Глава 3

Стоя у стойки вахтерши, Сергей прижимал к уху трубку; лицо его освещала улыбка. Виталик стоял в стороне от Сергея и отряхивал шапку от снега.

– …Катюш, ну, конечно! – Уверенный голос Сергея отражался от стойки. – Взял билеты на семь! Буду ждать тебя в половине шестого… Естественно, помню: твой папа не должен увидеть меня. Буду ждать за киоском у дома… Ага! Обожаю тебя!

Опустив телефонную трубку, Сергей подмигнул улыбавшейся девушке, что сидела за стойкой вахтера.

– Ну, что, наболтались? – Виталик стянул с шеи шарф. – Идем сейчас к нам? Пару «пулек» распишем – Колян и Андрюха сейчас как раз дома!

– Это, в принципе, можно, – ответил Сергей, посмотрев на часы. – Но не долго – у меня через три часа кое-что запланировано!

Повернувшись, Виталик с Сергеем отправились к лестнице…

– Я тут вот что подумал, – Виталик уже говорил на ходу, – у тебя появились секреты в последнее время? Постоянно чего-то «химичишь»?

– Ну, пока это тайна! – Сергей усмехнулся. – Когда-нибудь всё расскажу… Но потом, не сейчас!

Через пару мгновений Сергей и Виталик прошли через холл общежития и начали подниматься по лестнице…

* * *

За столом в кабинете врача сидел сумасшедший. Его абсолютно пустые глаза, неподвижно глядящие в точку, не выражали никаких ясных мыслей. Немного отвисшая челюсть позволяла увидеть слюну на губах.

За спиной сумасшедшего стоял санитар – его волосатые руки были скрещены на груди, глаза равнодушно смотрели на крышку стола, где лежала рука сумасшедшего. Прижав эту руку к столу, Сергей изучал ее линию головы – состоящая из большого числа «островков» и коротких отрезков, она, словно зеркало, отражала сознание сумасшедшего, в голове у которого был полный хаос…

«Человек на экране компьютера продолжал свой рассказ:

– …После того как я осмотрел руки множества мертвецов, я убедился в том, что линия жизни на руке человека действительно определяет длину его жизни. После этого я попытался определиться с другими основными линиями и практически сразу же понял, что они также определяют основные моменты судьбы человека… Примерно тогда же мне удалось договориться с одним из врачей психиатрической клиники – любителем всякого рода эзотерических знаний, – и он разрешил мне осматривать руки своих пациентов. Когда же я начал изучение линий душевнобольных и стал понимать, что всё, что написано в книге отца, подтверждается практикой, я ощутил очень странные мысли – невероятную смесь из смущения, беспокойства и интереса – эти тревожные мысли пугали и притягивали меня одновременно…

Затушив сигарету, рассказчик нахмурился:

– Практически сразу же у меня появились два важных вопроса. Первый из них был связан со временем. Всю жизнь нас учили, что время развивается из прошлого в будущее, и будущее не определено, пока не прошло настоящее. Но если линии на руках человека действительно говорят о его будущем, то, значит, оно УЖЕ существует – независимо от прошлого, – а это меняет все представления современной науки… Впрочем, тогда этот вопрос меня не особо заботил – наука частенько ошибается даже в фундаментальных вопросах; гораздо важнее мне было найти ответ на другой необычный вопрос…»

…Закончив осматривать руку помешанного, Сергей попросил:

– Приведите, пожалуйста, следующего!

Санитар молча взял сумасшедшего за плечо и вывел его в коридор. Минуту спустя он ввел в кабинет уже пятого пациента и усадил его в кресло напротив Сергея.

Сергей быстро взял его руку и первым же делом взглянул на его линию головы. Состоящая из волнистых «ветвей», бегущих во всех направлениях, она однозначно свидетельствовала о буйном характере ее обладателя…

«Сидящий на валуне говорил с напряжением в голосе:

– …Вопрос этот был очень прост. Если линии на руках человека действительно отражают всю его жизнь – от рождения до смерти, – то кто или что накладывает эти линии на ладонь человека? Возможно, эти линии подобны «годовым кольцам» на стволе дерева и образуются на руках сами собой. Но ведь нельзя исключать и того, что их накладывает на ладонь человека кто-то разумный – причем в НЕИЗМЕРИМОЕ число раз более мудрый и знающий, чем сам человек. Но тогда, если это предположение верно, то не является ли существование линий на ладонях людей тем, что люди так тщетно пытались найти на протяжении многих тысячелетий, но так и не смогли это сделать, – доказательством существования Бога?..

Рассказчик на миг сделал паузу.

