Анька чуть не скрежещет зубами:

– Вот был бы Лёша, он бы их задержал!

Ой, ой, ой! Ты с него ещё икону закажи.

– Да, Лёша мужик здоровый, но на этих двоих его, явно, не хватило бы. У него, кстати, уже был случай, когда он погнался за бугаём, больше, чем он сам. А тот на улице развернулся, и в обратную! Пришлось Лёше давать ускоренный задний ход. Об этом он мне сам лично рассказывал. Он же меня и инструктировал, что мы не обязаны применять физическую силу. Более того, мы даже не имеем на это права! Или это не так?

Анька побагровела – никак не ожидала такого подвоха. Но, как видно, всё равно решила не сдаваться:

– Ну а почему же не воспользовался «тревожной кнопкой»? Для чего тебе её дали?

Голубушка, ты что, вообще, сегодня курила? Предлагаю:

– А, давай ГБР вызовем прямо сейчас?! Я нажимаю на кнопку, и мы засекаем время, через сколько они приедут. Попробуем? Через час или два? Уж, проще было бы звякнуть местным ментам. Может, их пригласим? Эти, бог даст, хотя бы к вечеру заглянут.

У Аньки начинается паркинсон – её аж трясёт.

– И, что же ты тогда предлагаешь? Вообще, что ль, никого не задерживать? Что, пусть весь магазин выносят? Нет, не сработаемся мы с тобой! Не сработаемся! – и пошла к Альбине.

Та, гляжу, сразу же впала в депрессию. Похоже, подумала, что я Аньке уже настучал про её промашку. А менеджерша к ней эдакой лисой-Алисой подруливает, и давай задушевно, так, выспрашивать: как именно я предъявлял претензии тем двум остолопам. Вроде того, не разводил ли с ними всякие-разные «муси-пуси»? Что, понятное дело, могло бы подтвердить мою явную никчёмность и профнепригодность. Альбина, как видно, тут же сообразила, что я её не выдал. Она немедленно воодушевилась, и расписала мои действия как очень решительные и грамотные. У Аньки – это по глазам было видно – настроение упало ниже плинтуса, и она, что-то бурча, ушла к себе.

Где-то уже после обеда, гляжу – на входе знакомая морда мелькнула. Присмотрелся – опаньки! – да это же «Вустер» собственной персоной! И, как будто даже, малость протрезвевший. Иду ему навстречу. На ходу соображаю: видимо, чувакам одной бутылки водки не хватило, и этот фрукт решил попробовать спереть ещё пузырь в одиночку. Но я ошибся. «Вустер» пришёл не за водкой, а персонально ко мне. Поговорить. Сказал, что «по пьяни свалял дурака», что никогда не крал, и не крадёт, а то, что было здесь – «так вышло», но больше этого не будет. Даже извинился.

Немного поговорили «за жизнь». Его зовут Никита, годков ему уже больше тридцати, постоянной работы нет. В основном, калымит, если что подвернётся. Женат, но детей не нарожали. Уверяет, что никогда бы раньше и не подумал, что дойдёт до жизни такой. Когда-то даже спортом занимался, плаванием. А теперь – только «литерболом» …

Едва он ушёл, ко мне опять мчится Анька. И сразу – «в штыковую»:

– Он чего приходил? А? Это же из тех двоих, что хотели украсть водку? Из них? Я ж тебе говорила, что они теперь постоянно тут будут отираться, чтобы что-нибудь спереть!

Вот завелась, вот завелась!

– Нет, – говорю, – сейчас он приходил не красть, а извинился за то происшествие. Дал слово, что такого больше не повторится.

У Аньки взгляд пингвина, которому предложили жениться на дикобразе. Смотрит, и не может понять – я всерьёз, или прикалываюсь.

– Он, что, прямо так и сказал? – она даже голову набок наклонила от избытка недоверчивости.

Да, прямо так и сказал. Расписки, подписанной кровью, я с него не стребовал. Потопталась Анька, потопталась, да и пошла. Ну а я бегом в кондитерский отдел – туда завалила компания школьников. Вижу, девочка лет четырнадцати при моём появлении что-то излишне быстро сунула в карман. С ней ещё четверо подружек, поменьше её. Прохожу мимо и, как бы, про меж делом, интересуюсь:

– И что же у нас там в карманчике?

