Франц Лефорт

Генералу и адмиралу Францу Лефорту в этом плане повезло намного больше. Будучи по масштабу личности человеком, явно уступающим своему современнику и родственнику Патрику Гордону^[66], он навечно впечатан в память москвичей благодаря уже упоминавшемуся району Лефортово. Правда, назван он не в честь этого иностранца, как считают многие, а по месту расквартирования полка, носящего его имя^[67] (Лефортовский пехотный полк существовал в нашей армии с 1708 по 1727 год^[68]). Здесь через реку Яузу перекинут Лефортовский мост (бывший Дворцовый) – самый старый в Москве^[69], а недалеко от Лефортовской набережной, раскинулся красивый Лефортовский парк, у входа в который установлен памятник Петру I и Лефорту. Под парком проходит Лефортовский тоннель, в который опять же через Яузу ведёт Новолефортовский мост. Российский государственный военно-исторический архив занимает здание Лефортовского дворца, на Лефортовском валу есть даже Лефортовская тюрьма (СИЗО «Лефортово»), а недалеко от метро «Преображенская площадь», на Электрозаводской улице, построен бизнес-центр «ЛеФОРТ». В Калининграде, са́мом западном городе России, есть бульвар, названный его именем, а на его родине в Швейцарии, в Женеве, есть улица Лефорта^[70] и даже его бюст на площади Штурма^[71] (Place Sturm), подаренный этому городу Москвой в 2006 году^[72].

Был в российском Балтийском флоте и корабль, названный в честь первого адмирала в истории нашей страны: 84-пушечный парусный линкор, то есть линейный корабль, «Лефорт», спущенный на воду в Санкт-Петербурге 28 июля 1835 года. Во время Крымской войны 1853–1856 годов он охранял подступы к этому городу – столице России того времени и трагически погиб 10 сентября 1857 на пути из Ревеля (нынешний Таллин, столица Эстонии) в Кронштадт на зимнюю стоянку. В тот день на море разыгралась страшная буря, около семи часов утра сильный порыв ветра опрокинул корабль на левый борт и менее чем через полчаса он затонул. Не спасся никто. Всего в результате аварии погибло 843 человека: 75 офицеров и младших офицеров, 683 матроса, 66 женщин и 19 детей. В течение 137 лет, вплоть до катастрофы в сентябре 1994 года парома «Эстония», гибель «Лефорта» оставалась самым крупным кораблекрушением в истории мореплавания на Балтийском море. Вся Россия была потрясена этой трагедией. Через год великий русский художник Иван Айвазо́вский посвятил этому событию картину «Гибель корабля ‘Лефорт’», которую и сегодня можно увидеть в Центральном военно-морском музее Санкт-Петербурга. В мае 2013 года российская экспедиция обнаружила этот линкор (правда, искала она не его, а советскую подводную лодку, затонувшую во время Великой Отечественной войны). В том же году он был исследован, сфотографирован и снят на видео. И сегодня в Интернете есть сайт, посвящённый линкору «Лефорт» (http://lefortship.ru/)^[73]. Зайдя на него, можно даже совершить виртуальный тур по погибшему кораблю.

Так кем же был Франц Лефорт, и какой след он оставил в истории нашей страны?

Франсуа Жак Лё Фор^[74] или, по-русски, Франц Яковлевич Лефорт, родился 23 декабря 1655 года в Женеве, находящейся сегодня в Швейцарии. В связи с этим у нас принято называть его швейцарцем, что неверно: Женева вошла в состав этого государства лишь в 1815 году^[75], то есть целых 160 лет спустя. Так что правильнее называть этого человека женевцем. Род Лефортов, так же как и Патрика Гордона, происходил из Шотландии и назывался там Лифорти. В конце XV века его предки перебираются в Северную Италию, а в середине XVI века – в Женеву, в которой вскоре становятся влиятельными и уважаемыми людьми^[76].