– Впрочем, в ту зиму я еще не был готов ответить на подобный вопрос. Хотя поразил он меня уже в самом начале…»

* * *

Под сводами темного зала звучало сопрано. Сотни зрителей, заполняющих Музыкальный Театр, слушали «Аве Марию». Сергей вместе с Катей сидел в центре зала: на девушке было яркое платье; Сергей был в костюме, который немного морщинился у него на плечах, что свидетельствовало, что костюм не его…

С полминуты Сергей слушал музыку, наконец, чуть придвинулся к Кате и какое-то время пытливо смотрел на нее, перед тем как шепнуть.

– Кать, я, кажется, счастлив!

– Чего? – не расслышав Сергея, она повернулась к нему.

– Кать, я, кажется, счастлив!

По губам ее тут же скользнула улыбка:

– Я тоже!

– Ты знаешь, мне кажется, так не бывает, – тихий голос Сергея звучал абсолютно серьезно. – Я люблю те же вещи, что ты! Тебе нравится то же, что мне! Я думаю о тебе днем и ночью! Ты могла выбрать любого мажора, которых вокруг тебя предостаточно, но ты почему-то влюбилась в меня и сидишь здесь со мной! – Он качнул головой с изумленьем. – Мне кажется, так не бывает!

– Дурачок! – протянув к нему руку, Катя нежно коснулась Сергея.

Внезапно Сергей наклонился и поцеловал Катю в губы. Какое-то время не выпускал ее из объятий – несмотря на ее недовольство – наконец, отстранился.

Смущенно взглянув на соседей, Катя быстро поправила волосы и опять повернулась к Сергею, как будто хотела его отчитать, но Сергей произнес вдруг:

– Ты знаешь, Котенок, мне раньше казалось, что то, что написано в книгах, к реальности отношения не имеет. Но сейчас я уверен, что, если бы мне понадобилось отдать за тебя жизнь, я бы отдал ее не раздумывая!

Уже приоткрыв было рот, Катя тут же застыла и медленно изменилась в лице. Пару долгих мгновений смотрела Сергею в глаза, словно тщетно пыталась понять, говорит ли он это серьезно или все-таки шутит, а затем наклонилась и поцеловала Сергея сама – очень мягко, под звуки божественной арии…

* * *

На стене кабинета висел самодельный плакат: «На свободу с чистой совестью!». За столом у окна сидели Сергей и его родной дядька – мужчина с суровым лицом и погонами подполковника, держащий в руке кружку с чаем.

– …Да у матери всё хорошо. Со здоровьем вот только проблемы, – Сергей чуть поморщился. – Руки болят! Ты же знаешь – у нее еще от завода осталось.

– Ей бы сделать какую-то операцию!

– Хорошо бы, но деньги где взять? Операция стоит почти, как квартира!

Недовольно нахмурившись, дядька молча взглянул за окно и какое-то время смотрел на тюремную вышку, на которой застыл часовой, наконец, посмотрел на Сергея.

– Ну, ладно, Сереж. У тебя-то как жизнь?

– Да нормально! – Сергей улыбнулся. – С учебой порядок. Осталось два курса и выпуск. Потом тоже ясно – гарантированно берут в институт. Зарплата на первое время не очень большая, но, может, удастся хоть что-то копить на лекарства.

– Вот это вот правильно! – дядька быстро кивнул. – Нужно матери помогать. Кроме нас с тобой, у нее никого не осталось!

Закончив пить чай, он поставил стакан на поднос. Уперев локти в стол, наклонился к племяннику, и внезапно в глубине его глаз полыхнули «хитринки».

– Ну, ладно, Сереж, чай попили, давай о делах. Чего ты пришел-то ко мне? – Он увидел, как дрогнули брови Сергея, и весело хмыкнул. – Я ведь сразу же вижу, когда ты заглядываешь ко мне просто так, а когда – по делам. Вот сейчас тебе что-то надо, ведь так?

Пару долгих мгновений Сергей сохранял хладнокровие, тем не менее, всё же не выдержал:

– Ну, ты, дядька, даешь!..

– Ты забыл, с кем, Сережа, работаю? – дядька быстро похлопал себя по погонам. – С такими экземплярами приходится сталкиваться!.. Ну, так что у тебя?

Глубоко вдохнув воздух, Сергей протянул:

– Дядя Слав, ты позволишь мне осмотреть руки нескольких заключенных?

– Зачем? – удивленно нахмурился дядька.

– Ну, я проверяю сейчас кое-что, – на лице у Сергея уклончиво дрогнули брови. – Смотрю руки разных людей… Понимаешь, ладони преступников для меня сейчас очень важны!

Молодой человек замолчал – по глазам его было понятно, что он сильно нервничает…

С половину минуты дядька молча смотрел на Сергея – за эти секунды удивление на его лице неожиданно перешло в настороженность, а последняя быстро сменилась тревогой, почти неприкрытой враждебностью.

