Нью-Йорк, 17 сентября

Проснулся Роман уже в сумерках. Полежал с открытыми глазами, раскинув руки. Несколько часов бестревожного сна освежили его до того основательно, что он готов был решительно ко всему. Вот только съесть чего-нибудь особо вредного, типа хорошо прожаренного мяса, и тогда он по физическим кондициям не уступил бы и сержанту морпеха.

Сделав привычную десятиминутную гимнастику из арсенала у-шу, Роман принял душ, переоделся в обновки и двинулся на поиски пищи, ощущая себя американцем с головы до ног. Даже песенку насвистывал подходящую: «Don't worry, be happy».

Прожаренное мясо нашлось в ресторанчике, расположенном по соседству с отелем. Громадный, с масленичный блин, антрекот, а к нему кукурузный салат и поллитровая чашка кофе.

В чем американцы понимали толк, так это в еде. Вернее, в ее количестве. Антрекот Роман не одолел и на две трети. Куда там съесть такую прорву мяса? Если бы под рюмку, да не спеша, тогда можно. Но рюмка ввиду ночного выезда исключалась, а наедаться сверх меры себе дороже. А вот кофе Роман выпил весь. Чем бодрее он будет, тем лучше.

Направление в Моррисанию, где находилась бывшая табачная фабрика, Роман определил по навигатору. Выходило не очень далеко. Все в том же Южном Бронксе. Но учитывая, что придется искать старую фабрику, пора было выезжать.

Некоторое время Роман кружил по улицам восточного Бронкса. При этом внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Сомов парень, в общем, неплохой. Но начальству он все же доложиться мог, и начальство, вполне возможно, решило приставить к шустрому агенту хвост. Благо, «Понтиак» Сомова несколько часов стоял на видном месте и обнаружить его возле одного из отелей было делом наипростейшим. А учитывая, что «Понтиак» наверняка оборудован спутниковой охранно-поисковой системой, слежение за ним было занятием легким и приятным.

Но пока Роман никого не заметил. Либо ребята знали толк в автомобильной слежке, либо Сомов, сочтя за лучшее не поднимать шума, тихо поехал домой.

Не зацепившись взглядом ни за один подозрительный объект, Роман через пятнадцать минут петляний по переулкам и неожиданных ускорений выбрался на прямую и покатил в Южный Бронкс.

Часы показывали девять тридцать. На улице совсем стемнело. Приличные кварталы скоро закончились. За окном потянулись заброшенные хибары – пристанища для многообразного людского мусора. Выбитые стекла, пустые дверные проемы, неизвестно куда ведущие улочки, зияющие чернотой и ужасом. Моррисания, один из самых грязных кварталов Большого Яблока. Здесь и днем-то появляться опасно. А уж ночью – тем более. Пропадешь ни за понюшку табаку, и следа не сыщут.

В какой-то Роман увидел седого, как лунь, негра-старика. Тот сидел на ступеньках кирпичной развалюхи и глядел перед собой. Отсвет от далекого фонаря освещал его морщинистое лицо и большие руки, положенные на колени.

Роман остановил машину, присмотрелся. Может, сумасшедший? Тут этой публики навалом.

Но нет. Старик глянул на него вполне осмысленно. И даже пошевелил губами, точно желая что-то сказать.

– Добрый вечерок, – обратился к нему из машины Роман.

– И вам того же, хороший человек, – приятным баритоном отозвался старик.

Роман захватил бумажный пакет, вышел на тротуар, подошел к старику.

– Как поживаете?

– Ничего себе, слава создателю, – отозвался тот, глядя на пакет. – Жаловаться грех. Крыша не течет, и с едой нет проблем.

– А с наличными как? – поинтересовался Роман.

– Находятся добрые люди, – уклончиво ответил старик, не спуская глаз с пакета.

Роман развернул бумагу, отвинтил крышку бутылки.

– Не желаете хлебнуть?

Губы старика пришли в движение, и рука его медленно поднялась с колена.

– Вы давно здесь живете? – спросил Роман, вручая ему пакет.

Старик ухватил нежданный дар и на миг поднял глаза. Они блеснули застарелой собачьей тоской.

– Сколько себя помню, столько здесь и живу.

В следующую минуту старик припал толстыми губами к горлышку бутылки и сделал несколько торопливых глотков.

– Будь я проклят, – сказал он, с трудом оторвавшись. – Это же виски!

– Пейте, пейте, – поощрил его Роман.

Сделав еще несколько глотков, старик наконец вспомнил о благодетеле.

– А вы, мистер?

– Ничего. Я потом.

– Тогда я, с вашего позволения…

– Давайте.

Старик опорожнил бутылку не меньше чем на две трети, и только после этого Роман обратился к нему со следующим вопросом.

– Вас как звать?

– Эйс, – сказал старик, взбалтывая бутылку, чтобы проверить на вес, сколько в ней осталось. – Эйс Мороуз, к вашим услугам.

Роман поклонился.

– А скажите, мистер Мороуз, как далеко отсюда находится старая табачная фабрика?