Франсуа был четвёртым сыном и самым младшим (из выживших) ребёнком в семье. Сначала он получает домашнее образование, а затем до 14 лет учится в Женевском колледже – одном из лучших в Европе. Мальчик отличается большими способностями к изучению иностранных языков и, естественно, свободно владеет французским (приехав в Москву, Лефорт быстро освоит и русский язык), но в целом учится довольно небрежно. Отец стремится сделать из своего младшего сына коммерсанта и по окончании учёбы отправляет его во французский город-порт Марсель, на берегу Средиземного моря, но тот, втайне от него, записывается добровольцем в местный военный гарнизон. Узнав об этом через несколько месяцев, отец страшно сердится и приказывает сыну немедленно возвратиться в Женеву. Франсуа подчиняется и вновь приступает к коммерческой деятельности, которая его совершенно не привлекает. Но вот вскоре происходит событие, коренным образом изменившее его жизнь: он знакомится с принцем Карлом Яковом, младшим сыном герцога Курляндского. Молодые люди становятся друзьями, и принц, наслушавшись мечтаний своего друга о поступлении на военную службу, помогает тому устроиться в полк своего старшего брата, наследного принца Курляндского, который воюет тогда против Франции на стороне Голландии. Вскоре Франсуа получает боевое крещение, а затем и офицерское звание. Лефорту двадцать лет.

В это время в далёкой Московии царь Алексей Михайлович издает указ о массовом призыве на военную службу иностранных офицеров, и Лефорт решает попытать счастья в неизвестной ему стране. Каковым же оказывается его разочарование, когда, прибыв в 1676 году через Архангельск в Москву, он места не получает!^[77] Но Франц (теперь его зовут так, на немецкий манер) возвращаться не спешит и оседает в Немецкой слободе. Через два года ему удаётся, наконец, поступить на царскую службу, и начинается его карьера в России. Правда, стартует она не в столице, а в Киеве, где через неполных два года он попадает под командование Патрика Гордона. Генерал-майору Гордону тогда было 43 года, капитану Лефорту – 23. С этого периода и начинаются их отношения (хотя, возможно, познакомились они ещё в Немецкой слободе) – в целом дружеские, но, тем не менее, довольно ревнивые с точки зрения близости к Петру, – в которых умный и энергичный весельчак и жизнелюб Лефорт возьмёт, в конце концов, верх над степенным, строгим и основательным Гордоном. Впрочем, от этого царь хуже относиться к тому не станет.

Франц Яковлевич Лефорт (1656–1699)

Вот как описывал женевца в своём труде «Генерал и адмирал Франц Лефорт. Его служба и его время» (1866 г.) российский историк германского происхождения, библиотекарь русской Императорской публичной библиотеки Мориц Фёдорович Поссельт^[78]: «Франц, с ранних лет, обращал на себя внимание своим здоровым телосложением, красивою наружностью, ростом и силою; он был веселого, шутливого темперамента, ума живого, быстрого, смелого и предприимчивого; весьма ловок и искусен во всех гимнастических играх; в особенности любил заниматься военными упражнениями»^[79]. Эти качества располагают к Лефорту других людей, в том числе и весьма влиятельных. Так, вскоре он умудряется получить покровительство со стороны двоюродных братьев Голицыных. «Ну и что?» – спросите вы. А то, что Василий Васильевич, если вы помните, был любимцем правящей тогда царевны Софьи, а Борис Алексеевич воспитывал её младшего брата и конкурента Петра, и это сыграет самую благоприятную для женевца роль в ходе августовско-сентябрьского кризиса 1689 года, о которых я писал выше, в рассказе про Патрика Гордона. А пока же в июне 1683 года Лефорт получает от Василия Голицына звание майора, двумя месяцами позже – подполковника, а вскоре после Крымских походов и полковника^[80].

