Глава девятая

– Ну, здравствуй, здравствуй внучек! Совсем меня старого забыл. Чего глаза прячешь? Вижу, еще не весь стыд растерял. Осталось немножко. А коль осталось, так проходи, нечего мне забор подпирать, он еще и сам неплохо держится!

Это ж только представить – целых два года не видел деда! Ладно бы слишком занят был, или, к примеру, свободного времени кот наплакал. Так нет же! Как-то все не мог собраться, решиться, прийти. Месяц не мог, год не мог, еще один, вот и накопилось.

Дед же за все это время совершенно не изменился. Разве что чуть-чуть потолстел. Хотя, худым я его вообще не представляю. Худоба ему не к лицу. Никоим образом. Это именно тот случай, когда хорошего человека должно быть много, а дед на самом деле хороший человек. Даже очень хороший, а раз так, то его должно быть как можно больше.

Добрый он, веселый, жизнерадостный! Оптимист до мозга костей. Хотя нет, не так, сказать, что он оптимист это все равно, что просто промолчать. Он на порядок оптимистичнее любого оптимиста. Вот просто во всем, что только произойдет, он тут же найдет позитив. Да и просто он человек с чувством юмора, любит байки травить, анекдоты рассказывать. Приврать любитель, не без этого. Но приврать не с корыстной целью, ни в коем случае, а исключительно для пущей веселости!

Сколько я его помню, он никогда ни с кем не ссорился, наоборот, вот только впервые увидит человека, все сделает лишь бы с ним подружиться. Хотя был один случай, то самое исключение, которое и подтверждает правило. Сосед, вот оно, это исключение.

Лично я точно не знаю, но почти уверен, что они были знакомы всю жизнь. И всю жизнь дружили. Долгие годы друзьями были, самыми что ни на есть закадычными. Чуть что помочь кому нужно, так они завсегда. И по работе и по хозяйству. Дедушка в те времена в колхозе трудился и, бывало, то мешочек зерна, то соломки привезет, ну, конечно же, с соседом поделиться не забывает. Всегда так было, но вот однажды, не знаю по какому поводу, да пожалуй, они и сами уже не вспомнят, разругались старые друзья. Наверняка, как и большинство крупных ссор – из-за какой-то мелочи. И стали они с той поры врагами, такими же заклятыми, какими до того были друзьями. Столкнутся, бывало, на улице, так сразу тот, кто первым другого заметит, шасть в переулок и ходу, только бы не здороваться. Там уже переулками, тропинками, а где и огородами…

О чем это я? Ах да, касательно деда. Помнится, я еще в школу ходил, давно это было, весна только вступала в свои права, да что там «только», пару дней как снег сошел. Возвращаюсь я со школы, иду мимо дедушкиного двора. Подхожу, а там, ну просто митинг начался. Выступает, конечно же, дед. Сам лукаво улыбается, люди же искренне смеются. Веселье, одним словом! Как после оказалось, один из соседей похвастался, что уже успел картофель посадить. Так мой дед не растерялся, спускается он в погреб, картошки набрал, такой, чтоб крупнее (да мелкой у него никогда и не было!). Взял мешок, лопату и быстро на огород. Выкопал ямку, картошки набросал и ждет. Тут сосед, тот, который на картофельную тему разговор начал, идет по переулку. Дед тут-таки нацепил серьезную мину на лицо, разрывает землю, достает клубни один за другим, разглядывает внимательно так и приговаривает: «Что-то рановато в этом году картошечка уродилась. Крупная вся, да еще много так, вот даже не представляю, куда девать столько! Не иначе как погреб углублять придется…»

В этом весь мой дед! Такой вот он. Добрый, смешливый, находчивый и до чего же приятно стоять перед ним, видеть, как он укоризненно головой покачивает, а глаза улыбаются, видно ведь, невооруженным глазом видно – радуется он!

Пока я перебирал воспоминания да разглядывал окрестности, узнавая знакомые с детства вещи, дедушка на скорую руку накрывал на стол. Как и должно было быть, главенствующее место в аппетитном натюрморте занял высокий графин. Сосуд из толстого стекла, заполненный жидкостью подозрительного желто-зеленого цвета.