У неё чуть ли не искры из глаз! Выхватывает из кармана баночку с витаминами и со слезой в голосе возмущённо выдаёт:

– Вот, витамины! Я своих подружек угостила. Этого же у вас здесь не продают?

– Не продают… Всё понятно, вопросов больше нет!

Хочу идти дальше, но юная кадухинчанка уже «оседлала тему»:

– А вы, что, меня проверять не будете?

В голосе удивление и даже досада.

– Нет, не буду.

– А почему? Вы – проверяйте, проверяйте!

– Да, не буду я тебя проверять! Не вижу такой необходимости. Если обидел – извини.

Спешу к кассе. Здесь на стойках полно всяких кондитерских штучных ерундовин,, наподобие конфет, леденцов, жвачек и тому подобного. В очереди два пацанчика лет десяти. У одного карман оттопырен, но он подаёт кассиру только пачку жвачек. Вполголоса говорю ему:

– Ты, наверное, очень хотел оплатить «Киндер-сюрприз», но нечаянно забыл. Да?

Он неохотно кивает и изображает огорчение по поводу своей «забывчивости». На кассе тут же появляется припрятанная сладость. Его друг пытается сгладить неловкий момент:

– Да он у нас вообще такой забывчивый! И в школе постоянно всё забывает.

«Верю»! Конечно, «верю»… Не он один такой. «Забывчивых» хватает.

Впрочем, школяры частенько ко мне подходят сами, например, чтобы спросить, на какую именно покупку хватит их карманных капиталов. Вот, на днях, гляжу, забегает девочка-третьеклашка. Видимо, у неё большая перемена. Прямо, копия настыры в очках из какой-то там серии «Ералаша». Даже голос похож. Идёт мимо меня, и громко, чуть ли не на весь зал здоровается скороговоркой:

– Здравствуйтедяденька-охранник!

– Здравствуй, девочка! Ты что-то хотела купить?

– Да! Хочукупитьсок. Сосчитайтепожалуйстамоиденьги!

Золотце, да ты сама уже должна бы уметь считать свою наличность. Но настыра – она и есть настыра: «Сосчитайте!» Сосчитал, прикинул, что ей хватит на семь маленьких упаковок яблочного сока. Она тут же на весь магазин:

– Нинка-а-а! Давай сюда-а-а! Семь соков возьмём! Ща упьёмся!!!

Пришла она и сегодня по заданию мамы. Протягивает список.

– Дяденька-охранник! А вы мне поможете найти, что тут мама написала?

И, что же написала твоя мама? Батон, лимон, масло сливочное, пачка сахара-песка и… Брикет дрожжей. Нормальный «джентльменский» набор подмосковной леди! Не хватает только заказа на самогонный аппарат. Идём, ищем…

В дверях появляется горластая компания старшеклассников. Перемещаюсь к ним поближе – среди них уже замеченный мною «прихватизатор». Кстати, о старшеклассниках. Здесь, как я заметил с самого первого дня, народ, в основном, высокорослый. Парни десятого-одиннадцатого класса – «фитили» баскетбольного роста. Взрослые (есть немало и высоченных женщин), соответственно, тоже – под два метра, и даже больше. Интересно, отчего бы так? Может быть, вода здесь какая-нибудь особенная? Хотя, вода в Кадухино, как раз, препротивная – очень даже отдаёт болотом.

Когда школяры массово покидают магазин, в зале ненадолго устанавливается кое-какое спокойствие. Но меньше чем через полчаса с очередной электрички в магазин вваливает толпища покупателей, и я снова бегу к грузовому терминалу звать дополнительных кассиров. А уже в десятом часу вечера в зале снова появляется Никита. На сей раз он «в стельку», и совсем «не вяжет лыка». Хочет взять пиво, но я останавливаю – уже поздно, время вышло. Он натужно пучит глаза, пытаясь меня разглядеть. Наконец, спрашивает:

– А т-ты кто такой?

Отвечаю вопросом на вопрос:

– Плавать умеешь?

– Р-разрядник!

– Вот и греби домой! Тут тебе сегодня делать нечего – по «алкашке» уже начался «комендантский час». Всё! Деньгами можешь не размахивать – они уже ничего не решат.