Историки до сих пор спорят, когда же произошло знакомство Лефорта и Петра, но большинство, всё же, полагает, что случилось оно в Немецкой слободе ещё во времена правления Софьи. Юного царя зачаровывала и влекла к себе загадочная жизнь этого «иноземного квартала», и женевец ловко использовал это, чтобы открыть ему её самую лакомую сторону – развлечения. Не будет большим преувеличением сказать, что именно «благодаря» Лефорту Пётр начинает курить и бурно употреблять алкоголь, а также знакомится с красавицей-немкой Анной Монс^[81], – по-видимому, первым страстным увлечением будущего российского государя. И вот после падения Софьи в 1689 году царские милости начинают сыпаться на него как из рога изобилия. Не занимая, как и Гордон, никаких государственных постов и не имея, в отличие от того, какого-либо опыта самостоятельного военного командования, уже через год Лефорт производится в генерал-майоры, а ещё через год становится генерал-поручиком. Царь попросту обожает его, но – вот что интересно! – тот, в отличие от подавляющего числа подданных Петра, лично себе ничего не просит. Ни денег, ни деревень с крестьянами, ни подарков, ни наград. Забегая вперёд, скажу, что после своей смерти Лефорт оставит семье, по сути, одни долги, – оплаченные потом царём. У неё не окажется денег даже на его погребение^[82]. Роскошный дворец, подаренный ему Петром и прозванный Лефортовским, женевец, к примеру, считал лишь своей временной собственностью, – как бы сегодня сказали, «служебной жилплощадью». Зато он хлопотал за многих своих знакомых, как иностранцев, так и русских, и, кроме Александра Меншикова да второй супруги царя Екатерины I, был единственным человеком, не боящимся обуздывать яростные вспышки гнева Петра, что, как известно, было смертельно опасно – в самом прямом смысле этих слов.

Но всё это будет потом. Пока же Лефорт неотступно сопровождает молодого царя везде: едет с ним в Переславль-Залесский, на близлежащее Плещеево озеро, затем в Архангельск, участвует в военных манёврах и, конечно же, в обоих Азовских походах.

В первом походе женевец начальствует над отдельным корпусом. К этому времени он уже три года командует в Москве собственным полком (именно он будет потом назван Лефортовским). Это, конечно, не идёт ни в какое сравнение с реальным боевым опытом генерала Гордона, но царь на такие «мелочи» внимания не обращает. Зато Гордону не всё равно. Как бывший командир Лефорта он прекрасно знает, что тот в условиях реальных боевых действий может наломать дров, и, как честный служака, старается ему помогать. Дело в том, что турецкий командующий азовским гарнизоном быстро замечает неопытность царского любимца и начинает направлять свои атаки чаще всего именно на его корпус. Так, в один из дней турки и татарская конница нападают на лагерь Лефорта и убивают множество его солдат. Можно, конечно, сказать, что на войне без потерь не обходится, да только атака эта следует средь бела дня, а лагерь практически не охраняется, так что если бы не срочная помощь Гордона, неизвестно, чем вообще могла бы закончиться та вылазка врага. Зато когда корпус шотландца начинает первый штурм городских укреплений и захватывает один бастион, Лефорт, несмотря на прямой царский приказ, не оказывает ему поддержки, и атака захлёбывается. Пётр поручает было женевцу охрану армии от набегов кавалерии татар, но тот не справляется и с этим, пусть и непростым, заданием. Во время второго штурма Азова Лефорт со своим корпусом опять опаздывает и подходит к крепостным стенам тогда, когда основная атака наших войск оказывается уже отбитой. После этого турки вновь предпринимают вылазку, опять на позиции женевца и опять неожиданно для него, наносят им, как и ранее, большой ущерб и, отступая, утаскивают с собой большое количество шанцевого инструмента – лопаты, кирки, ломы и т. д. А без них как осадные работы вести? Гордон открыто возмущается горе-командованием своего бывшего подчинённого, но царскому любимцу всё сходит с рук. Зато на пирах под стенами Азова Лефорту равных нет: столы накрываются то в его шатре, то на кораблях, а то и вовсе под открытым небом. И происходит это не раз, не два и не десять.

