Глава 7
В системе Синтакуры

Планета Кантум считалась одной из жемчужин Конфедерации.

В своих недрах она скрывала богатства поистине уникальные и являлась главным поставщиком латрозита для мира людей. Многочисленные шахты, разбросанные по всей планете, в общей сложности добывали до тысячи тонн этого ценнейшего минерала в год. Все остальные планеты – и входящие в Конфедерацию, и независимые – ежегодно поставляли не более трёхсот тонн чистого латрозита, большая часть которого вырабатывалась из трилатромагнифия с использованием сложных технологических процессов.

Латрозит являлся основой сверхпрочных материалов, используемых в кораблестроении и других отраслях промышленности.

Единственный его возможный заменитель – латринум – в десятки раз уступал по эффективности применения, при этом оставаясь не менее редким. Общая добыча латринума также не превышала двух тысяч тонн в год, что примерно равнялось ста пятидесяти тоннам чистого латрозита.

До заселения людьми Кантум обладал собственной флорой и примитивной фауной. Высокий уровень кислорода в атмосфере, большое количество воды и пригодные для земледелия почвы поспособствовали вытеснению местных форм жизни завезёнными растениями и животными. Некоторые виды выжили, приспособившись к изменившимся условиям, другие навсегда исчезли, оставив в напоминание о своем продолжительном господстве на этой планете богатые нефтеносные слои. Нефть и другие каустобиолиты являлись вторым по значимости ресурсом Кантума.

Помимо латрозита и нефти на Кантуме велась промышленная добыча цветных и благородных металлов, урана, фосфатов и калийных солей, драгоценных и полудрагоценных камней. Будь планета независимой, трудно даже сказать каким влиянием и финансовыми средствами она бы обладала.

Но Кантум относился к первой группе подчинения, то есть фактически полностью контролировался Дивесом. Планетариями сюда назначались только самые достойные и проверенные люди, а занять эту должность считалось чрезвычайно престижно.

Несмотря на то, что большая часть прибыли Кантума изымалась Дивесом, два миллиарда проживающих на планете людей едва ли могли жаловаться на бедность. Там были большие, красивые и чистые города; богатые пригороды с роскошными виллами; современные космопорты. Береговые линии теплых морей были застроены отелями, ничем не уступающими таковым на Киприде. Разве только азартные игры на Кантуме были запрещены. Медицинское и социальное обеспечение по праву считалось лучшим в Конфедерации. Уступал даже Дивес с его эталонными, но всё же платными больницами и школами. Жить на Кантуме хотели многие. Если бы не жёсткая миграционная политика, население планеты увеличивалось бы в геометрической прогрессии.

Когда началась война с маграми, мало кто верил, что Кантум может оказаться под ударом. Не являясь одной из центральных планет, он все же находился на значительном удалении от границ Конфедерации. Но реальность преподнесла неприятный сюрприз – магры были прекрасно осведомлены обо всех составляющих жизни и организации людей. Они понимали, что, захватив Кантум, лишат Конфедерацию латрозита, необходимого для производства военных кораблей и других видов вооружения, и фактически обеспечат себе победу.

Неслучайно свои основные силы магры сосредоточили именно на этом направлении, длинным языком ворвавшись вглубь человеческой цивилизации.

Верховный Канцлер Конфедерации Хасим Бергамаунт прекрасно осознавал всю серьезность ситуации. Он требовал от адмирала Гилберта, руководящего обороной Кантума, удержать планету во что бы-то ни стало. Именно поэтому были приняты решения, одно из которых – о размещении большой группировки наземных сил – так изумило мало смыслящего в политике Бранта. Другое поразило бы его ещё больше. По настоянию Гилберта и других военачальников, Канцлер убедил совет о недопустимости эвакуации гражданского населения с Кантума. Переселение двух миллиардов человек вызвало бы колоссальный транспортный коллапс, затрудняющий движение военным. Кроме того, наличие на планете гражданского населения должно было дать дополнительный стимул её защитникам, а маграм – помешать в определении наземных целей.

Последние несколько дней планета Кантум напоминала потревоженный улей. Вокруг неё «роились» десятки кораблей.

