шумно смеялись и щипали девок за ляжки. Девицы ели, пили, хихикали и, изредка переглядываясь, подливали мужчинам виски. Валера, поглаживая под столом ногу сидещей рядом феи, рассказывал дамам о том, какой он богатый и влиятельный, о своем Бентли и Кайене, о том, что у него целый этаж сотрудников и что он там царь и бог. Он тараторил без умолку, брызгая слюной в лицо Кристине, сидевшей рядом и с деланно заинтересованным видом внимавшей его рассказам. Гена с Алиной, так, кажется, звали вторую фею, стояли у перил и вели околосветские беседы. Он, левой рукой приобняв ее за талию, что-то шептал девице на ухо, она неестественно громко смеялась.

Валера хорохорился вовсю. Внимание дамы льстило его самолюбию. Его давно не слушали так внимательно, и он чувствовал себя в ударе.

– Я, знаешь, какой крутой – кричал он. Я могу в этом зале купить любого. Ваще любого, врубаешься? И богадельню эту купить могу со всей этой музыкой, колоннами и этими чертями, которые тарелки нам носят. – поток разума нес Валеру в сказочное королевство, и он наслаждался путешествием.

– У меня денег знаешь сколько? Знаешь? Вот сколько! – показал Валера. – Я сам даже не знаю сколько у меня денег. А все почему? Потому что я умный! Держись дядю Валеру и не пропадешь – Валера был пьян.

– Ты же говорил, тебя зовут Витя – хихикнула девица.

– Валера! – рявкнул Валера. Меня зовут Валера! И я всех здесь куплю! – заорал он.

Открыв кейс, который весь вечер таскал с собой, он достал оттуда несколько пачек тысячных и пятитысячных купюр и закричал: – Смотри! – Прижав охапку денег к груди, он взобрался на балюстраду и, держась одной рукой за штору, другой начал раскидывать банкноты. Зеленые и красные купюры падали на головы танцующим, кружась и вальсируя, словно осенние листья. Внизу мгновенно образовалась давка.

– Рабы! – кричал Валера, – кланяйтесь своему господину!

Толпа внизу бурлила как куриный бульон на сильном огне. Люди, словно голодные собаки, подпрыгивали, чтобы поймать деньги в воздухе, толкали и отпихивали друг друга, вырывали купюры у соседей из рук, ползали по полу на четвереньках.

– На пол, обезьяны! Славьте меня! Целуйте мне ноги! Я – ваш господин! – гремел хозяин мира.

Внизу сцепились две размалеванные девицы. Какой-то мужчина в гламурном шарфике ползал на коленях, собирая деньги с пола. Толпа ревела. Ритмичная музыка и алкогольные пары придавали действу какой-то зловещий, почти мистический облик. Стильный парень в джинсах Армани так интенсивно работал локтями, что нечаянно разбил нос прыгающей рядом девушке, испачкав рубашку кровью.

Валера продолжал раскидывать купюры и выкрикивать: «Суки! Я всех вас куплю!» Грохочущий ритм клубного транса бил по голове, затуманивая разум. От возбуждения и выпитого виски у Валеры закружилась голова, он пошатнулся и, медленно, точно во сне начал падать вниз, в эпицентр бурлящей человеческой массы.

Время замерло. Звук музыки точно стих, превратившись в эхо, которое угасло где-то в глубинах сознания. Валера лежал на спине, широко открыв глаза и часто дышал. Вокруг, не обращая на него никакого внимания, толкались и ползали по полу люди. Кто-то вырвал у него стопку красно-оранжевых банкнот, которую Валера все еще сжимал в руке. Подбежал вмиг протрезвевший Гена и схватил его за плечи.

– Ты видел? Видел, как я их? – прохрипел Валера, его зрачки были расширены. Он начал хохотать, но поперхнулся и потерял сознание.