Он снова в меня всматривается и, наконец, что-то уразумев, согласно кивает:

– А-а-а!.. Ага, ага! Ты этот, как его? Моряк, морячок… Мужики про тебя говорили. Ага! Ладно, пойду…

Ну, надо же! Оказывается, мою предполагаемую принадлежность к флоту (тельняшку-то я так и ношу) местная алконавтская общественность уже заметила и сделала кое-какие выводы. Теперь, получается, мне надо уже всерьёз корчить из себя бывшего морехода, хотя, понятное дело, это и не слишком комильфо. Хотя¸ пусть думают, будто я, и в самом деле, с флота. И с них от этого ничего не убудет, и мне не прибудет. Зато шансы на мирные отношения с местным «блат-бомондом» куда существеннее.

Ближе к десяти набираю продуктов, бегу на кассу. Анька специальным ключом переключает кассовый аппарат на некий особый режим. За мной в очередь со своими пакетами выстраиваются все остальные. Потом… Потом – всё, как и обычно: закрываю двери, опечатываю, проверяю сумки, показываю свою. Домой!

Двадцатое ноября

Встал в пять утра, поскольку сегодня надо на работу попасть пораньше. Вчера, когда закрывал двери внутренних помещений, случайно унёс с собой ключи. Как бы не нарваться на скандальчик… Наспех умылся, наспех позавтракал и – бегом на работу. Анька-меньшая уже на месте. Войдя в кабинет и, мимоходом поздоровавшись, незаметно бросаю ключи в картонную тубу из-под чипсов. Анька – нулём. Как что-то там писала, так и пишет. Ну и замечательно, что обошлось без претензий и разборок.

. Открываемся. И уже на первых минутах мне приходится решать кинологические проблемы. Какая-то местная любительница животных притащила с собой свою барбосину. Ну, как притащила? Та сама за ней

притащилась и, понятное дело, вслед за хозяйкой прошмыгнула прямо в зал. Пришлось её выгонять. Разыскал эту особу, и потребовал, чтобы забирала она свою собаку и отправлялась с ней домой. Но она начала разводить руками: «Это не моя! Это соседская!». Раз пять пришлось заниматься выдворением четвероногого аспида. Тут одна женщина, проходя мимо, по секрету шёпотом сообщила, что собака-то, на самом деле, той мадам и принадлежит. Они соседи по подъезду, Снова иду к «кинологше». Уведомляю, что мне уже доподлинно точно известно: эта собака – её, а не каких-то там соседей. Поэтому прямо сейчас вызову участкового, и он выпишет ей штраф за ненадлежащее содержание этой, уже доставшей меня животины. Она тут же становится в позу:

– А кто это тебе сказал?

– Только что передали по Би-Би-Си и «Голосу Америки»! Ну, так, как? Немедленно забираете с собой собаку, и – домой? Или я прямо сейчас вызываю участкового?

Ну, она тут же перекрыла фонтан своего красноречия, поскакала к кассе, и быстренько вымелась из магазина. Собака – следом за ней. Стою у двери, и думаю: а не специально ли эта скандалистка притащила в магазин свою живность? Что, если в то время, когда я гонял лопоухую злыдню, её хозяйка без проблем пихала под пальто сыры и колбасы?..

Снова «нарезаю круги» по залу, слежу за обстановкой. Всё, как будто, устаканилось. Но, как говорится, недолго музыка играла. Минут через десять приходит другая «кинологша», которая держит на руках кудлатого бобика с полпуда весом. Сажает его в тележку для покупок и собирается в колбасный отдел. Загораживаю ней дорогу: куда? Она возмущается на повышенных тонах:

– А что, нельзя? До этого всегда было можно!

Иду к Аньке: как быть-то с этой «митинганткой»? Та сразу же начала мяться. Вроде бы и – нельзя, а вроде бы и – можно. Так, можно или нельзя?? Ну, повздыхала Анька, повздыхала, но, как видно, решила-таки показаться на люди. Похоже, и её напряг тот момент, что собаку посадили в продуктовую тележку. Вышли с ней вместе.

«Митингантка» уже в зале, собака сидит в тележке среди кучи продуктов. Спрашиваю:

– Ваша собака привита? У вас справка с собой есть? А вдруг, она больная? Да, не дай бог, бешенством! Кто потом за это будет отвечать?

