Да-а-а… Тупой, ещё тупее. Ну, всё. Пора кончать эту комедию.

– Короче, – говорю им, – мужики! Шутки – в сторону. Ничего вы тут не теряли, а потому – идите-ка куда подальше, и рассказывайте свои сказки про потерянный кошелёк где-нибудь в другом месте. А тут лохов зря ищете. Вперёд!

Старший, было, заерепенился, начал кипятиться, объявил, что хочет увидеть директора магазина, что будет жаловаться в прокуратуру… Но молодой, как видно, уже понял, что ничего им тут не светит,. Взял он своего папашу за руку, и потащил к выходу. Тот, как видно, совсем ошалев от похмельного токсикоза, попёр на него с кулаками. Пришлось вмешаться мне. Взял алкаша-папашу за шкирку, и отвёл на крыльцо. Потусовались они там, почадили замусоленными цыбариками, и куда-то поплелись.

Ближе к вечеру, как всегда неожиданно, появился Васин. Снова меня сфотографировал, поинтересовался, как идут дела, и затребовал подробности вчерашнего задержания. Ну, рассказал ему в деталях, как дело было. Он одобрил – всё нормально, всё правильно. Вроде того, так держать, задерживай почаще. Да, рад бы! Вот если бы удалось решить вопрос с просмотром видеозаписей – тогда уж, точно – задержаний стало бы гораздо больше. Он почесал затылок и опять, как и в прошлый раз, пообещал поговорить с Анькой. Минут через десять идёт назад, жмёт плечами:

– Ну, она пообещала, что обсудит этот вопрос с Трапезиной, с директором магазина.

Всё понятно. Даже Васин ничего не смог решить. Слава богу, день к концу! Как тут уже всё осточертело… Одно удовольствие – дорога в общагу, когда идёшь, и знаешь, что ещё один день остался позади, и до «дембеля» осталось уже не три, а две недели. Сегодня у нас в общаге кое-какие перемены в личном составе. Рубен закончил вахту и уезжает домой почти до самого нового года. Вместо него в привокзальный «Купи!» прислали Джафара, тоже уроженца Закавказья.

Двадцать третье ноября

Уже половина вахты позади! День сегодня выдался напряжённый, суматошный. Всё началось с того, что с утра в «алкашке» окопались два «знатока». Один – квадратный брюнет с волосами до плеч, другой – длинный «хвощ», с бородёнкой на кончике подбородка. Пришли они часов в девять, и почти до обеда застряли у стеллажей с пивом. Сколько уже раз такое было! Их и не прогонишь, и не отойдёшь от них. Отойдёшь – тут же что-то может бесследно исчезнуть.

Слышу – со стороны входа донёсся какой-то непонятный шум: кто-то ругается, кого-то ловят… Подбежал туда. Оказалось, что Рустам с Анькой-большой задержали какого-то шкета из неблагополучной семьи с пакетом молока. Как потом мне рассказала Альбина, Рустам его уже знал как давнишнего крадуна по мелочам, и поэтому проследил за воришкой от молочки до выхода. Когда тот попытался проскочить в вестибюль, его в дверях и сцапали. Пакет отняли, оплатить в двойном размере заставили…

Наблюдаю за тем, как трясут расхитителя капиталистической собственности и, одновременно, краем присматриваю за «знатоками». Они в очереди к кассе, косятся в мою сторону. Значит, что-то задумали. Делаю вид, что их не замечаю, Жду, что оплатят только по одной бутылке, а я их потом – цап-царап!. Но они о чём-то пошушукались, и выставили из карманов на кассу всё, что взяли. Тьфу ты, ёшкин кот! Опять Васин будет меня пилить…

В этот момент, с голливудской улыбкой ко мне подошла Анька-большая, помахивая пол-литровым пакетом самого дешёвого молока. Ухмыляется, и объявляет:

– Вот, смотри, мы с Рустамом отработали часть твоей зарплаты. Теперь её надо отдать ему!

Да, отдай, раз отработали… Хорошо, я всё осознал, уяснил, сейчас же исправлюсь, от молока ни на шаг не отойду. А всякие там коньяки и вискари? Да, плевать на них!

Анька перестаёт улыбаться и начинает психовать:

– Успевать надо везде! И в «молочке», и в «алкашке»! Понял?