Старик хотел что-то сказать, но в этот миг в глубине дома послышался какой-то шорох. Роман на всякий случай отодвинулся подальше от двери, но на пороге появилась всего лишь большая старая собака.

Она встала за спиной Эйса и вопросительно посмотрела на Романа.

– Эй, Дюк, – оживился старик. – Проснулся?

Пес негромко проскулил, тычась мордой хозяину в плечо.

– Ну, ну, Дюк, – отмахнулся тот. – Я немного. Всего лишь несколько глотков, не беспокойся.

Он подмигнул Роману.

– Дюк боится, что я напьюсь и завтра мы не пойдем с ним собирать картонные коробки. И он останется без обеда.

Старик захихикал. Дюк, словно в ответ, заскулил еще громче. Как видно, ему хорошо было знакомо это хихиканье.

Роман мягко, но решительно отобрал у старика бутылку.

– Но вы оставите мне пару глотков, сэр? – жалобно протянул руку тот.

– Непременно, мистер Мороуз. Скажите мне только, как найти старую табачную фабрику – и бутылка ваша.

– Так это! – засуетился старик. – Сейчас…

Он даже встал, оказавшись на голову выше Романа.

– Значит, так. Если отсюда, то вам надо… А зачем вам она нужна, эта фабрика?

Для человека под хмельком голос Эйса зазвучал как-то чересчур рассудочно. Роман даже подумал, а не один ли это из дозорных Билли.

Но в следующую минуту выяснилось, отчего встревожился Эйс.

– Там ведь гиблое место, сэр. Даже полицейские днем не отваживаются туда соваться. А уж ночью там вовсе делать нечего. Вы хороший человек, сэр. Старый Эйс разбирается в людях, и я вижу: вы хороший человек. Так вот что я вам скажу: не надо вам ездить на эту фабрику. Там делаются черные дела, уж я это знаю. Если хотите жить, лучше забудьте про это место. Вы сделали для меня доброе дело, и я для вас хочу сделать доброе дело. Забудьте вы про эту фабрику, и все тут…

– Я только посмотрю, где она находится, и все, – заверил доброго старика Роман.

– А, только посмотрите… – успокоился тот. – Ну, если вам надо только посмотреть…

– Да, только посмотреть, – начал терять терпение Роман.

– Ну так вот же она!

Эйс махнул рукой куда-то вдаль.

– Где?

Роман, как ни всматривался в темноту, ничего похожего на фабрику не видел.

– Да вон, видите? Кирпичный забор, а за ним бараки. Это и есть фабрика.

– Что-то я… Это далеко отсюда?

– Да вон же, сэр. Пятьсот ярдов, по левую сторону от нас. Кирпичный забор…

Различив какую-то темную массу, Роман неуверенно кивнул.

– Кажется, вижу. Это и есть табачная фабрика?

– Точно, сэр. Она самая и есть. Когда-то я там работал. Если бы вы знали, какие сигары мы там делали. Не хуже кубинских! Да. Даже президенты не брезговали курить наши сигары. А потом фабрику закрыли, люди отсюда уехали в другие места. Остались только мы с Дюком, вот такие дела, сэр…

Роман сунул старику бутылку, которую тот крепко обхватил цепкими пальцами.

– Спасибо, сэр. Дай бог вам здоровья. Не знаю, как вас звать…

– Вот, купите Дюку завтра костей на обед.

Роман вручил старому негру десятку.

– Вас послал мне сам Господь, – прослезился тот. – Есть еще добрые люди на земле. Эй, Дюк, поблагодари этого доброго человека. Видишь? Это наш обед. Сэр, только будьте осторожны! Это такое место…

Но Роман уже не слушал. Сев в машину, помахал старику и тронулся.

Примерно через пятьсот метров Роман увидел монолитную стену, тянувшуюся вдоль улицы. И стена, и стоявшие за ней низкие бараки были построены из темного кирпича, еще больше потемневшего от временем. Немудрено, что Роман не мог их разглядеть. Слева – черная стена, справа – руины и пустыри. Прав был старый Эйс. Жутковатое местечко. И хоть бы одна живая душа.

«А может, Хоакин слукавил? – подумал Роман. – Сказал первое, что пришло в голову, лишь бы отвязаться от меня. А сам предупредил Билли, и теперь, даже если я его и найду, меня будет ждать горячий прием».

Выйдя из машины, Роман попытался разглядеть какие-нибудь признаки жизни за забором. Когда же он попытался вскарабкаться на забор, выяснилось, что поверху идет колючая проволока. И судя по тому, как туго она была натянута, кто-то регулярно следил за ее состоянием.

Это было уже кое-что. Значит, фабрика не так необитаема, как это кажется.

Роман сел в машину, доехал до конца забора и за углом увидел горевший над воротами фонарь. Это был въезд на территорию фабрики.

Не долго думая, Роман свернул и подъехал к самым воротам. Остановившись, но не став глушить мотор, он закурил и стал ждать, что будет дальше.