Тяжело наклонившись к Сергею, дядька резко сказал жестким голосом:

– Так, племянник, давай-ка начистоту! Ты, что, занялся хиромантией?

– Дядя Слав…

– Ты ведь знаешь, что твой отец занимался хиромантией?

– Ну, послушай… – Сергей попытался смягчить настроение дяди, но тот его словно не слышал.

– Твой отец занимался хиромантией! Из-за нее он бросил семью – тебя с мамой, сестричкой моей! Из-за нее он уехал в соседнюю область, где, в конце концов, съехал с катушек! Из-за этой проклятой хиромантии он жил все последние годы, как бомж! Ты, Сережа, рехнулся? Хочешь кончить, как твой сумасшедший отец?!

– Мой отец был нормальным! – неожиданно твердо ответил Сергей.

– Тебе-то откуда об этом известно? – гневно выдохнул дядька. – Ты не видел его с пяти лет! Он ни разу вас не проведывал! И поэтому я скажу тебе так… – Тяжело наклонившись к Сергею, дядька мрачно наставил на него указательный палец. – Твой отец жил, как сумасшедший, и вел себя, как сумасшедший. Значит, он был сумасшедшим!

Замолчав, подполковник откинулся в кресле; на лице его двинулись скулы.

Опустив тусклый взгляд на колени, Сергей стиснул зубы и пару мгновений сидел неподвижно, перед тем как взглянуть над столом:

– Дядя Слава, вот ты абсолютно не прав, но сейчас не об этом! Я не могу рассказать тебе многое, но поверь: для меня это, правда, действительно важно! Ты разрешишь мне взглянуть на ладони осужденных?..

С полминуты напрягшийся дядька еще совершенно не двигался – на лице его раздражение смешивалось с внутренней болью, – наконец, в нем как будто сломалась пружина:

– Ну, Сереж, что ж ты делаешь?! Ты знаешь же, как я к тебе отношусь!..

– Дядя Слава, и ты тоже знаешь, как я к тебе отношусь! – быстро вставил Сергей.

– Понимаешь, я просто… Ну, не хочу я, чтоб ты повторил жизнь отца! – Посмотрев на племянника, дядька ясно увидел в глазах у Сергея решимость и, как будто сдаваясь ему окончательно, выдавил. – Черт с тобой, раз тебе это надо… Когда?

– А чего тянуть? Прямо щас и давай!

– Ну, и как ты всё это себе представляешь?

– Ну, как? Очень просто. Ты вызовешь нескольких заключенных к себе в кабинет, а я осмотрю их ладони!

– А как я им объясню твои действия? – в низком голосе дядьки звучало сомнение.

– А почему ты вообще должен что-то им объяснять? Ты ведь все-таки заместитель начальника этой колонии! Думаешь, что они будут спрашивать что-то? В крайнем случае, скажешь им, что я – кто-то типа эксперта и хочу сравнить отпечатки их пальцев с отпечатками пальцев из их дактилоскопических карт. У вас ведь имеются папки с делами осужденных?

Посмотрев на племянника, подполковник какое-то время еще колебался, наконец, наклонился к нему.

– Ну, ты, парень, и жук!.. – На губах его тускло мелькнула усмешка. – Ладно, придумаем что-нибудь!..

* * *

Приглушенные звуки шагов становились всё громче. Через четверть минуты они оборвались за дверью; прозвучал резкий стук.

– Да, войдите! – подполковник откинулся в кресле.

Деревянная дверь кабинета открылась, в него заглянул конвоир:

– Товарищ подполковник, осужденный Марьев по вашему приказанью доставлен!

Подполковник кивнул. Конвоир отодвинулся в сторону, пропуская в кабинет заключенного. Войдя в кабинет, человек в черной робе немедленно начал «докладывать» по установленной форме:

– Гражданин начальник, осужденный Марьев, статья сто…!

– Не надо! – Резким взмахом руки подполковник оборвал заключенного. – Садитесь!

Он указал на Сергея:

– Вот лейтенант сейчас сверит отпечатки ваших пальцев с данными вашей дактилоскопической карты!

Равнодушно взглянув на Сергея, заключенный прошел вдоль стены и без слов опустился за стол. Показав на блестящую крышку стола, на котором лежало открытое дело, Сергей произнес:

– Положите, пожалуйста, руки сюда. Ладонями вверх!

Подчиняясь Сергею, человек в черной робе протянул ему руки. Сергей поднял лупу и начал осматривать линии заключенного, бросая время от времени взгляды в открытое дело, в которое были вклеены отпечатки осужденного…

«Человек на вершине холма машинально поежился:

– …Этому эпизоду в кабинете у дяди я бы не стал придавать чересчур уж большого значения – за последующие месяцы я осмотрел больше тысячи рук, – однако в тот день произошло ключевое событие. В тот раз, в кабинете у дяди, я впервые увидел обрывающуюся линию жизни на руке не мертвого, а ЖИВОГО человека!..

