Пробуждение от сна

– Вы приехали сюда исключительно для того, чтобы наполниться сакральной любовью. Подчёркиваю сакральной, а не сексуальной, как некоторые, может быть, думают, не будем показывать на них пальцем. Всем это ясно? – строго оглядела она присутствующих.

Все согласно закивали головами, кое-кто, правда, горестно вздохнул. Агния нагнулась и вытащила из-под своего сиденья прозрачную пластиковую коробку с крышкой.

– Ну, а раз ясно, тогда, – строго заявила она, сняв крышку, – для полного погружения в эту новую реальность…

– В реальность или в сон наяву? – перебил её маг Нуар, который не понаслышке был знаком с гипнозом.

– Скорее, в явь, в пробуждение от сна, в котором вы пребываете уже много лет.

– Не понял, – пожал плечами пан Тюха, – то есть всё это время, виходит, мы все спали?

– Получается, что так.

– А сейчас, значит, – продолжал допытываться пан Тюха, – вы хотите нас разбудить?

– Да, чтобы вы посмотрели на всё открытыми глазами… чтобы вы пробудились от того гипнотического транса, в котором пребывает вся страна… чтобы вы стали пробужденными…

– Что вы хотите этим сказать? – вскинулся вдруг пан Тюха, озарённый неожиданно пришедшей в его голову мыслью, – что ваш магистр снова будет погружать нас в свой гипноз? И где же он? В вашем бусике… тоже есть тайная видеокамера?

– Да, – призналась Агния и показала пальцем в потолок у себя над головой.

Миниатюрная камера, действительно, едва выглядывала из обшивки салона.

– И он сейчас нас видит? – спросила фурия Ульяна.

– Да, – сконфуженно улыбнулась Агния.

– Вы видите нас, Лаурис? – спросила его фурия Ульяна, помахав рукой в камеру.

– Да, я всех вас вижу, – ответил знакомый баритон.

– Это что же выходит, леди и джентльмены, – опешила фурия Ульяна, – куда бы мы не попали, Лаурис везде видит нас?

– А в номерах тоже установлены видеокамеры? – забеспокоился о. Владимир.

– Нет, в номерах, нет, – замотала головой Агния, – только в холле и в ресторане. И ещё в нашем бусике.

– И всё? – засомневался сатир Юлий?

– Ну, ещё несколько штук в центре города. Так вот, – продолжила она, переключая внимание, – для полного погружения в эту новую гиперреальность…

– О, какого интересного дискурса вы коснулись, – вновь перебила её фурия Ульяна, вставив любимое словечко. – Вы правы – гиперреальность, метамодерн – это именно то, что у нас сейчас происходит.

– И что это походу означает? – поинтересовался пан Тюха.

– Сартр – это не всерьёз, модернизма больше нету. Я такая пост-пост, я такая мета-мета, – с заметной иронией в голосе напела певица Карма песенку Монеточки.

– А если серьёзно? – усмехнулся пан Тюха.

– Метамодерн означает колебание, – чётко пояснила ему щебетунья Ульяна, показав перед его глазами пальчиком, как двигаются щётки на лобовом стекле, – туда-сюда, от иронии к серьезности, от любви до ненависти, от реальности к виртуальности. А началось все с того, когда вживую показали абсолютно нереальную картину разрушения башен-близнецов. То, что казалось незыблемым, как например, собор Парижской богоматери, вдруг на глазах у тысяч людей сгорел.

– А я как раз вела стрим этого пожара, – вспомнила Карма, – когда находилась совсем рядом от Нотр-Дам.

– Да, я помню эти слёзы на твоих глазах, – кивнула Леся, – когда у тебя за спиной горела крыша.

– У нас такой нереальной реальностью, – вздохнула Агния, – были живые люди, которые пылали, как факелы от «коктейлей Молотова».

– Наш мир сейчас подобен маятнику, – продолжила Ульяна, – который постоянно колеблется между двумя крайностями, причем с такой скоростью, что стирается грань между добром и злом: новости подменяются фейком, язык – мовой, а зрада перемогой и наоборот. В результате чего мы имеем расщепление сознания, шизофрению, суржик. Короче говоря, концептуальный оксюморон. Умышленное сочетание двух противоположностей: Украина-Русь, президент-клоун, премьер-министр – профан…

– Вернее, подмена понятий, – уточнил великий магистр, – война – это мир, диктатура – это демократия, ликвидация оппозиционных сми – это свобода слова. Жители нашей страны уже восьмой год живут в этой придуманной виртуальной реальности и свято верят, что так оно и есть на самом деле.