Давно уже понял. С просмотром видеозаписей вопрос так и не решили?

– За залом смотреть надо внимательнее! – Анька назидательно мотает пакетом.

Замечательная мысль! А ну-ка, поучи, как это надо делать? Вот, к кассам стоит человек восемь. Подскажи: кто из них сейчас попробует вынести товар?

Она смотрит на очередь, недовольно морщится, вздыхает, и – ни слова. Как видно, не знает, что сказать. Вот так-то, «ясновидящая» ты наша!

День идёт своим чередом. Хожу, присматриваю… Проходит мимо кассирша Вика – сегодня заступила вторая смена. Интересуется:

– Чего там Анька-то пыхтела? Сроду всеми недовольна.

Да, Анька-то – что?! Вот с Рустамом полные непонятки: вроде бы, работаем вместе, а он почему-то не меня предупредил насчёт того воришки, а менеджершу. С чего бы это так? Вика смеётся и поясняет:

– Так, он же тут на полулегальном положении. Вот ему и приходится прислуживаться, чтобы не выгнали. Думаешь, откуда начальство всё про всех знает?

Ах, вон оно что! Ну, тогда всё понятно, откуда «ноги растут».

Перед самым обедом в даерях появляется какой-то странный тип. На лице улыбочка утопленника, глаза остекленевшие. Его кидает его с боку набок, но он ухитряется на ходу отбивать чечётку. Похоже, в здешних местах у алкашей и наркош это самая крутяцкая фишка – одного «чечёточника» я уже видел. Иду ему навстречу, чтобы задержать на входе в зал – мало ли чего на уме у этого плясуна? Он дёргаться сразу же перестал, и вытаращился на меня, как баран на новые ворота. Состроил недоумённую рожу, и выдал с эдаким поклончиком:

– Зздра-а-а-ссьте!

– Ну, здорово…

Он тут же, чуть не падая на пол, снова отбивает чечётку и пробует прошмыгнуть мимо меня. Но я загораживаю ему проход – фигушки, тебе там делать нечего. Он подёргался-подёргался, снова изобразил свой поклончик и объявил:

– И – до свида-а-нья!..

Развернулся и, приплясывая, поскакал к выходу.

Подхожу к кассе, спрашиваю у Арины:

– Что за чудила?

Она машет рукой.

– Наркоша… Как накурится конопли, так и бежит к нам сюда со своими приплясами. Так-то он не из буйных, но с головой не дружит – это точно!

Ну, думаю, на сегодня лимит и на воров, и на идиотов исчерпан – сколько ж можно? Недаром же говорят: снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает… Чёрта с два! Как оказалось, попадает, и ещё как попадает!

Случилось это вскоре после обеда. Рустам, как раз, занимался просрочкой. Иду вдоль рядов, и краем глаза вижу, что невдалеке от него, возле сыров начал отираться какой-то пацан блатноватого вида, типа гопника. Он в кепке, спортивке и кроссовках, весь какой-то вертлявый и суетливый. Взял кусок сыра и примерился, как бы для того, чтобы сунуть себе за пазуху. Зыркнул в мою сторону, и со всякими там ужимками и выкрутасами бросил обратно. Скривил рот, типа того, этот сыр ему не понравился, и начал выбирать другой. Ну, тут уж яснее ясного, что пацан решил поживиться сыром на халяву.

С отдаления продолжаю незаметно за ним присматривать – что он ещё, этот «перец» отморочит? А он и рад стараться – всё роется и роется в сырах, сам по сторонам озирается. Только как-то уж очень картинно это всё он делает, можно сказать, понарошку. Что за дуровщина? В чём тут подвох?

И тут… Опять со стороны касс – шум, гам, крики. Лишь тогда стало ясно, что этот чёртов гопник всего лишь отвлекал моё внимание, а крали-то другие. Вот, паразит! Бегу туда. Следом прибегает и Рустам. На месте выясняется, что воришек задержали кассирши Вика и Люська. Они заблокировали у входной двери двоих пацанов, по виду – старшеклассников, которые, минуя кассу, пошли на выход, хотя у одного из них был оттопыренный карман. Это заметила Люська, когда они прошмыгнули мимо неё, Она потребовала остановиться, но те – ноль внимания. К Люське тут же подключилась Вика, и общими усилиями этих балбесов они тормознули. Смотрю, а воришки ухмыляются, как будто им и горя мало. Они, как ни в чём не бывало ломаются, кривляются, гыгычут… Невдалеке от них – человек трое акселератов, у которых тоже непонятная веселуха. Скорее всего, «группа поддержки» этих двоих. Это, явно, неспроста! Похожу к задержанным.