Сразу же после неудачи первого Азовского похода Пётр начинает подготовку ко второму. На этот раз главное внимание он уделяет строительству военного флота, адмиралом которого назначается… Лефорт! Да-да, Лефорт, который в жизни реально не командовал ни одним морским кораблём, не то что боевым, но и торговым, а если и плавал по́ морю, так пассажиром либо, – как один раз, в августе 1694 года под Архангельском^[83], – чисто формальным капитаном (тогда закупленным в Голландии фрегатом «Святое пророчество» реально управлял голландец Ян Фламминг^[84]). Так что первым в истории России адмиралом становится человек, не смыслящий в военно-морском искусстве ровным счётом ничего, но зато беззаветно преданный своему государю (последнее, очевидно, и послужило главной причиной такого назначения). А поскольку звания генерала у него никто не отбирал, то отныне он начинает именоваться «генералом и адмиралом».

В Воронеже разворачивается строительство первого российского боевого флота. Работы под руководством Петра ведутся чуть ли не круглосуточно, но адмирал в них не участвует. Его вообще в Воронеже нет. Лефорт болеет. В Москве. Но не нужно думать, что женевец притворяется: во время отступления из-под Азова он упал на камень и сильно ушиб себе правый бок. Уже в Москве рана воспаляется, появляется большой нарыв, подскакивает температура. Лефорт мается почти четыре месяца. Только в конце февраля 1696 года нарыв, наконец, вскрывается, и его организм начинает идти на поправку^[85]. В общем, как бы то ни было, адмирал прибывает в Воронеж лишь 16 апреля^[86], а ровно через неделю построенная без его участия галерная^[87] флотилия начинает путь к Азову. Лефорт со своим полком отправляется в путь 4 мая^[88] и достигает крепости 26 мая^[89], когда она уже плотно блокирована с моря. Вообще, во время второго Азовского похода участие адмирала в непосредственных боевых действиях прослеживается с трудом, и даже единственная морская схватка с турецкими кораблями, которые предпринимают неудачную попытку прорваться к осаждённому гарнизону, проходит 19 мая^[90], то есть за неделю до его прибытия на место.

19 июля, во многом благодаря искусству Патрика Гордона, Азов капитулирует^[91]. Ещё не оправившийся от болезни Лефорт, прибывший к крепости последним, отбывает от неё первым – 24 или 25 июля^[92]. А потом в Москве начинаются пышные торжества, посвящённые взятию Азова. Главными героями похода царь объявляет уже известного вам генералиссимуса Алексея Шеина и… Франца Лефорта! Своё решение Пётр объясняет тем, что основной причиной взятия крепости стала её надёжная блокада с моря. Ну а то, что его любимец к её установке, – так же как и к отражению турецкого морского десанта, – практически никакого отношения не имел, царя, похоже, волнует меньше всего. Лефорт становится наместником великого княжества Новгородского («вице-королём», как он напишет своим родным в Женеву^[93]), получает в своё владение несколько деревень под Азовом, золотую медаль, соболью шубу, множество других подарков а вскоре и роскошный Лефортовский дворец^[94], и поныне стоящий (в несколько перестроенном виде) в московском Лефортовском парке. Реальный же герой взятия Азова, Патрик Гордон, получает награды куда менее знатные.

В марте 1697 года царь в составе так называемого Великого посольства отправляется в Европу^[95]. Сам он едет, скрываясь под именем Петра Михайлова, а посольство поручает возглавить, – догадайтесь с двух раз! – правильно, Лефорту. А кому же ещё? Кто изящно владеет европейскими манерами? Кто свободно говорит на французском – всемирном языке тех времён? Кто первый мастер по устройству пиров да балов? Франц Яковлевич, кто ж ещё? А то, что дипломатом он является неопытным, так это не беда. В помощь ему определяются профессионалы своего дела: генерал Фёдор Головин да думный дьяк^[96] Прокофий Возницын^[97]. Именно они, – пока Лефорт будет упражняться в любезностях с европейскими монархами, а также пировать с их чиновниками, – проведут под руководством Петра всю черновую, но самую главную работу по выводу межгосударственных отношений с ведущими дворами Европы на новый уровень.

