5

Если смотреть от гнезда Кармалины, на другой стороне Голубого леса можно было обнаружить гнездо двух молодых толкователей сновидений. Одного из них величали Карбидом, а другого – Карбункулом. Каждый день к ним приходили посетители и просили потолковать сны. Карбид с удовольствием выполнял их просьбы, а Карбункул еще только учился, будучи подмастерьем.

Имена вранов были взяты из старых языков, сохранившихся в памяти высокоразвитых птиц. Такими именами родители частенько награждали чад. Главное, чтобы имя запоминалось, хорошо звучало, а смысл его не то чтобы отсутствовал, а принимал современный оттенок, каким наделяли носителя имени окружающие.

Карбид был постарше Карбункула. На днях ему исполнилось шесть лет – уже вполне взрослый возраст для врана. Птицы на Карандаше взрослели рано, как и их далекие предки на Земле из семейства врановых.

Карбид принадлежал к стае чернокрылых, а вот его еще юный помощник Карбункул был самым что ни на есть красным враном из стаи красноклювов. Красный цвет имело его оперение, конечности и даже пальцы, которые при необходимости вылезали из перьев. Правда, пальцы и конечности тяготели к буроватому, почти коричневому оттенку, зато оперение представляло собой наряд исключительно яркий в лучах полуденного солнца.

Но сейчас птицы сидели в тусклом свете, просачивающимся сквозь щели хитиновых деревьев, в гнезде толкователей сновидений. Каждый день им приходилось заниматься распознаванием тех или иных картин и образов. Посетители приходили с личными проблемами: у кого-то случилась тревога за птенца, у кого-то – за родителей, а у иных – за себя любимых. Карбид брал главную работу на себя, оставляя Карбункулу растолковать немногое, ведь тот пока еще учился. Но Карбункул выполнял все больше заданий, все чаще ему доставались сновидения для толкования.

У входа послышалось хлопанье крыльев, как будто кто-то прилетел.

– Кто там? – спросил Карбид.

Он проверял работу ученика, начертанную когтем на мягкой углеродной карточке.

– Не знаю, уже поздно, – ответил Карбункул.

– Посмотри, – попросил его Карбид.

Ученик удалился. Карбид отложил последнюю углеродную карточку.

«Ну вот и все, Карбункул почти со всем справился сам, – подумал Карбид. – Пора бы уже ему поручить самостоятельную работу».

В комнате, где сидел на жерди Карбид, было чисто и аккуратно. Продувал свежий ветерок. Солнце просвечивало сквозь маленькие щели в стенах. Гнездо насчитывало пятнадцать аршин в поперечнике – нормальный размер для гнезда на планете Карандаш. Имея форму овала, оно располагалось на толстых ветвях живого хитинового дерева в трех саженях от земли.

Кроме рабочей комнаты, где находился Карбид, в гнезде имелась и вторая комната для отдыха. Там Карбид и его ученик спали, разговаривали и питались каплевиками, принесенными кем-нибудь из многочисленных посетителей.

Между комнатами не было дверей, вместо них помещения друг от друга отделяли занавески из сшитой в полотно голубой листвы.

Занавеска распахнулась, и в комнате показался Карбункул с каким-то враном.

– Добрый вечер! – вскочил Карбид и замахал клювом в знак уважения гостю.

Это был Горгенатоп.

– Сидите, сидите! – сказал он.

Карбид предложил ему устроиться на жерди рядом. Тот принял предложение. Карбид снова уселся, а на третью жердь устроился Карбункул.

– Я уже рассказал в общих чертах вашему ученику, почему я пришел так поздно, – начал Горгенатоп. – Так вот, я увидел абсолютно нетипичный сон. Прямо-таки взволновавший меня до глубины души. Не буду всего рассказывать, но я уверен, что этот сон не из простых. Он немало потряс меня.

– Как-как вы говорите, – спросил Карбид, – нетипичный сон?

– Конечно, – подтвердил Горгенатоп. – Вы готовы к рассказу?

И старейшина рассказал все, что увидел в своем последнем сновидении: о древнем городе, о приматах, о каменной стеле, на которой были выведены странные символы или знаки, и об услышанных им словах на неизвестном языке. Горгенатоп особенно акцентировал внимание на этих словах.