– Что взяли? Выкладывайте!

Они разводят руками:

– А у нас ничего нет!

Вика возмущается:

– Как это ничего нет? Вы спёрли банку энергетика. Где она?

Крадуны продолжают ржать и доказывать, что у них ничего и не было. Вижу – у них, и в самом деле, карманы не выпирают. Значит, от украденного каким-то образом они успели избавиться. А раз нет вынесенного товара – что им можно вменить в вину?

Прибежала Анька. Расфыркалась, распыхтелась, возмущаться начала, вроде того: на хрен такие охранники, которые сами ничего не могут решить?!

Ну, у меня к ней тоже возникли свои вопросы: что за дурдом?! Чего орать-то? Нашла крайнего! Сама же знает, что обыскивать задержанных, если у них, явно, нет похищенного, по положению я не имею никакого права. Давай, под твою ответственность буду обыскивать. А сам на это не пойду – в честь чего? Они хоть и под два метра, но формально ещё несовершеннолетние.

Анька что-то буркнула, коршуном подскочила к пацанам, и начала шарить у них в карманах… «Группа поддержки», а с ней и тот гопник, что отвлекал моё внимание, наблюдают за ней и ржут на весь магазин. При этом один из них исподтишка снимает происходящее камерой телефона. Ну, теперь и дураку понятно: если это и была кража, то не более чем хохмы ради. Пацаны специально организовали такой вот «перфоманс» с банкой энергетика, чтобы их задержали и учинили весь этот шмон. Скорее всего, устроили это или на спор, или в счёт карточного проигрыша. Всё было разыграно, как по нотам. Пока кассирши блокировали выход, эти двое успели передать украденное своим приятелям. И – аминь. Ищи-свищи…

Да-а, ситуация, однако! Ну, вот, как одному охраннику противостоять хорошо организованной бригаде крадунов? Ладно, эти чудилы – всего лишь приколисты, которым захотелось пощекотать себе нервы и повеселиться. А если вот так же, как и они, за дело возьмутся крадуны-профессионалы? Да тут им и полмагазина можно будет вынести – никто не заметит.

Короче, в карманах «приколистов», как и следовало ожидать, Анька так ничего и не нашла. Повздыхала она, посопела, и объявила, что парни свободны. Но они уходить не спешат – комедничают, хихикают, комментируют свои приключения. Только минут через пять, навыпендривавшись, вместе со своими приятелями, они, наконец-то, выкатились на улицу.

Анька, понятное дело, кипит как перегретый самовар, шипит и фыркает. И снова мне долдонит про то, как в этой ситуации сработал бы Лёха. Вроде того, он не стал бы чикаться со всякой тут свистобратией, а увёл бы этих двоих в подсобку, и там влупил бы им по полной программе. Да, на здоровье! Пусть бы влупил – его проблемы. Ну а мне-то с какой радости нарываться на статью УК, колотя несовершеннолетних?! Из-за банки какого-то энергетика, который стоит меньше полтинника?!! Вообще-то, уважаемая, я приехал на семью денег заработать, а не срок в колонии.

– Да, при таком качестве работы, ты себе и на обратную дорогу не заработаешь! – продолжает язвить Анька.

– Качество работы – вношу уточнение, – понятие растяжимое… И мордобой на рабочем месте – не показатель качества.

Популярно объясняю ей, почему не стал обыскивать пацана: он несовершеннолетний, и поэтому мы обязаны были вызвать его родителей. Вот, она его обыскала, а он сейчас возьмёт, и накатает заявление в полицию о том, что взрослая тётя обшаривала его с какими-то нехорошими намерениями. А его друзья всё это подтвердят. И будет потом эта тётя стоять перед дядей прокурором, и доказывать, что она – не верблюд, и что её действия не имели признаков чего-то нехорошего. И запахнет её служебное рвение статьёй УК, по которой можно даже срок схлопотать. Пусть даже и условный.