– Мы-то живем реальной жизнью! – не согласилась с ним Ульяна, отчаянно жестикулируя руками. – В отличие от вас! Это вы понапридумывали здесь чёрт знает что!

– Чёрт всегда знает что, – усмехнулся маг Нуар.

– Так! – громко хлопнула в ладони Агния, прерывая прения, – что-то мы отвлеклись … мы ведь собрались здесь не для того, чтобы прослушать замечательную лекцию Ульяны, а совсем по другому поводу, – с улыбкой оглядела она любовных путешественников, – не так ли?

– Так, так, – закивали ей заскучавшие ненавистники любви.

– Мы собрались здесь для того, – напомнила Агния, – чтобы наполниться любовью. Поэтому, – приподняла она с колен пустую прозрачную пластиковую коробку, – во избежание контактов с вашими мужьями и жёнами, у кого они есть, ну, и, кроме того, для исключения подпитки негативной энергии из соцсетей, все ваши смартфоны на время тура изымаются.

– Как это так? Это нечестно! Мы так не договаривались! – послышалось со всех сторон.

– Тем более, что смартфоны, – добавила она, – сейчас стали главным средством зомбификации людей. Не забывайте, что через глазок видеокамеры за вами постоянно наблюдают спецслужбы.

– Хотите сказать, что старший брат следит за нами? – забеспокоилась фурия.

– Глупости всё это! – махнула рукой гарпия.

– Глупости не глупости, а информационная аскеза, – непреклонно стояла на своём Агния, – это непременное условие Love Tour.

– А почему именно Love Tour, а не любовна подорож? – возмутился пан Тюха. – Почему такое неуважение к державной мове?

– А то вы не слышали, что английский, – усмехнулся сатир, – должен стать у нас в стране вторым языком.

– Лишь бы им не стал запретный язык! – вскинула руку фурия Ульяна. – Я целиком и полностью поддерживаю эту инициативу секретаря СНБО.

– И всё к этому идёт, – добавил Юлий, – смотрите: главная литературная премия у нас – Книга года Би-би-си, всеми грантами заправляет Сорос, а заокеанское посольство назначает всех наших министров, прокуроров и советует, как нам жить, что покупать и какую вакцину прививать.

– Так что учи английский, – посоветовала Хелен пану Тюхе, – население колонии обязано знать язык метрополии.

– Теперь вам понятно, почему наш тур и называется Love Tour? – усмехнулась Агния.

– Понятно, – развёл руками пан Тюха.

– Надеюсь, вам также ясно, – продолжила она, – что отсутствие телефонов – это главное условие нашей поездки.

– А если я не могу жить без смартфона? – вновь возмутился пан Тюха. – Я же своих зомбучных френдов по десять раз на день бомблю своими постами.

– Считайте, что вас забанили на шесть дней! И очень скоро вы убедитесь, что здесь совершенно иная реальность, где всё пропитано аурой любви, добра и дружелюбия.

– Я не понял, – повёл головой пан Тюха. – У вас здесь что? Какая-то потусторонняя реальность?

– Не угадали.

– Параллельная? – схохмил он.

Лёгкая улыбка промелькнула на устах Агнии.

– Ваша ирония явно подразумевает неприятие очевидного. На самом деле, всё гораздо проще. Дело в том, что у нас повсюду установлены глушилки ненависти.

– Глушилки ненависти? – удивилась Карма.

– Да, – подтвердил великий магистр, – очень похожие на те, которые в советское время глушили вражеские голоса. Кроме того, по всему городу у нас развешаны низкочастотные магнитно-импульсные генераторы любви.

– Ух ты! – удивилась Леся. – Генераторы любви?

– Когда люди впервые попадают к нам, – добавила Агния, – они вначале не понимают, реально ли то, что они видят и слышат. А всё потому, что они попадают к нам зашоренные, – со значением посмотрела она сначала в красные очки Ульяны, а затем в чёрные очки Сержа, – да ещё с заткнутыми ушами.

– Что? – напрягся он, будто не расслышав, и тотчас вынул один из наушников. – Вы имеете в виду меня?