– Хоть попробуешь, натур продукт, так сказать! Свое производство, собственное. Вот зашел бы месяцем ранее, испробовал бы коричневую настойку, то на шиповнике, а сегодня у меня в меню иной напиток, вот он, на зверобое…

Сколько его помню, любил дед пригубить чего-нибудь, что покрепче. Не то чтобы слишком злоупотреблял, просто не отказывал себе в удовольствии. Выпивал частенько, не признавал мелкой посуды, при этом никогда не допивался до того, чтобы потерять человеческий облик. Да, на счет посуды, это он сегодня на стол стопочки поставил, это я пришел, а был бы, кто опытнее в этом деле, стояли бы у графина проверенные временем «граненные». При всем при этом дед на здоровье никогда не жаловался. Помню, года три назад он впервые в жизни в больницу попал, там регистратура, его оформлять, так нет, не могут, оказалось, на него за всю его жизнь даже карточку не завели…

Да, здорово все-таки снова оказаться у деда в гостях! Проведать, погостить, поговорить, просто воочию убедиться в том, что у него все хорошо. Но, если совсем честно, была у меня другая причина, побудившая вспомнить о старике, другая цель имелась, сознаюсь, корыстная. Дело в том, что дед всегда отличался пристрастием к истории, в особенности истории родных мест. Может и странное увлечение для человека чье образование ограничивалось четырьмя классами сельской школы, но деда не прельщали лавры великих историков. Его интересовали не столько факты, сколько рассказы, легенды, а то и вовсе сказки, но не все так условно и эфемерно, было у него и небольшое документальное подспорье. Весьма скромное собрание разнообразных документов исторических и не только. Правда, основу коллекции составляли всевозможные квитанции да извещения, которые датами охватывали весь прошлый век (еще бы, ведь за всю жизнь дед не выбросил ни единого корешка, ни единой бумаги с подписью!). Это, конечно же, макулатура, но средь абсолютно бесполезных пожелтевших от времени листов можно было отыскать и действительно интересные экспонаты: карты, старые письма, векселя, да и просто массу любопытных документов. Собственно, я и подумал, у кого еще смогу разжиться информацией о старом монастыре…

Конечно, деду совсем не хочется вспоминать историю, особенно учитывая то, что он впервые за последние годы видит любимого внука, кроме того не следует забывать и о накрытом столе. Да и просто, о чем это я, какая история, совесть надо иметь! Хоть какую-нибудь. Потому я принялся развлекать деда рассказами о том, как жил, что делал на протяжении последних нескольких лет.

Лишь в тот момент, когда через узкое горлышко графина можно было достаточно отчетливо рассмотреть дно, я решил, что пора переходить к делу. Лучшего момента и не дождешься. Уж я-то деда знаю! Еще с раннего детства я неоднократно убеждался – когда дед немного подвыпивший, у него можно выпросить все что угодно. Хотя, он и без того последнее отдаст…

– Дедуль, помню, у тебя архивчик имелся. Вопрос у меня, а нет ли в нем чего-нибудь этакого. Как бы тебе сказать… одним словом, меня интересует монастырь, который был на месте старой сельхозтехники.

Дед авторитетно кивнул, тяжело поднялся со скамейки и неуверенной походкой направился в дом. Минутой позже вернулся, держа в руке увесистый металлический ящичек, окрашенный в ярко-красный цвет, с удерживающим крышку маленьким навесным замочком. Вот и свершилось! Я получил доступ к сейфу. Так дед называл свой ящик. Ключ от замка он всегда носил с собой на цепочке от часов. И вовсе неважно, что этот сейф можно было открыть любой отверткой – дед считал его секретным и очень надежным.

Одна за другой из ящичка вынуты стопки бумаг, разложены на столе. Что тут скажешь, а у деда в хранилище порядок и систематизация! Большая часть документов расфасованы с полиэтиленовые пакеты, письма в конвертах сложены и обвязаны тесемками в пачки. Листы большего формата аккуратно разложены по картонным папкам, озаглавленным казенным и безликим «Дело №».

