Цитаты из книг автора «Сергей Довлатов»

– Хорошо, – говорю, – с плохой стороны…– Как это?– Не придавайте значения.– Прочтите Гордина, Щеголева, Цявловскую… Воспоминания Керн… И какую-нибудь популярную брошюру о вреде алкоголя.– Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить… читать.– С вами невозможно разговаривать…

– Вас провожал Митрофанов. Чрезвычайно эрудированный пушкинист. Вы хорошо его знаете?– Хорошо, – говорю, – с плохой стороны…

Ленин более или менее похож на человека. Тимофей – четверка с минусом. Полина лучше, чем я думал, откровенно говоря. А вот Дзержинский – неубедителен, явно неубедителен. Помните, Дзержинский – это совесть революции. Рыцарь без страха и упрека. А у вас получается какой-то рецидивист… – Я постараюсь, – равнодушно заверил Цуриков. – Знаете, что говорил Станиславский? – продолжал Хуриев. – Станиславский говорил – не верю! Если артист фальшивил, Станиславский прерывал репетицию и говорил – не верю!.. – То же самое и менты говорят, – заметил Цуриков. – Что? – не понял замполит. – Менты, говорю, то же самое повторяют. Не верю… Не верю… Повязали меня однажды в Ростове, а следователь был мудак…

том, что зло произвольно. Что его определяют – место и время. А если говорить шире – общие тенденции исторического момента.Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже – плохим эстетическим вкусом.Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские – нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента.

Мы еще полетим, – крикнул он, – мы еще завинтим штопор! Мы еще плюнем кому-то на шляпу с высоты!– В

Восстановление рукописи с пленки на бумагу – дело кропотливое. Даже в Америке с ее технической мощью это нелегко. И кстати, недешево.На сегодняшний день восстановлено процентов тридцать.

Читая гениальные стихи, не думай, какие обороты больше или меньше удались автору. Бери, пока дают, и радуйся. Благодари судьбу.Любить эту девушку – все, что мне оставалось. Разве этого недостаточно? А я все жаловался и роптал. Я напоминал садовника, который ежедневно вытаскивает цветок из земли, чтобы узнать, прижился ли он.

– Она меня избила, сэр! За что?.. Сначала она била меня вешалкой. Но вешалка сломалась. Потом она стала бить меня зонтиком. Но и зонтик тоже сломался. После этого она схватила теннисную ракетку. Но и ракетка через какое-то время сломалась. Тогда она укусила меня. Причем моими собственными зубами.

Ого! – сказал Зарецкий. – Это интересно! Говорите, я вас с удовольствием послушаю. Внимание, господа! Так что же выше справедливости? – Да что угодно, – отвечаю. – Ну а если более конкретно? – Если более конкретно – милосердие…

Зачем ты уехала, да еще с малолетним ребенком? – Не знаю… Так вышло. – Понятно, когда уезжают диссиденты, евреи или, например, уголовники… – У меня было плохое настроение. – То есть? – Мне показалось, что все уже было… Маруся хотела, чтобы ее понимали. Хотя сама она не понимала многого. – У тебя действительно все было – развлечения, поклонники, наряды… А ты вдруг – раз и уезжаешь. – Мне сон приснился. – Например? – Вроде бы у меня появляются крылья. А дальше – как будто я пролетаю над городом и тушу все электрические лампочки. – Лампочки? – заинтересовался Фима. – Ясно. По Фрейду – это сексуальная неудовлетворенность. Лампочки символизируют пенис. – А крылья? – Крылья, – ответил Фима, – тоже символизируют пенис. Маруся говорит: – Я смотрю, ваш Фрейд не хуже Разудалова. Одни гулянки на уме…