– Я имею в виду всех, кто впервые попадает в нашу глубинку. Здесь сразу заметно, что многие хоть и слушают тебя, но не слышат, смотрят, но не видят. Вернее: видят только то, что хотят увидеть.

– А я, например, и в чёрных очках всё вижу, – сказал вдруг Серж, – и в наушниках всё слышу.

– А сейчас мы это и проверим, – вновь послышался из динамика голос великого магистра.

Он заметил, что любовное заклинание почему-то перестало действовать на некоторых странников любви, поэтому срочным образом решил исправить положение.

– Дорогие друзья, закройте все на минутку глаза, – внушительным голосом произнёс магистр.

Все, кроме фурии Ульяны, тотчас исполнили словесный приказ гипнотизёра.

– И вы, Ульяна.

Фурия осталась непреклонной.

– Напрасно всё это, – недовольно сказала она. – Я не боюсь гипноза. Я абсолютно негипнабельна. Я сама кого хочешь, могу ввести в транс.

– И вы, Серж, – обратился к нему магистр.

– А вы что, видите мои глаза? – удивился он.

– Я всё вижу, – ответил магистр, хотя чёрные стёкла реально скрывали глаза стихотворца.

– Я просто не хочу, чтобы меня гипнотизировали, – признался Серж.

– Не бойтесь. Я не буду заставлять вас под гипнозом срывать невидимые цветочки. Вы будете в полном сознании. Гипноз – это не страшно. Вы находитесь под ним по меньшей мере два раза в день: когда засыпаете, и когда просыпаетесь. Гипноз – это всего лишь изменённое состояние сознания, пограничное состояние между сном и бодрствованием. Как только вы пробудитесь, уверяю вас, у вас начнётся новая жизнь.

Серж склонил голову вниз и, по всей видимости, закрыл глаза. Великий магистр продолжил:

– Давайте на секунду отвлечёмся от тех установок, с которыми вы приехали сюда. От всей той политики, от всех тех лозунгов в бигбордах и говорящих голов в зомбовизоре. Забудьте всё, что они вам внушали. Я стираю с вашей памяти все их прежние установки. Ведь телевидение сейчас превратилось в одно сплошное ненавидение. Как только я щёлкну пальцем, вы станете табула раса, вы откроете глаза и проснётесь.

Послышался характерный щелчок пальцами, после чего все ненавистники любви открыли глаза.

– Теперь вы будете воспринимать всё от сердца, а не от ума, – добавил великий магистр.

– Серж, – тотчас обратилась к нему Агния, – а теперь расскажите нам, что вы думаете о проблеме двуязычия в стране?

Серж демонстративно вытащил наушники из ушей и сказал:

– Я думаю, что здесь никакой проблемы нет. Она придумана политиками только для того, чтобы получить голоса и пройти в парламент. Надо, наконец, признать, что у нас не одномовная страна.

– Мне послышалось? – удивилась фурия Ульяна.

– Как это так? – не понял силен Владимир.

– Ты как всегда ослышался, – шепнул ему сатир Юлий.

– Наверно, ты хотел сказать, – изумлённо посмотрела фурия на Сержа, – что у нас одномовная страна.

– Нет, вам не послышалось, Ульяна, – замотал головой панк-купидон, – и вы не ослышались, Юлий и Владимир. Наше общество двуязычное, и насильно принуждать к соловьиной, а также бороться с запретным языком, значит только вредить мове. В нашей державе прекрасно уживаются и говоруны и щебетуны. В Харькове, где большинство людей говорит на русском языке, я щебечу на державной мове и чувствую себя абсолютно комфортно. На самом деле, всё зависит от твоего отношения к социуму. Если ты самодостаточный человек, ты не будешь замечать какое-то давление извне.

– Серж, я тебя не узнаю! – пробуравила его злыми глазами фурия Ульяна. – Что ты такое несёшь! Ты меня просто бесишь! Неужели на тебя так влияет голос этого магистра? Или это на тебя так подействовал липовый чай, который стал для всех сывороткой правды? Такое впечатление, что ты, действительно, попал в какую-то виртуальную реальность!

– Это вы там у себя живёте в виртуальной реальности! – не осталась в долгу Агния. – Вышли бы лучше из зомбука на улицу, да послушали, на каком языке говорят люди рядом с вами на большей части территории страны. А то живёте в каком-то придуманном мире, который навязали вам продажные сми, и говорите сплошными клише, которые они же вам и вдолбили ежеминутным повторением в течении многих лет.