Часть из них шла на посадку в один из космопортов, другие же, наоборот, взлетали. На дальней орбите дрейфовали военные крейсеры. Их группировка увеличивалась чуть ли ни с каждым часом.

На поверхности планеты без малого два миллиона рейнджеров и триста пятьдесят тысяч штурмовиков готовились к обороне. Им помогали рабочие местных предприятий, большинство из которых остановило свое производство, и сформированные из гражданского населения отряды добровольцев.

В последние в основном входили полицейские и охранники, которым выдавали армейские винтовки, гранаты, обмундирование и передатчики кодированной связи.

Численность наземной группировки армии Конфедерации не могла обеспечить защиту всей планеты, на которой располагалось около ста крупных городов и свыше пяти тысяч населенных пунктов. Было выделено пятьдесят три района базирования.

Тридцать шесть из них находились на крупнейшем материке Кантума Тракии, десять и шесть, соответственно, на материках Перма и Карунда, и один на острове Йосс. Почти все районы базирования были привязаны к центрам добычи латрозита.

Фортификационные сооружения появлялись с впечатляющей скоростью: многие мили траншей, окопы для людей и техники, замаскированные блиндажи. Местность вокруг района базирования минировалась скрытыми мощными зарядами двойного управления, которые срабатывали при наезде на них техники или по команде оператора. Замаскированные бронированные камеры-наблюдатели были установлены на удалении от одной до нескольких десятков миль.

Каждое подразделение, занимающее отведенный ему район базирования, имело в своем распоряжении две или три ракетные установки для поражения воздушных целей, дальнобойные самоходные ракетные комплексы для уничтожения наземных целей, полсотни танков и транспортеры для перевозки пехоты. На вооружении у рейнджеров были автоматические винтовки, стреляющие термопатронами, переносные пулеметы и ракетные установки для расчёта из двух человек. Стандартным оружием штурмовиков являлся ручной пулемет с реактивными разрывными патронами – менее дальнобойный, но гораздо более мощный по сравнению с винтовкой. Каждый пятый штурмовик вместо пулемета имел ручную атомную пушку – пятизарядное орудие длиной четыре фута, предназначенное для борьбы с бронированной техникой. Независимо от основного оружия, все штурмовики держали при себе пистолет, нож и несколько гранат.

Добровольческим отрядам отводилась функция защиты и организации гражданского населения в городах. Здесь тоже без устали кипела работа. Нижний, то есть подземный ярус городской застройки де-факто считался наиболее безопасным.

Метро было остановлено, парковки освобождали от транспорта, а подвалы – от хранившегося там имущества.

Туда переносили медицинское оборудование, запасы воды и провизии, энергонакопители на случай отключения электричества.

На первых этажах зданий в торговых или административных помещениях организовывали опорные пункты. Стены и окна изнутри обкладывали мешками с песком, оставляя лишь узкие бойницы. На основных проспектах и улицах появлялись высокие насыпи твердой горной породы, завозимой из карьеров.

Несмотря на предпринимаемые меры безопасности, многие жители городов покидали свои квартиры. Общественное мнение на Кантуме буквально бурлило, рождая противоречивые, порой абсолютно нелепые рекомендации. Наиболее распространёнными были два мнения. Первое: «Нужно делать всё, как говорят власти – оставаться в городе и в случае опасности спускаться вниз». Второе: «Город в первую очередь подвергнется ударам магров. Чем дальше от него вы будете находиться, тем меньше шансов погибнуть».

Приверженцы второго мнения повсеместно устраивали страшный ажиотаж. Они моментально скупили все имеющиеся товары для туристов, не оставив в магазинах ни единой палатки, создавали страшную давку в стремлении поскорее запастись продуктами и энергонакопителями. Из городов потянулись тысячи электромобилей. Они упирались в преграждающие дорогу насыпи, и образовывались гигантские пробки.

Счастливчики, которым удавалось вырваться на загородное шоссе, устремлялись к горизонту в поисках наиболее безопасного, по их мнению, места.

«Адмирал Юрм» прибыл в систему Синтакуры во главе группы из четырех транспортных кораблей. Во время трёхдневного перелёта Виктор Брант почти ни с кем не общался, уединившись в своей роскошной каюте. В его характере и миропонимании происходили очевидные трансформации. Совсем недавно Брант был курсантом академии. Он летал так, как не мог никто до него, с лёгкостью побеждая в условном бою пятерых однокурсников. Но это всё было похоже на игру.