– Вы запомнили их? – спросил Карбид.

– Конечно, я помню их, как будто все еще слышу!

– Ну что ж, вы сможете их записать на наших карточках?

– Абсолютно точно.

Старейшина взял переданные ему углеродные карточки и когтем ловко начертал на них услышанные звуки и фразы. Казалось, прошло всего лишь минут пять, не больше.

Старейшина передал карточки Карбункулу и поспешил к выходу.

– Куда же вы? – прокаркал Карбид. – Мы же еще ничего не толковали!

– Главное, я вам все написал. А толкование проведите завтра, ведь уже поздно!

Горгенатоп попрощался и улетел.

Карбид сказал Карбункулу, что с утра они займутся толкованием сновидения старейшины вместе. Был поздний вечер, и уже хотелось спать.

6

Жили враны по пятьдесят-семьдесят лет, а иные доживали до восьмидесяти. Летоисчисление не сильно отличалось от земного, так как планета Карандаш крутилась вокруг своих светил на одну десятую года дольше, чем Земля вокруг Солнца. Таким образом, пятидесятилетний возраст, которого достигал вран, по земным меркам равнялся бы пятидесяти пяти годам.

Эскар прожил долгую жизнь великого пророка, которого слушали все. Недавно он разменял седьмой десяток и сейчас лежал в своем гнезде на голубой листве, беспомощно подрагивая ногами – раз-два, раз-два. Он умирал и был готов закрыть глаза навсегда. Единственное, что его заботило, – его преемник, а точнее отсутствие такового.

Ливень заколотил тяжелыми каплями по крыше, и потоки воды хлынули по ветвям гнезда. Ветви потолстели, закрыв щели в стенах. Так работала генетическая память: когда начинался ураган или дождь, ветви хитиновых деревьев утолщались, а когда непогода проходила, они становились прежними. Даже отделенные от деревьев ветви сохраняли то свойство.

У входа в гнездо послышались шаги, и через мгновение, отдернув занавеску в комнате Эскара, перед ним показался птенец, внук пророка. Только к нему в последние дни был благосклонен вран-альбинос. Других вранов, будь то старые друзья или родственники, Эскар видеть не хотел: он был для этого слишком слаб.

– Дедушка, как вы? – спросил вошедший тихо.

– Посмотри, с тебя течет, – указал Эскар, увидев, что внук насквозь промок.

– Да, там дождь, – подтвердил птенец.

– Не летай под дождем. Сколько раз говорить… – Эскар отвернулся и прокашлялся. Силы оставляли его, и даже кашель выходил совсем слабым. – Ты видишь, я умираю, птенчик мой, – продолжил альбинос. – Подойди ко мне, я кое-что тебе скажу.

Птенец повиновался, и Эскар обнял его крылом, подумав, что видится с ним в последний раз. Но у птенца впереди вся жизнь…

– Я должен поведать тебе про железу, – сказал Эскар, разжав объятие.

Внук ничего не понял и растерянно замотал головой:

– Дедушка, про какую еще железу вы говорите?

– Про мою. Вот тут она. – Высунув палец из конца крыла, альбинос показал на нижнюю часть клюва. – Она есть у всех, и у тебя есть. Но не все ей пользуются, не у всех она работает… Она открывается только, когда иссякает энергия кристалла и нужно ваять новый… Но она открывается только у одного врана из всех… Дай мне воды, птенчик мой, – попросил Эскар, почувствовав, что болит горло.

Птенец подал ему плошку с водой. Эскар отпил глоток и продолжил:

– Как только вы найдете пророка, как только вы поймете, что он появился перед вами, передай ему мое послание. Вот оно: убирайте старый кристалл куда-нибудь с глаз долой: скорее всего после моей смерти он прикажет долго жить. Пусть новый пророк идет на площадь и ваяет новый кристалл. С помощью железы… Она для того и нужна, чтобы ваять кристалл! И пусть делает это быстро и не сомневается, дорога будет каждая минута, иначе без кристалла ты сам уже, наверное, понимаешь, что будет…

– Дедушка, конечно, понимаю! – встрепенулся птенец. – Наступят темные времена, у птиц не будет энергии, начнутся войны, убийства, преступления…

– Достаточно, птенчик мой! – улыбнулся Эскар. – Ты хорошо понимаешь последствия. Так что передай мое послание новому пророку. Ты запомнил его?

– Да, вполне. Новый пророк должен сваять кристалл с помощью железы.

– Ты хорошо все понял, – сказал вран-альбинос и потянулся снова обнять внука.

Вскоре дождь закончился и птенец улетел. А когда он прилетел в гнездо Эскара спустя два часа, то нашел старого пророка мертвым. Плача и каркая, птенец полетел над Голубым лесом, оповещая всех о смерти своего великого дедушки.

В гнездо Эскара прилетели старейшины Макарон и Нго-Цинья-Кар. Покаркав несколько минут вокруг мертвеца, они взяли его в когти и понесли по воздуху к круглой площади, где находился магический кристалл.

Камень все так же крутился, переливаясь десятками оттенков, сверкающих на солнце, и, казалось, не думал останавливаться. Старейшины опустили безжизненное тело Эскара возле кристалла и отошли на несколько шагов назад. Как бы они хотели, чтобы кристалл продолжал испускать необычайные флюиды и помогать жителям Голубого леса! Но, видимо, вскоре он потухнет и остановится.

Вокруг кристалла уже собиралась огромная толпа вранов: многие прилетели проводить великого пророка, посмотреть на него в последний раз.

Подождав, когда толпа увеличится, Нго-Цинья обратился к собравшимся:

– Сегодня от нас ушел великий пророк Эскар. Полвека он служил нам верой и правдой, предсказывал непогоду, благодаря чему заслужил всеобщее поклонение и уважение. Мы не забудем тебя, Эскар! Мы будем помнить тебя и твои пророчества!

Нго-Цинья посмотрел на стоящего рядом Макарона.

Тот сказал:

– Очень хотелось, чтобы Эскар был с нами как можно дольше. Но все-таки смерть рано или поздно забирает жизнь. Мы будем помнить о тебе, великий! Пусть на небесах тебе будет хорошо и ты не будешь там ни в чем нуждаться!

На площади стало непривычно тихо. Даже слышно было летающих насекомых. Никто из вранов не позволял себе сказать слова в такой момент.

Молчание прервал снова Макарон:

– Скоро мы отправим Эскара в последний путь, и его уже не будет с нами… Но это значит, что дальше мы должны решить главную проблему: проблему пророка. Всегда рождался новый пророк, когда уходил старый. И обычно это было синхронно, или даже заблаговременно новый появлялся при жизни старого. Так было и в прошлый раз, полвека назад… Но не сейчас. Мы не знаем никого, кто бы мог заменить нам Эскара.

Макарон замолчал, услышав взволнованный ропот толпы.

Нго-Цинья продолжил:

– Враны! Единственное, что мы можем придумать – это провести конкурс и выявить самого способного, который и станет новым пророком. Способных у нас не должно быть много: лучшие из медиумов, карологов и магов подвергнутся ряду испытаний. Пусть они назовут то, что известно только нам, старейшинам. Мы подготовим для всех способных задания и отправимся к каждому, будем смотреть на результаты и оценивать всех. Победителя конкурса мы назначим новым пророком Голубого леса.

Толпа зашумела. Не все враны одобряли слова старейшин.

Нго-Цинья показал крылом знак не шуметь и добавил:

– Других способов выявить пророка мы не знаем. Пусть будет конкурс!

Толпа вранов долго не расходилась с круглой площади. Но часа через два тело Эскара понесли в последний путь и толпа двинулась за процессией.

Старейшины остались на площади.

– Я так подумал, – сказал Макарон, – что нам надо поставить перед испытуемыми задачу не просто разгадать то, что знаем только мы, но и то, что пока никто не знает.

– Это как? – удивился Нго-Цинья.

– А очень просто: пусть предскажет будущие события. Хотя бы одно…

– Да, это идея. Только какое?

– А вот это хороший вопрос. Лучше всего предсказать непогоду. Но результаты, очевидно, будут разными. И кому верить? Непонятно…

– Очевидно, верить тому, кто все верно разгадает из того, что известно нам.

– Если такой будет.

Старейшины еще поговорили о том о сем и полетели готовиться к конкурсу.