Как известно, чисто с дипломатической точки зрения Великое посольство потерпело неудачу: в ходе него царь планировал создать антитурецкую коалицию, но этого сделать не удалось. Таким образом, так сказать, профессионально Лефорт вновь проваливается. А тут ещё в июле 1698 года к Петру приходят вести о стрелецком бунте (я говорил о нём в рассказе о Патрике Гордоне), и он срывается домой. Весьма характерно, что и своего любимца он забирает с собой: Пётр понимает, что Головин с Возницыным чудесно завершат посольскую миссию и без Лефорта.

К возвращению в Москву бунт стрельцов оказывается уже подавленным, а многие его зачинщики казнены. Но Пётр резко расширяет расследование, которое заканчивается многочисленными казнями. Лефорт мягко отказывается принять в них личное участие, сославшись на то, что на его родине это не принято^[98].

Во второй половине февраля 1699 года, покончив с казнями, царь убывает в Воронеж, а оставшийся в Москве Лефорт устраивает вскоре после этого вечерний приём для послов Дании и Бранденбурга. Погода стоит для этого времени года исключительно тёплая, и столы накрываются на открытом воздухе. Вино, как всегда, льётся рекой, разгоряченные гости танцуют. На следующий день у Лефорта резко повышается температура, и его начинает лихорадить. Становится ясно, что вчерашним вечером он простудился. Здоровье царского фаворита вообще в последнее время оставляет желать лучшего, так что болезнь быстро прогрессирует. Вскоре Лефорт начинает бредить, теряет сознание и 2 марта в два часа дня умирает^[99]. В возрасте всего сорока трёх лет.

Пётр срочно возвращается в Москву 8 марта и устраивает своему любимцу пышные похороны, во время которых, как утверждают некоторые историки, говорит в слезах: «Нет уже у меня более надёжного человека; этот один был мне верен: на кого могу я положиться впредь?»^[100]. Опускают Лефорта в могилу под троекратный залп из 40 орудий.

Похоронили Лефорта в Немецкой слободе, но точное место его могилы на сегодняшний день неизвестно. В апреле 1702 г. его сын Анри писал своему дяде в Женеву: «Я ходил туда, где похоронен мой отец. Гроб его стоит в каменном склепе. Я приказал открыть гроб и видел отца: он сохранился так хорошо, как будто не лежал там и недели, а уже прошло три года…»^[101]. Ряд источников, в том числе и статья Википедии о Введенском кладбище, утверждают, что его прах покоится на нём^[102]. Но историки и поныне спорят по этому поводу.

Таким был этот человек. Вы видите, что его главными положительными чертами была беззаветная преданность Петру, стремление выполнить любое его указание (что получалось у него далеко не всегда), а также весёлый нрав, беззлобность, острый ум и добродушие. Он не обладал значительными системными знаниями, в том числе и в военной области, не был талантливым военачальником или стратегом, не отличался большими государственными способностями, но зато любил людей и использовал свою близость к царю не для того, чтобы избавляться от конкурентов, а зачастую чтобы помочь своим соратникам, попавшим в беду. Он возбуждал в Петре добрые чувства и старался укротить злые.

А ещё Франц Лефорт был бескорыстен и не брал взяток (ну, или почти не брал, – ведь в те времена взятка была делом самим собой разумеющимся). Интересно и поучительно будет отметить, что все подарки, вручённые ему иностранцами во время Великого посольства, он добровольно сдал в царскую казну^[103].

Уже за одно это качество государственный человек в России достоин памятника и благодарности её граждан.