Теперь же за плечами у Бранта были реальные сражения. Он познал, что значит уничтожать и радоваться этому. Увидел, как гибнут другие пилоты. Ощутил холодное прикосновение смерти, мурашками разбегающееся по собственной спине.

Внутри как будто стало пусто. Куда-то исчезли страхи и волнения, но вместе с ними и жизнерадостность, и сочувствие, и интерес к чему-то, кроме войны. Даже трепетно хранимый в сердце образ Кристэль Лоран померк, а на попытку вновь вернуть ему краски доселе незнакомый суровый и холодный внутренний голос заявлял: «Она всего лишь женщина, пусть самая красивая из всех, а у тебя есть более важные дела! Вряд ли ты доживешь до новой встречи. Так зачем отвлекаться?»

Момент, когда на «Адмирала Юрма» прибыли несколько человек в глянцевой чёрной форме и забрали с собой бывшего координатора Бада, Брант пропустил. Появлению на крейсере новых пилотов-истребителей он тоже не уделял особого внимания до тех пор, пока капитан Олдман не вызвал его к себе. Разговор сложился непростой.

– У меня отличные новости, Брант! – сказал капитан, протягивая Виктору руку, но не глядя в глаза. – Вам присвоили звание пилота первого класса и одобрили награждение медалью «Воинской славы»!

Брант пожал руку нехотя и ничего не ответил.

– На вечернем построении я вручу перед строем шевроны, медаль и значки за сбитые корабли врага, – продолжил Олдман, – так что нужно выглядеть на все сто.

– Я постараюсь, – кивнул Брант.

Капитан замялся, не зная, как перейти к самому трудному.

– Вы уже слышали, что Питер Бад передан в руки дисциплинарного управления? – вздохнув, спросил он.

– Нет, – коротко ответил Брант.

– Нам пока не могут предоставить координатора, поэтому временно исполнять его функции будете вы.

Виктор с интересом посмотрел на капитана, словно видел его в первый раз.

– Это значит, я не стану участвовать в предстоящем сражении как пилот-истребитель?

– Нет, отчего же! – испугался таких мыслей Олдман.

– Разумеется, вы будете участвовать!

– Совмещение командных и подчинённых должностей допустимо лишь в исключительных случаях, так как ведет к конфликту интересов! – напомнил Брант строки из устава.

Ему очень не хотелось связывать себе руки заботой о других пилотах. В отличие от Брайна Висальски, который занял пост заместителя координатора, чтобы лично не участвовать в сражениях, Брант рвался в бой и в назначении видел только обузу.

– Это исключительный случай! – с уверенностью заверил капитан. – Сейчас больше некому принять эту должность.

– Отнюдь, – возразил Виктор, – я уже не единственный пилот-истребитель на этом корабле. Кроме того, вы сами можете взять на себя обязанности координатора.

Олдману пришлось признаться:

– Это личное пожелание адмирала Гилберта. Когда я запросил нового координатора, он сказал, что сейчас не может его предоставить, но представленный к награждению Брант наверняка в силах его заменить. Мне ничего не оставалось, как согласиться.

– Я приму на себя полномочия координатора, только если с меня снимут обязанности пилота-истребителя, – категорично заявил Брант.

Капитан Олдман разозлился. Его лицо стало пунцовокрасным.

– Не торгуйтесь, Брант, вы не на базаре! – со злостью сказал он. – Это приказ, а приказы нужно выполнять! Общение с Бадом не пошло вам на пользу!

Теперь разозлился и Брант. Последняя фраза буквально вывела его из себя, но он постарался сохранить спокойный тон.

– Сэр, адмирал не знает, насколько радикально моя тактика ведения боя отличается от общепринятой, а вы знаете! – возразил он. – Я не смогу вести в бой других пилотов.

Мне придётся пожертвовать либо своей эффективностью, либо их жизнями! Если вы сами не в состоянии принять решение, отличное от мнения адмирала, то я напишу отказной рапорт. Трибунал меня не пугает, как не пугал он и упомянутого вами Питера Бада!