Возле фонаря виднелся глазок видеокамеры. Это на заброшенной-то фабрике! Любопытно.

Ждать пришлось долго. Роман докурил сигарету и разминал в пальцах вторую, когда одна из створок бесшумно отошла в сторону и из открывшегося проема выступил рослый молодой негр.

Сжимая в руках дробовик, он подошел к машине и так тюкнул стволом в окно, что оно жалобно хрустнуло.

Роман опустил стекло, улыбнулся навстречу изукрашенной татуировками роже.

– Привет.

– Что надо? – прорычал охранник.

Краем глаза Роман заметил, что из ворот выглядывает еще один головорез, наставивший на «Понтиак» ствол автомата.

Д-да, серьезные парни. Похоже, Хоакин не соврал. Раз на воротах такая охрана, значит, есть что охранять.

– Билли мне надо.

– А кто ты такой? – заглядывая за спинки передних сидений, допрашивал сторож.

– Джон.

– Так и сказать?

– Так и скажи.

Снедаемый подозрением, сторож обошел машину сзади, заглянул под днище и вернулся к спокойно дожидающемуся его Роману.

– Ну что, ты скажешь Билли обо мне?

– Эй, Роб, – обратился татуированный сторож к напарнику. – Он хочет к Билли.

– Ну так и скажи Билли об этом, – отозвался Роб, по прежнему прячась за воротами.

Делать нечего. Первый охранник достал рацию и нажал кнопку вызова.

– Он говорит, что к тебе, Билли, – сказал он, держа Романа под прицелом. – Не знаю. Говорит, Джон. Откуда я знаю, коп он или не коп…

– Эй, – обратился он к Роману. – Ты коп?

Роман отрицательно качнул головой.

– Говорит, что не коп. Нет, не назвал. Сказал только, что его зовут Джон. Эй ты, как твоя фамилия?

– Рэмбо.

– Говорит, Рэмбо. Нет, вроде не шизик. Да, один, я проверил… Ладно, понял.

Он обернулся к автоматчику.

– Роб, Билли сказал, чтобы мы привели его. Открывай ворота.

Спрятав рацию, охранник двинул дробовиком в сторону ворот.

– Давай, заезжай. Только без фокусов. Как что, я сразу стреляю.

Роман, уже сделавший выводы относительно боевой подготовки охраны и вполне этими выводами удовлетворившийся, заехал в ворота и остановился.

Обладатель дробовика рывком открыл дверцу.

– Давай, выходи!

Роман вышел. Его обступили трое охранников, тыча оружием со всех сторон. Их действия умилили Романа, но пока он делал вид, что ему очень неуютно под дулами наставленных на него стволов.

После обыска автоматчик Роб и еще один охранник повели его вглубь территории, то и дело тычками стволов указывая направление.

Роман послушно продвигался вперед, запоминая маршрут предстоящего отхода.

Фабрика состояла из нескольких корпусов. Низенькие цеха-бараки соединялись узкими коридорами. Запоминать особо ничего не пришлось. Свернули пару раз и вошли в один из бараков.

Острый запах табака держался здесь до сих пор. Пористые кирпичные стены пропитались им насквозь, и даже многолетнее запустение не выветрило специфической вони.

Впрочем, запустение было относительным. Цех, в который затолкнули Романа, служил чем-то вроде склада. Какие-то ящики стояли на деревянных поддонах, готовые к погрузке. Здесь же Роман увидел запыленный «Феррари», наверняка ворованный, ибо номера с него уже были сняты. Под потолком горели неоновые лампы. И если снаружи здание казалось погруженным во тьму, то лишь оттого, что на окнах находились глухие жалюзи.

– Давай, шевели поршнями, – прорычал Роб, в очередной раз ткнув автоматом Романа под ребра.

Они прошли по цеху и остановились перед утопленной в стену железной дверью, обитой толстыми стальными заклепками.

Дверь эта вела, судя по всему, в аппартамены Билли, устроенные в задней части цеха. Роман уважительно глянул на дверь. Учитывая количество охраны на воротах, было ясно, что Билли пекся о своей безопасности не меньше, чем президент Соединенных Штатов.

– Мы привели его, Билли, – доложил Роб в глазок видеокамеры.

Дверь щелкнула и отворилась наружу. Настоящая крепость.

Двое охранников втолкнули Романа внутрь, сами вошли следом и вытянулись по обе стороны от него.

Роман с интересом осматривался. Большое квадратное помещение было уставлено разномастной, хотя и дорогой мебелью. Громадный телевизор с плазменным экраном, широкие диваны, бар, дорогая музыкальная установка. Отличие от заурядной воровской «малины» было лишь в том, что в углу располагался настоящий наблюдательный пункт с тремя мониторами. За ними сидел здоровенный негр и щелкал кнопками «мыши». С его пояса свисала кобура с пятнадцатизарядной «береттой». Кроме него, в помещение находилось еще трое мужчин – все исключительно с черным цветом кожи и вооруженные до зубов.