Лишь когда из сейфа были вытряхнуты последние квитанции, застрявшие под угольником, призванным укрепить стык дна и стенки, я осознал свою ошибку, но было уже поздно. Дед подровнял стопки бумаг на столе и принялся пространно рассказывать историю каждого документа, который попадался ему на глаза. В рассказе он коснулся и продразверстки, и коллективизации. С малопонятной современному человеку гордостью показал мне первую квитанция за электроэнергию. С удивительной теплотой процитировал несколько писем, которые когда-то давно писала ему будущая жена, моя бабушка. Вкратце охарактеризовал газеты прошлого (попались под руку вырезки из «Правды»)…

Несколько раз я пытался вернуть разговор в желаемое русло, но, в конце концов, смирился. Тут ничего не поделать, если дед оседлал любимого конька, его на землю не спустить, остается только ждать.

А он таки постарел! Нет, правда! И дело вовсе не в морщинках, множество из которых добавились за последние годы. И не в том, что левая рука, по всему видно, ведет себя все непослушнее. Ярким сигналом о возрасте стало то, что деда хватило лишь на полчаса. Не иначе как годы берут свое. А ведь раньше он мог часами говорить, рассказывать, не пропуская ни единого корешка, ни единой квитанции!

Я дождался паузы и тут же поспешил вставить слово:

– Дедуля, так у тебя есть что-нибудь о нашем монастыре?

Дед задумался.

– Это о том, который Святого Василия? Да нет, откуда? Самое ранее из того что у меня имеется – вот это фото. Это одна из первых фотографий мельницы, которую на его месте соорудили. Да еще и не факт что монастырь вообще существовал…

– А я-то думал…

– Не знаю, зачем оно тебе, но надо, значит надо. Я думаю так, если хочешь что-нибудь узнать из прошлого, дорога тебе одна – в архив. Кстати там моя старая знакомая заведует. Договорюсь, поможет. А еще, вдобавок к архиву, загляни-ка ты в церковь к отцу Алексию, все-таки монастыри, это по церковной части, может, чем и поможет.

Занимательная деталь. На столике передо мной лежала фотография. Ничего сверхъестественного, обычное черно-белое фото, или наклеенное на картон, или на нем отпечатанное. Несмотря на то, что в то время когда она была сделана о цветной фотопечати и не помышляли, выглядело фото очень даже впечатляюще. На переднем плане высокое с современную пятиэтажку строение. Узкие окна были бы к месту в башне какого-нибудь оборонительного комплекса, а вовсе не в мельнице. Правее низкая пристройка, не иначе как контора. Чуть одаль ровный ряд приземистых гаражей. Хотя для чего в то время гаражи, конюшни это, не иначе. Точно конюшни! Ворота одной из них приоткрыты и, кажется, сквозь щель протиснулась длинная лошадиная голова. Еще дальше за сараями да амбарами, высокая и, конечно же, каменная стена. То ли недостроенная она, то ли полуразрушенная…

Красиво, но больше всего меня заинтересовало не это. Не лучшее время выбрал фотограф для снимка. Погода портилась. С запада приближалась огромная, черная туча, в момент съемки она расползлась на полнеба и занимала чуть не всю верхнюю часть картонки. Очертания облака показались мне подозрительно знакомыми. Я присмотрелся внимательнее и еле удержался, чтобы не забросить фото подальше от себя. Снова! Призрачные очертания темного облака слились в темную громаду монастыря, высокого величественного строения, окруженного надежной стеной, увенчанного куполом с крестом, того самого, из моих видений.

– Дедуль, можно твои очки на секунду?

– Держи, хотя так и подмывает сказать, что в твоем возрасте пора бы и свои глаза иметь! Но, нет, промолчу я…

Держа линзу у самого снимка, я рассматривал изображение. При увеличении облако снова стало облаком, даже странно, что оно мне напоминало здание. Зато небольшое пятнышко в нижней части фотографии обрело форму и стало похожим на высокого человека, одетого в длинные черные одеяния. Не понять что это, плащ, а может ряса? Не понять, не разобрать. Но это точно человек, высокий он, статный, просто как тот, который выходил к карете, то ли приснившейся мне, то ли придуманной мною…

А может все гораздо проще и это дедушкина настойка шалит? То облака в монастыри превращаются, то типы подозрительные на фото проявляются! Может, все может…