У Аньки явный ступор. Судя по всему, до неё вроде бы начало доходить, что она и в самом деле переборщила со своим усердием. Спрашиваю:

– Это правда, что на Лёху уже собираются шить уголовное дело из-за мордобоев? Правда?

Анька неопределённо жмёт плечами.

– Вот так! Тогда вопрос: а ваша торговая фирма, случись, Лёху и в самом деле будут судить, чем-то ему поможет? Ну, там, выплатит истцам денежную компенсацию, чтобы отказались от претензий, наймёт ему адвокатов?

– Н-ну, конечно, чем-то ему помогут обязательно… – то ли заверяет, то ли предполагает Анька.

Ну, да, ну да… Помогут – передачку на зону пошлют, может быть. Только, хотелось бы знать: а ради чего всё это? Ну, вся эта остервенелость, мордобои… Ради чего?!! Вон, Рустам уже почти полчаса кидает в тележку всевозможную просрочку – батоны, шоколад, палки колбасы, целые штабеля пачек сливочного масла… Теперь оно пойдёт на помойку. А всего из-за одной такой пачки в одном из «шопов» раздолбай-охранник и «добрейшей души» кассирши загнали в могилу бабульку-пенсионерку, якобы она её украла, хотя на самом деле, как потом выяснилось, никакой кражи не было. Так, ради чего это всё? Ради какой «великой идеи»?

Но у Аньки логика своя, корпоративно-жлобская.

– То есть, ты хочешь сказать, что пусть отсюда всё тащат, разворовывают только потому, что мы утилизируем просроченные продукты? – как-то не по теме под конец взрывается Анька.

Три тысячи баранов! Какая же она «сообразительная»!

– Нет, я хочу сказать, что, работая охранником, не собираюсь нарушать Уголовный кодекс и должностную инструкцию. Только и всего лишь.

Да, работая охранником, я обязан задерживать тех, кто крадёт. Но я не обязан, да и не собираюсь изображать из себя остервенелого бобика, который готов кусать направо и налево, лишь бы угодить хозяину.

– Я лично уведомлю Васина, чтобы тебя сюда он больше не присылал! – нервно грозится Анька, и торопливо удаляется.

Да уведомляй! Хоть короля Занзибара!

Потом, до самого вечера, можно сказать, было тихо. Разве что, пришлось выставить на улицу одного чушка, который тёрся подле продуктов. Его руки были изгвазданы в чём-то непонятном, но противном. «Благоухал» он, конечно, весьма и весьма. И вот, хватает он своими грязными руками хлеб, колбасы, сыры, для чего-то их мнёт, и кидает обратно.. Подхожу к нему, и ставлю в известность:

– Ты если чего-то надумал купить – бери и проваливай, а продукты нечего мусолить.

Он начал гундеть:

– А тебе-то чего-о? Они же в упако-о-вке!

Да мне по барабану, что они в упаковке! После твоих «стерильных» граблей как бы не началась эпидемия дизентерии. Эти продукты себе я – уж точно! – не возьму. Подёргался он, подёргался, и потащился к выходу, кстати, так ничего и не купив.

Кстати, о магазинах самообслуживания. Конечно, по части экономии времени продавцов, и покупателей – штука они, в целом, неплохая. А вот в смысле санитарии – сущая мина замедленного действия. Из-за того, что продукты хватают все, кому не лень, риск подцепить что-нибудь заразное подскакивает в разы. На морде ж не написано, здоровый ли этот покупатель, или, скажем, он хронический туберкулёзник там, или кто-то ещё? Так что, как ни верти, но в таких «шопах» мы со своим здоровьем ежедневно играем в «русскую рулетку».

…Когда подошёл к концу и этот день, аномально нервный и замороченный, и я уже предвкушал заслуженный отдых, случилось ещё одно дурковатое ЧП. Где-то часу в девятом Анька-большая отчебучила очередную клоунаду. Я как раз курсировал между «алкашкой» и колбасами. Прибыла восьмичасовая электричка из Москвы, и в «Купи!» как-то так, резко, ворвалась толпа с полсотни человек. Если, не все сто. Возле касс очереди. Там и пожилые, и средних лет, и молодёжь, и даже школьники, хотя на улице уже ночная темень.