Анька сразу округлила глаза и объявила, что продуктовые тележки – не собачье такси. Та надулась, и молчком покатила к кассе. После этого случая Анька повесила объявление насчёт собак – заходить с ними не дальше вестибюля. Правда, не все на него обращали внимание Одна из собачниц, которой я сделал замечание меня упрекнула:

– …Просто, я вижу, вы по своей натуре не любите собак, и вообще, животных!

Пришлось внести ясность, что животных-то я люблю, а вот некоторых их хозяев, которые «не дружат с головой» – совсем наоборот.

– …Ну, давайте, давайте будем тащить в магазин всю свою домашнюю живность, – начинаю загибать пальцы.– Кроме собачек, ещё и попугайчиков, удавчиков, крокодильчиков, овечек, коровок, лошадок… То-то здесь начнётся веселуха!

После обеда появился Никита. Трезвый и даже побритый. Сетовал по поводу здоровья. Говорит, уже перенёс два инфаркта. Врачи сказали, что третьего ему уже не пережить. Ну, так, пить-то тогда зачем? «Вот об этом и думаю…» – вздыхает он. Купил продуктов, к спиртному даже не подошёл. Ну, уже это – достижение!

Иду по залу, ноги, как и всегда к этому времени начинают гудеть. Покупателей, как назло, не убавляется. Приходится шнырять по всем рядам наподобие сыщика Моркоу из приключений Чиполлино. Не хватает только собачки Держи-Хватай. Хотя… После обеда, как нарочно, ещё человек шесть припёрлось со своими «держи-хватаями». Да, что ж за день такой?!!

Часу в третьем, после пробежки по залу, направляюсь в «алкашку». Гляжу (вернее, обоняю носом) – туда зарулила за выпивкой какая-то большая поклонница парфюмерии. Напарфюмерилась так, как будто вылила на себя сразу несколько флаконов духов: были б сейчас мухи – попадали бы в обморок. Стала она у меня допытываться, что бы ей лучше взять на день рождения подруги. Ну, я пояснил, что если компания с претензией на «крутизну» – лучше всего взять коньяк или вискаря. Обрадовалась, купила литр коньяка из «элитки» и – айда на выход.

Стою на углу витрин, чтобы оттуда наблюдать и за «алкашкой», и за колбасами с сырами. В это время за спиртным идёт ещё одна местная жительница. Прямо, копия Аманды Пит, только в местном варианте: рост (как и положено в Кадухино!) под метр восемьдесят, талия – в два обхвата. Мимоходом покопалась она в сырах, и двинулась в отдел алкоголя. Но, проходя мимо меня, вдруг приостановилась, нюхнула, и с эдакой подначкой поинтересовалась: не я ли так жутко наодеколонился? Вношу ясность:

– С какого бодуна? У меня на парфюмерию стабильная аллергия – и на «Шанель», и даже на «Тройной».

Она прищурилась, как дедушка Ленин, которому на глаза попалась мировая буржуазия, и с игриво-многозначительными интонациями поинтересовалась:

– А если проверить? А?

Вопрос, конечно, очень актуальный! Уточняю:

– Интересно, это как же? Обнюхивать, что ли, будете?

И она на полном серьёзе:

– Да! Вот, прямо сейчас и проверим, чем одеколонятся охранники в «Купи!»!

И – кто бы в это поверил?! – эта фифа натурально, начинает меня обнюхивать: рубашку, волосы, причём, с таким азартом, с таким аппетитом, как голодный туземец с Борнео принюхивался бы к выброшенному на остров мореплавателю после кораблекрушения… Только что не облизывается и не причмокивает. Стою в полном обалдении (у тебя, «хрупкая девочка» все дома?), и не знаю, как на эту её дурь отреагировать. Вроде, и грубить этой чудачке нет особого повода, но-о… Народ уже начинает как на цирк таращиться в нашу сторону Ситуация, вообще, кромешно нелепая – глупее и нарочно не придумаешь.. Тут появляется Шура (видимо, в очередной раз спешила покурить) и, как это у неё водится, рубит напрямую, как Чапай своей шашкой:

– Э! Алё! А чего это ты надумала обнюхивать нашего охранника?! А? Ишь ты, премудрая! У нас самих тут есть кому его обнюхать!

Похоже, они хорошие знакомые – та ржёт в ответ, и с подтекстом интересуется:

– А что это ты так разволновалась? Сама, небось, глаз положила?