Рассказчик напрягся.

– Я не очень запомнил лицо того заключенного. Помню лишь, что он был чуть старше меня, и у него были светлые волосы…»

…Через десять минут после того, как человек в черной робе опустился на стул, Сергей аккуратно закрыл его дело и сделал знак дяде. Конвоир тут же вывел из кабинета осужденного и через пару минут завел в него нового…

На протяжении следующего получаса Сергей осмотрел руки нескольких заключенных. Наконец, в кабинет ввели парня с усталым лицом; ежик светлых волос как-то странно-нелепо смотрелся на его голове. Опустившись на стул, заключенный послушно протянул обе руки Сергею и перевел взгляд в окно – словно всё остальное его не касалось.

Открыв папку с делом осужденного, Сергей бросил взгляд на ладонь заключенного и вдруг ощутил, как холодный озноб прокатился по телу, заставив застыть над столом. Маленький крест на холме Луны и глубокая точка на линии жизни² приковали его взгляд к себе, словно сильный магнит…

«Рассказчик отчетливо поиграл желваками:

– …Этот знак я увидел, как только взглянул на ладонь заключенного. И сразу же понял, что он означает, потому что всего за неделю до этого изучил аналогичный знак в книге отца!..»

…Несколько долгих секунд Сергей неподвижно смотрел на ладонь заключенного. Его обладатель равнодушно глядел за окошко – казалось, ему сейчас не было ни малейшего дела до того, что творилось за этим столом.

Наконец, проглотив комок в горле, Сергей напряженно взглянул на лицо человека, которому суждено было вскоре погибнуть, и перевел взгляд на дядю:

– Пожалуйста, следующего…

* * *

Дверь со стуком закрылась. Подполковник поднялся из-за стола и развел плечи в стороны, разминая затекшую спину. Шаги конвоира и заключенного уже очень скоро затихли на лестнице.

Взглянув на часы, украшавшие стену его кабинета, дядька снова нахмурился и взглянул на племянника:

– Ну, чего, «хиромант», ты доволен?

Подняв со стола лист бумаги, на котором до этого сделал пометки, Сергей кивнул:

– Да, дядя Слава. Спасибо!

– Ты вот что, Сереж, – подполковник смягчился, – заглядывай ко мне чаще, без дела. И лучше домой! У тебя все-таки две сестренки растут. Пусть еще они маленькие, но знаешь, как любят тебя?

– Хорошо, я зайду!

Повернувшись к двери кабинета, Сергей сделал шаг, но внезапно как будто споткнулся. Какое-то время стоял неподвижно, пока на лице его отражались сомнения, словно он колебался, никак не решаясь сказать что-то важное, наконец, перевел взгляд на дядьку:

– Дядя Слава, послушай… Возможно, меня не касается это, но вот трое из тех десяти человек, что сюда приводили, до следующей зимы не дотянут!

– Чего? – удивленно нахмурился дядька; на лице его дрогнули мышцы. – Это как – не дотянут?

– Ну, я еще точно во всех этих знаках не разбираюсь, – ответил Сергей. – Я ведь только учусь… Но в одном я уверен: три человека из десяти в течение года погибнут. Как умрут два других, я не знаю, а вот этот… – он сделал шаг к краю стола и ткнул пальцем в дело светловолосого. – Он вот точно утонет!

Невольно нахмурившись, подполковник взял папку, раскрыл ее на странице со снимком и несколько долгих мгновений смотрел на лицо заключенного, перед тем как взглянуть на Сергея.

– Сереж, да этому парню сидеть еще восемь лет. И утонуть он здесь может только, если в столовой нырнет в чан с компотом!

Дядька коротко фыркнул и, бросив бумажную папку на стол, усмехнулся:

– Послушай, племянник, завязывай ты с хиромантией! Ты учишься в университете, через пару лет станешь ученым. Так вот занимайся наукой – приноси пользу людям! Оставь эту хрень всяким чокнутым чудикам!

– Дядя Слав, почему ты считаешь, что хиромантия – какая-то хрень? – Сергей недовольно прищурился; на мгновение в глубине его глаз полыхнули «колючки». – Может быть, хиромантия – не меньшая наука, чем физика?

Подполковник собрался ответить племяннику, но в последний момент вдруг осекся – упрямое выражение, появившееся на лице у Сергея, подсказало ему, что, наверное, лучше сейчас промолчать…

С полдесятка секунд в кабинете висела тяжелая тишина. Наконец, улыбнувшись, Сергей примиряюще бросил:

– Ну, ладно, дядя Слав, извини!.. Побегу я – и так я тебя задержал!