И вот, «пасу» я у стеллажа с водкой очередную «сладкую парочку», а в этот момент слышу дикое Анькино ржание, и её крик на весь зал:

– Петро-о-вич! Куды смотришь? У тебя тут презервативы украли!..

Ржут теперь уже все. От мала, до велика. Все, разумеется, таращатся в мою сторону. Надо как-то выходить из этого дурацкого положения. Ну, а, как из него выйти? Только поставив в такое же дурацкое положение саму Аньку. Делаю «морду кирпичом», со «стеклянными» глазами выхожу к кассам (да и чёрт бы с ней, с этой «алкашкой» – пусть крадут на здоровье!), и с самым серьёзным видом выясняю, кто бы это мог покуситься на «святое».

А Анька радуется как ребёнок, всё никак не нахохочется. Через смех кое-как объясняет, что «резину» украсть могли двое старшеклассников, которые недавно стояли в очереди. Но потом без видимых причин оба куда-то смылись. Кассирша Нина сразу же после этого, глянув на «этажерку» рядом со своей кассой, заметила, что на штыре, с висящими на нём упаковками презервативов, не хватает сразу трёх коробочек. Ах, во-о-о-н оно что! Достаю телефон и делаю вид, будто набираю чей-то номер. Прикрикиваю на всех, кто рядом:

– А ну-ка, тихо! Ти-и-хо-о-о! Алло, полиция? Полиция? – кричу в трубку на весь магазин. – Добрый вечер. Это охранник магазина «Купи!» на Новой. У нас крупное хищение – украдены презервативы. Да, много… Ага, спасибо!.. Ждём!

У Аньки смех тут же кончается, глаза делаются квадратные, она крутит пальцем у виска. Покупатели притихли, они, явно, заинтригованы. Менеджерша ошарашенно вопрошает:

– Ты, это, что? Серьёзно? Ты позвонил в полицию? Какого чёрта?!! Я тебе это разрешала? У тебя, что, с головой проблемы?

Жму плечами – а в чём, собственно говоря, дело? Поступила информация – я на неё отреагировал. Снова «набираю номер». Анька уже начеку:

– Куда ещё звонить собрался?

Опять жму плечами – да, мало ли куда? Но, всё же, поясняю:

– Васину хочу дать информацию. Не исключено, что и в других «Купи!» сегодня будут массово воровать именно «презики». Ну, чтобы наших ребят он срочно поставил в известность, а то – мало ли чего из-за этого может приключиться?

У Аньки глаза всё шире и шире. Она вообще уже не знает, что ей и думать, что говорить. Наконец, её прорывает:

– Что за чушь ты несёшь? Почему ты считаешь, что сегодня будут красть именно это?

Изобразив таинственный вид, говорю ей замогильным голосом:

– Террористы готовят взрыв!

Она смотрит на меня как на пациента клиники Кащенко.

– Чего-о-о-о? Какой ещё взрыв?

– Демографический. Случись, в магазинах острая нехватка «резины», начнутся сплошные залёты. Страшно представить, что через год будет твориться в подмосковных роддомах!

– Балда! Я пошутила!

– Я – тоже…

Анька багровеет, хлопает глазами, и теперь смеюсь уже я. Над ней. До неё наконец-то дошло, что никуда я не звонил, и что весь этот трёп – всего лишь способ отквитаться за её «остроумие». Процедив сквозь зубы что-то наподобие: «Понаприсылали тут всяких обалдуев!..», она уходит к себе.

После закрытия возвращаюсь в общагу под морозным ветром в распрекрасном настроении. Сегодня холодновато, градусов пятнадцать, не меньше. Прохладно и в нашем «бомж-отеле». Спать ложусь одетым в куртку.

Двадцать шестое ноября

В полвосьмого зашёл в кабинет директорши, и с порога увидел, что она уже там. Здороваюсь, отмечаюсь в журнале, она спрашивает, как бы, про меж делом, в такой, жеманно-капризной интонации:

– Вамм сколлько осталлось до коннца сменны?

Отвечаю, что второго декабря – последний день. Она поморщилась, как от зубной боли, и «жеманит» дальше: