Философия теплотрасс
рассказ

Холодными осенними вечерами, наваливается на меня какая-то тоска, особая, глубокая и беспричинная. Не могу сказать, почему она наваливается, вроде ничего в мире не изменилось, но холодно и неуютно на душе, зябко как-то, и одиноко. Кажешься себе таким маленьким и чужим в этом мире, словно попал сюда по чьей-то нелепой ошибке: ни здесь и ни сейчас ты должен находиться… Но находишься здесь и сейчас.

А дождь сбивает уже редкие листья с тополей, мочит сиротливые кучки листвы на земле, назойливо настукивает в окно, вот он уже вперемешку со снегом, вот… впрочем, зима еще не наступила. В такие вечера я часто думаю о нем: как там ему в своем подвале, на трубах парового отопления?..

Меня всегда интересовали параллельные миры. Нет, ни в том галактическом смысле, как это нынче модно, а те, которые живут рядом с нами и внутри нас. Только мы их почему-то не замечаем, или не хотим замечать, до поры. Так удобнее.

Он – это он. В соседнем подъезде, точнее в подвале, живет человек. Человек, как человек. Живет и живет. Для удобства так и буду называть его в своем повествовании – Человек.

Часто, с какой-то непонятной настойчивостью, я бездумно эксплуатировал этот образ, но никак не мог до конца ответить на все вопросы: кто он? откуда взялся? зачем живет? о чем думает?..

Собственно, он мне не мешал, я ему тоже, – ну поздороваемся, ну поговорим иногда, так, ни о чем, ну закурить спросит – так ведь не жалко… Порой, при встречах с ним, что-то проскакивало внутри, цепляло даже… Но тут же забывалось за другими делами и заботами.

Как-то по осени, когда заморозки уже начались, а отопление еще не дали, – наши доблестные работники жилтреста начали проверять систему отопления. Дома холодина, закутался во все теплое – в шерстяных носках, в свитере, сижу книжку читаю, вспоминаю всеми «добрыми» словами наших слесарей и их начальство.

Вдруг – кап… кап… Вот… «радость»! С потолка побежало.

Бегом к соседу, что этажом выше. Звоню. Нет его. Я в аварийку, по телефону. «Ждите. Приедем». Тазик подставил. Куда там, аж струями течет. Что делать, побежал в подвал…

Человек спокойно спал на трубах. Вернее, на трубах лежала старая подушка от дивана, а на ней – он. Я огляделся, насколько время позволило. Стул. Стол. Небольшой кухонный шкаф. В одном отделении чай, хлеб, несколько помидоров, соль. В другом – книги…

Вот и элеватор. Какую задвижку перекрывать?.. Черт его знает!..

Пока я соображал, Человек проснулся. Видно и он был сильно удивлен моему визиту, особенно спросонья: действительно, я бы посмотрел на себя со стороны в тот момент – глаза выпученные, газовый ключ в руках…

– Тебе… чего?.. – Это он.

– Где?.. – Это я.

– Чего перекрыть то надо? Говори ладом.

С грехом и ненормативной лексикой пополам, с трудом подбирая от сильного волнения слова, я объяснил ему свою проблему.

– Какая, говоришь квартира?.. – Он, не торопясь, вышел в соседнюю «конурку», что-то покрутил там, – Ну вот, все. Перекрыто. Иди, аварийку встречай…

Я был настолько взволнован, что даже забыл поблагодарить моего нежданного спасителя.

Потом уже как-то, разговорился с ним, поинтересовался, откуда он слесарное дело знает. Оказывается, раньше Человек на котельном заводе слесарем работал. Так сказать, высококвалифицированный специалист – рабочая интеллигенция. А на вид не скажешь. Хотя книги опять же, я еще в подвале приметил – Бунин, Достоевский…

Человек часто сидит у соседнего подъезда на самодельной скамейке, которую сочинил из старых досок. Читает. Я, проходя мимо, здороваюсь, он отвечает на мое приветствие. Иногда интересуюсь, как дела.

– Дела-то… – Человек на минутку задумывается, потом усмехается хитро, – Дела у прокурора, у нас – сам знаешь…

Он неразговорчив. На вид ему лет шестьдесят – шестьдесят пять. Одет во все старое, но выглядит аккуратно. Выбрит. И задумчив.

– Да-а… осень… Сыро… – тянет он, добавляя с явной досадой, – холода скоро.

– Скоро. – Соглашаюсь я.

Молчим. Курим.

– Ну ладно, я пошел.

– Давай.

Человек снова углубляется в Бунина. По-моему – «Дело корнета Елагина»…

Погода на дворе по-прежнему мерзкая: ветер, слякоть. Снега еще нет, – то выпадет, какой-то несерьезный, но тут же растает. Деревья уже совсем облетели, только на рябине набухли горько-красные кисти, да синицы прилетают и стучатся в окно. Им тоже холодно.

Кошка смотрит на них через стекло, лежит, нахохлившись, ленивая и сердитая. Ничего не хочется, только тепла.

Вспоминаю о Человеке. Эти дни, кажется, он даже на скамеечке не появлялся, не знаю, жив ли?.. Всякое в голову лезет.

Его нехитрую историю я узнал случайно. От вездесущей Марковны, соседки.

Человек в свое время окончил механико-технологический техникум, работал слесарем, потом бригадиром монтажников – ездил по стране монтировал малые и средние котлы парового отопления. Деньги на заводе получал неплохие, поэтому достаток у них в семье всегда был.

Сына вырастил и выучил; тот институт окончил, политехнический, тоже механик, как и отец. Пока сын в институте учился, Человек ему по учебе помогал – и курсовые чертил, и задачки решал, словом, чем мог.

Дальше – по жизни: сын выучился, на работу устроился; что-то не заладилось у него сначала – и работа без будущего, и зарплата маленькая – Человек и здесь на помощь пришел, помог ему найти перспективную работу, подсказал, как с людьми отношение наладить, и дело пошло.

Через некоторое время, сын женился. Человек много усилий и нервов потратил, чтобы и свадьбу не бедную сыграть, «как у людей», и на первое время молодым нормальные условия обеспечить – парень-то только-только за место зацепился, интерес к работе проявился, а невестка, та вообще еще училась – взял Человек «халтурку», работал денно и нощно, подсобрал кое-каких деньжат, купили молодым квартиру.

– Ну вот, – сказал он сыну, – работа у тебя есть, жить где – есть. На вот тебе еще денег, купишь машину, не новую, конечно, но за эту сумму вполне приличный «жигуленок» можно взять, года два-три, не старше…

Вроде бы все нормально складывалось: свой дом есть, не хоромы конечно, но вполне достойная двухкомнатная квартира; сына вырастил, стартовые условия ему обеспечил, дальше пусть сам думает, мужик все-таки; дерево… дерево тоже посадил, в детстве помниться… Приросло ли оно, – честно говоря, не интересовался. Хотя надо бы.

Да… Вроде бы все нормально в жизни, одно плохо, – отношения с женой после ухода сына окончательно испортились. И так-то не сахар были, но пока сын с ними жил, как-то терпели друг друга, цель, что ли общая была – парня на ноги поставить, а теперь пустота возникла.

Кто виноват? Кто первый начал?.. Разве в этом дело… Ситуация нехорошая сложилась: приходит Человек с работы – с женой ни поговорить, ни словом перемолвиться. Внешне все нормально: ужин на плите, водка в холодильнике… жена спит уже. Поел, выпил немного, телевизор посмотрел, спать лег. Никто никому не мешает… вот только выходные… Он что-то по дому делает, она тоже, – В погреб за картошкой сходи.

– Соленья брать какие-нибудь?

– Не надо, есть пока.

И все. И молчок.

Как-то пробовал с ней поговорить, – Почему мы живем так?

– ?

– Слушай, ну давай хоть на выставку какую-нибудь сходим или в музей!..

– На работу завтра, а мне еще постирать нужно.

– Да брось ты все это, потом постираешь! Ну, нельзя же так!..

– Как?

– Неужели ничего интересного в жизни нет?

–.

Понимал он, конечно, всю глупость и необоснованность своих претензий, но тянуло куда-то, что-то новое узнать, увидеть. А когда на пенсию пошел, вообще нестерпимо стало.

– Ну чего ты из угла в угол шатаешься? Сядь – посиди, телек включи…

– Да не могу я, там одно и то же – то Турецкий, то Каменская!

– А тебе что нужно?

– Не знаю!..

То ли от беспокойного характера своего, то ли от внутренней неудовлетворенности начал он даже какую-то прозу писать, сам читать любил, вот и потянуло. Сходил на заседание местного литературного объединения, а поскольку привык все «делать хорошо либо никак», а уровень местных литераторов, мягко говоря, «оставлял желать…», то захотелось какой-то более профессиональной оценки своего творчества. Познакомился с преподавательницей из местного педуниверситета. Ей лет тридцать – тридцать пять, не больше. А уже кандидат наук, филолог… Приятная собеседница к тому же, одинокая и симпатичная.

– Вы знаете, ваш сюжет интересен, однако, мне кажется, не прописан до конца. Вот ваш главный герой, он слесарь, а говорит, как старый московский интеллигент. Вот он одинок у вас, но это одиночество какое-то частное… А вы никогда не задумывались, сколько в мире одиноких людей? Вот вы… Вот я… И каждый из них одинок по-своему. Но в то же время, есть что-то общее, что объединяет их одиночества. Это, прежде всего, непонимание окружающих. А ваша героиня…

– Вы, наверное, правы… Только вот, образования-то у меня специального нету, потому и брожу, как впотьмах. Точно котенок слепой…

– А я вам книжки специальные дам, по теории прозы…

Книжки книжками, а жена не то чтобы приревновала, но при случае не преминула поддеть, – Опять к своей училке молоденькой побежал!..

– Побежал, тебе-то что?

– Скатертью дорога… Слушай, а может ты насовсем туда переедешь?

– Будешь пилить – перееду.

– Дурак!..

– Сама…

– Вот и договорились.

Слова словами, а осадок в душе остается. Как-то психанул Человек, взял да и переехал к училке. Сначала все вроде бы наладилось, но сын на него сильно обиделся. За мать. Совсем разговаривать перестал. Да и сам он себя виноватым чувствовал.

– Ты пойми, сынок…

– Не хочу. Сами накосячили, сами и понимайте.

– Не надо сердиться, всяко в жизни бывает.

– Всяко да не у всех.

Словом, запил Человек. Училка терпела, терпела, да только любому терпению конец приходит, собрала вещи – вот Бог, вот порог!

Куда идти? Не к жене же возвращаться… К сыну тоже стыдно. Вот и пошел бомжевать.

Сначала в теплотрассе жил, потом менты забрали: месяц отсидел в приемнике, выпустили. Теперь вот поселился в подвале, здесь вроде не трогают, да и соседи не гонят, понимают…

Не знаю, как Марковна узнала такие подробности о нем, человек-то он неразговорчивый, впрочем, город у нас тоже небольшой, поэтому – сам не расскажешь, люди за тебя расскажут. От слухов и сплетен так же, как от сумы и тюрьмы зарекаться не стоит.

Однако и мне как-то удалось однажды спровоцировать его на откровенный разговор. А было это так. Моя жена задержалась на работе. Настроение у меня – паршивое, сидел в окно глядел. Все та же решетка – этаж-то первый; все та же рябина – синицы ее изрядно пообклевали, да и часть ягод на асфальте уже лежит – бардовые на сером; все та же тоска осенняя, правда запоздалая уже, вот-вот зима созреет.

Выпить захотелось жутко. Позвонил одному товарищу, нет его, второму – та же история, одному пить – негоже. Взял водки и пошел к Человеку в подвал. Почему к нему – сам не знаю.

– Пришел. – Он как будто ждал меня.

– Да вот, зашел… – не то чтобы промямлил, но несколько обескуражено сказал я.

– Доставай. – Заметив мою нерешительность, он уже более доброжелательно сказал. – Не печалься, ко мне многие приходят, так что не стесняйся, присаживайся.

Он назвал фамилии нескольких людей, которые бывали у него «в гостях», так же, как я – заходили просто выпить, поговорить. Это были известные в городе люди: директор завода, предприниматель, даже артист один, – Они ко мне приходят, когда идти больше некуда… – Подвел он итог.

Мы уже выпили с ним граммов по сто пятьдесят, закусили хлебом и помидорами, они у него в подвале, будто не переводились.

– Вот так и живем: в сырости и серости, без любви, без надежды, без веры… Жену у меня Верой звали… – он, словно, не знал с чего начать разговор, а что поговорить ему хотелось, я это понял.

– И что жена, одна теперь живет? – Неуклюже, в лоб спросил я.

– Жена-то… да нет, конечно же, не одна. Нашла себе мужика… Мой прежний друг… Из моей бригады… На Севере вместе котлы ставили…

Я понял, что эта не та тема, которую ему хочется обсуждать. Но спросил, – А училка?..

Видимо, водка вконец заглушила во мне элементарное чувство такта. Но Человек и на это не обиделся. Мне показалось, что ему самому было необходимо выговориться…

Он будто даже не особенно удивился моей осведомленности, – Марковна?.. Ясно. Старая сплетница… Училка… Странная она была. Говорила все правильно, возвышено, о литературе. Не просто так, все в масштабах вселенной. А когда деньги считала, ну ни дать ни взять чистый ростовщик. Я до сих пор не могу в толк взять, откуда в людях такое несоответствие мысли и быта. Не только в ней, во всех нас… – Он немного помолчал, как бы вслушиваясь в эхо своих же слов, потом продолжил. – А молодость… молодость она свое берет. Чего ей со мной-то, со старым: ну интересы общие… опять же запился я, и никакой гарантии, что смог бы остановиться: интересы интересами, но это же еще не все… Нашла она себе молодого, из «новых», короче, бизнесмена. Родила недавно, дочку. Живут…

– Ну ладно, бабы, про них разговор особый, а сын-то что?..

– Сын… – Человек задумался. – Хороший он у меня. – По-доброму как-то сказал, по-доброму и улыбнулся о своем.

– Хороший? Так чего ж ты тогда здесь в подвале!?. – Невольно вырвалось у меня.

Я и сам пожалел, что вырвалось, однако, Человек был спокоен, – Я недавно с ним встречался… Он меня к себе жить зовет, даже настаивает, чтобы к нему переехал. Только я сам не хочу. Зачем это нужно – у него своя семья, своя жизнь. Чего ему жизнь портить, мешаться там. Да и не привык я как-то приживалкой, всю жизнь ни у кого не просил, сам себя обеспечивал, на кусок хлеба всегда зарабатывал… Ты не думай, я и сейчас, хоть и живу здесь, но пенсию какую никакую получаю…

«Скорее никакую», – мелькнуло у меня в голове. Он словно понял, о чем я подумал в этот момент, – Да, конечно государство, мягко сказать, «кинуло» нас. Люди столько труда отдали, как говориться, на благо Родины… А государство… государство просто присвоило их труд. В итоге все мы ни с чем остались. Но ничего, переживем и эту беду, на хлеб мне пока хватает, хоть и без масла… Ты не думай, у меня и паспорт есть… – Он почему-то вдруг засуетился, подался вперед к шкафу, видимо и вправду захотел предъявить мне документ.

– Че я, мент тебе что ли. На фига мне твой паспорт. – Вовремя остановил его я.

– …ты знаешь, – после долгой паузы продолжил он, – я как-то в последнее время часто задумываюсь, откуда у меня все несчастья идут, почему не кончаются… Прямо сплошная полоса какая-то. А недавно осенило, когда сын после школы с нехорошей компанией… с хулиганами связался, я его из милиций ночами вытаскивал, до греха доходило, говорил ему: «Посажу твоих друзей в машину, увезу и больше ты их не увидишь!» Просто измучился. Слава Богу, удалось убедить. Когда потом, после института уже с работой маялся, когда только жить начинал своей семьей… Я тогда все Бога молил, чтобы отвел Он от парня все несчастья, говорил Господу: «Пусть уж лучше все это на меня ляжет. Пусть мне все, что ему назначено плохого, выпадет. А он молодой, ему жизнь строить надо…» Видимо, как просил, так и сталось. И хорошо это, и правильно…

– И что?.. – Я буквально опешил от его признания.

– И ничего. Все есть, как есть: справедливо все. Не в отказ же теперь идти:

все что просил – получил. О чем еще просить, чтобы назад все вернулось – ему маету, мне жизнь беззаботную?.. Глупо.

Мы замолчали. Он, видимо, потому что все сказал, я – просто потрясенный свалившимся на меня признанием.

Холодными осенними вечерами часто задумываюсь – отчего такой повышенный интерес к нему. У меня. У тех, кто заходит к нему время от времени выпить?..

Может быть, он – живое напоминание того, что не все в жизни всегда гладко и однозначно, любой из нас может оказаться на его месте. Возразите?.. Я промолчу.

О другом – разговаривая со Всевышним, особенно, когда что-то просите у Него, обдумывайте свои просьбы, пожалуйста, даже, если они вполне искренни и идут от самого сердца. А если уж точно надумали просить, – потом не раскаивайтесь, не ищите виноватых. Их нет. Просто так все устроено в этом мире.

Отчего у меня мысли такие, тоска эта?.. Может просто осень остаточная дотлевает. А может что еще… Снег, слава Богу, лег и укрыл все лишнее. Теперь – белизна в окне необыкновенная, ослепительная. Только рябина.