Брант очень сильно ошибся. Капитан Олдман мог быть робок перед Вероной или, тем паче, перед адмиралом Гилбертом, но его слепая вера в субординацию имела и обратную сторону. Он не мог допустить, чтобы подчинённые выказывали ему откровенное пренебрежение.

– Хорошо, – сказал он, впервые за время разговора посмотрев Виктору в глаза, – поступай, как считаешь нужным.

Если до вечернего построения я не увижу рапорта, то ты примешь на себя обязанности координатора. Приказ о твоем назначении я подпишу прямо сейчас. Можешь идти.

Слова, сказанные Виктором сгоряча, поставили его в трудное положение. На самом деле он совсем не был готов отказаться от всего и последовать дорогой бывшего координатора Бада. Новое назначение не только связывало Бранту руки, но и возлагало тяжёлую и неприятную ответственность за жизни других людей. В том, что многие, если не все из них, погибнут в ходе предстоящего сражения, можно было не сомневаться. Но это всё же лучше, чем полностью поставить крест на военной карьере и, вполне вероятно, лишиться свободы. В военное время трибунал не станет особенно церемониться. Вот только принять это назначение означало нарушить своё слово и показать Олдману, что Брант такой же, как и все они – личную выгоду ставит выше принципов.

Брант метался по своей каюте, не находя себе места. За час до вечернего построения решения у него ещё не было.

Наконец он сел за стол, взял лист бумаги и начал писать. Поставив размашистую подпись, Виктор встал и начал готовиться к построению. То и дело он бросал косые взгляды на стол, где лежал его рапорт, словно это была не бумага, а гремучая змея, раздражённо трясущая хвостом.

На построение Брант отправился, держа в руке свёрнутый трубкой листок. Отдал бы он его или нет, не знает никто, так как капитан Олдман перехватил Виктора при входе на плац.

– Послушай, – сказал он, взяв Бранта за локоть, – мы оба погорячились. Я знаю, что ни тебе, ни мне, ни кому-то ещё не будет лучше, если ты подашь этот дурацкий рапорт.

Грядёт грандиозное сражение, и ты очень нужен сейчас.

Прошу тебя, прими командование истребителями! Подумай, что сказали бы люди на Кантуме, узнав, как мы спорим между собой?

Долго уговаривать Бранта не было нужды. Единственное, что могло толкнуть его подать рапорт – это гордость, а после слов капитана Олдмана ей уже ничего не угрожало.

– Хорошо, – согласился Брант, – так действительно будет лучше.

– Порви это! – Олдман указал на свёрнутый лист бумаги в руке у Бранта.

Виктор послушно разорвал свой рапорт и положил обрывки в карман.

– Отлично! – с облегчением вздохнул капитан. – А теперь нас ждёт твоё награждение!

Пополнение «Адмирала Юрма» составляло всего двадцать восемь пилотов-истребителей, то есть не хватало одиннадцать человек. Набрать всё необходимое количество в условиях цейтнота и удаления от распределительных пунктов было сложно, да и корабль Олдмана отнюдь не находился в приоритете у адмирала, несмотря на его недавние успехи.

Большинство из новичков были вчерашними курсантами. Они с восторгом слушали красивую речь капитана и вытягивали шеи, пытались рассмотреть значки, которые тот прикрепил на китель Бранта.

Значки – это своего рода статус пилота-истребителя.

Они показывали, сколько и какие корабли противника тот сбил за время своей службы. На правую сторону крепились значки больших кораблей, состоящие из звёздочек и цифр. Четыре звёздочки в ряд обозначали суперкрейсер, три – большой крейсер, две – обычный крейсер, одна – малый военный или транспортный корабль. Цифра справа от каждого ряда звёздочек обозначала количество сбитых пилотом кораблей данного типа. Брант получил два значка: четыре и три звёздочки с цифрой один каждый.

С левой стороны на китель крепился значок истребителей.

Он представлял собой импровизированное изображение «Вилстара» второго поколения и число кратное десяти под ним. Только сбив десять или более истребителей противника, пилот получал значок с числом 10. Число 20, как на значке Бранта, означало, что его владелец сбил более девятнадцати, но менее тридцати истребителей. Обладание такими значками было пропуском в касту избранных пилотов.