Вижу – разговор получается какой-то скользкий, да и не в ту сторону заворачивающий. Уведомляю:

– Девчонки, девчонки – отпад! У меня и дома есть, кому обнюхать, если вдруг в том будет такая надобность. Есть кому обеспечить и всё остальное! Есть, есть! Так что – финиш, тему закрываем!

«Дегустаторша» огорчилась, и с упрёком выговаривает:

– Вот он как: взял, и – отшил! Облом. Ну, что, подруга, тогда, пойдём, покурим…

Кстати, о куреве. Как же тут много курят! И, особенно, женщины. Дымят не переставая. Сигареты на кассах расходятся быстрее, чем горячие пирожки. Раньше думалось, что такая ситуация только в самой Москве. Но, оказывается, и Подмосковье насчёт курильщиков очень даже не бедно.

Не обошлась сегодняшняя смена без визита алкашей (ну, как же без них-то?!). Сначала пришёл кособокий, иссиня-чёрный с похмелюги, пожилой мужичишка бомжеватого вида. Его я засёк, едва он появился на входе. Видать, вчера упился какой-нибудь отравы, наподобие денатурата, а сегодня вышел на поиски чем бы «подлечиться». Крадучись, мышкой прошмыгнул мимо кассы, и немножко потоптался у сыров с колбасами. Ну а потом потащился в алкогольный отдел. А я уже там! Он это заметил, помялся-помялся и – шасть к выходу. Ну, ушёл, и ушёл… Однако не прошло и пары минут, он снова замаячил у входа. Видать, горит у него не слабо. Нашёл меня взглядом, скривился («Опять ты, зараза!»), и – на улицу.

Минут через десять притащился другой «синяк», помоложе. Судя по физии, сын того алкаша. Тоже пьянюга, и без очков видно – конченный. Идёт прямо ко мне. Подошёл и объявляет:

– Я здесь свой кошелёк потерял!

Кошелёк?!! Во, даёт! Да был ли он у тебя, бесценный ты наш, вообще, хоть когда-нибудь?

– Значит, говоришь, потерял? – уточняю. – А в каком году это было? И где это – «здесь»: на территории Кадухино, в торговом зале «Купи!», или именно на этом месте у алкогольного отдела? Кстати, денег-то сколько там было?

Вижу, бедолага от неожиданности даже опешил. Головой-то, скорее всего, не пользовался он уже давно, думать отвык, а тут – сразу столько вопросов. Около минуты что-то обмозговывал, после чего начал доказывать, что потерять кошелёк он мог только в «Купи!», примерно, полчаса назад. И именно здесь, у полок с пивом. А денег в нём было… Дойдя до этого места он сразу же замолк. По лицу вижу, что ему очень хочется сказать: «Десять тысяч», но и страшновато. Поэтому малость он помялся и объявил:

– Триста пьсят…

– Долларов, евро?

– Рубле-е-е-й… – замотал он головой.

– Хорошо! – говорю ему с самым серьёзным видом, – Значит, так! Сейчас дам тебе бумагу и авторучку, ты напишешь, какими купюрами были деньги, какой формы и цвета кошелёк.

Он это услышал, и даже в лице переменился. Отмахивается:

– Нет, нет, я ничего писать не буду! А зачем это?

– Как зачем? – жму плечами. – Твои деньги надо найти? Надо. Поэтому вы с грузчиком сейчас вдвоём начнёте обыскивать покупателей, а я вызову полицию.

При упоминании о полиции у бедного выпивохи настроение испортилось окончательно. Он начал бормотать, что, возможно, кошелёк и вправду сегодня утром потерял, но не у нас. В этот момент снова появился первый. Он с дикой похмелюги, пребывает в похмельном пароксизме, его корчит и колбасит. Он бьёт себя в грудь кулаком и начинает гундёж про всё тот же потерянный кошелёк:

– …Я его послал за пивом, а он где-то тут кошелёк выронил! – старый «синяк» тычет пальцем в молодого.

Тут же объявляю:

– Сегодня в магазине было найдено два кошелька: красный и чёрный. В одном – тысяча рублей, в другом – пять. Ваш – какого цвета?

Старый алкаш дёрнулся, его глаза загорелись. Хрипит:

– А в каком было больше? – и тянет руки, вроде того: давай, давай его сюда.