– Мне никто ничего не навязывал, – ответила фурия, – я сама могу всё, что угодно, навязать.

– Дорогие мои, – вновь обратился к странникам великий магистр, – а теперь послушайте, что я вам скажу…Никогда не забывайте, что те, кого вы намеренно обидели в своей жизни, могут прийти к вам, как в страшном сне.

Вновь послышался характерный щелчок пальцами, отчего фурия вдруг вздрогнула.

– Что с вами? – удивился о.Владимир. – Почему вы вздрогнули?

– Я всегда вздрагиваю, – призналась Ульяна, – когда замечаю, как на мне обкатываются технологии НЛП. И тогда мне становится по-настоящему страшно. До мурашек по коже. От этой вашей магии.

– Не бойтесь, – сказал ей великий магистр. – Отныне вас окружает иной мир, где нет зомбовизора, сталкивающего людей лбами и соцсетей, разжигающих вражду. Вся ваша злоба осталась в прежней жизни. Вы это поняли?

– Да, – встряхнула она головой, словно сбрасывая с себя наваждение, – поэтому я хочу всем признаться: как ни странно, мне нравится говорить на запретном языке.

– Серьёзно? – полезли на лоб глаза Владимира.

– Да, – кивнула щебетунья, – когда-то я даже стихи на нём сочиняла.

– Вы сочиняли стихи на русском языке? – не поверил ей о. Владимир.

– А что вас так это удивляет? Мы дети советского времени. А Киев тогда был полностью русскоязычным. Он был глухой провинцией, в которой ничего не происходило. «Бухали и трахались» – так коротко можно описать мои студенческие годы. И мы все ездили в Москву за «духовной пищей». Походить по театрам, поработать в Ленинке, попасть через знакомых в Дом кино, – это было тогда большим счастьем…

– Не верю своим ушам, – с изумлением покачал головой пан Тюха.

А Серж демонстративно вновь заткнул свои уши наушниками, чтобы усладить свой слух очередной песней радио «Ностальжи»:

Песне ты не скажешь "до свиданья,"

Песня не прощается с тобой.

Песню эту, естественно, пел тот, чей лирико-драматический баритон, красивый и благородный тембр, моментально узнаваемый с первых звуков, перепутать ни с кем было нельзя. Панк-купидон резко дёрнул за проводки и больше наушники уже не надевал.

– Что, опять Озон? – догадался кум.

– Да он уже задолбал! – раздражённо произнёс Серж. – Он явно преследует меня.

– Ну, что, все сдали свои смартфоны? – вновь напомнила Агния.

– Нет, – покачала головой плеяда Хелен, – я должна быть на связи! Мне постоянно шлют что-то в мессенджер!

– Какие проблемы? – пожала плечами Агния. – Отправьте всем, кому нужно, сообщение, что вы сейчас там, где нет связи, после чего отключите смартфон и при выходе из салона сложите их сюда.

– А у меня нет смартфона, – признался Серж, показывая свой телефон, – у меня обычная кнопочная «нокия».

– Как это? – удивилась Агния.

– Я решил, что меня не будет в социальных сетях. Потому что я очень зависим от них.

– Ну, тогда можете оставить её себе.

Тем временем, зелёный микроавтобус, поднявшись на Замковую гору, остановился на тесной улочке перед древним замком. Сложив в коробку свои смартфоны, славные странники с облегчением выбрались наружу из тесного салона. В этот момент перед ними эффектно затормозил фиолетовый кабриолет «Порше», из которого тотчас выскочил эпатажный фавн Галик с розовым цилиндром на голове.

– Галик, – обратилась к нему Агния, – и ваш смартфончик сюда, пожалуйста. На время тура мы их изымаем.

– Пожалуйста, – с обезоруживающей улыбкой и без всякого сожаления передал он ей свой айфон, явно намекая тем самым, что этот телефончик у него не единственный.

– И желательно, чтобы на экскурсиях вы присутствовали вместе с нами в салоне. Мы много чего тут обсуждаем. В остальное время можете кататься на своей машинке, сколько угодно!

– Нет проблем, – заинтересовался Галик. – И что вы там обсуждаете?

– Что вы приехали сюда исключительно для того, чтобы наполниться сакральной любовью.