– К чему такая спешка, Томас? – спросил он, входя в кабинет президента, – я думал отдохнуть месяц-другой после губернаторской нервотрепки.

– Не очень-то ты и спешил, Джеймс. Давай я тебе обрисую ситуацию.

– Я слушаю, – настроился Монро на серьезный лад.

– Испанцы отдали французам Луизиану. Французы собираются занять Новый Орлеан и аннулировать наши договоренности с испанцами о совместном использовании дельты Миссисипи. В Мексиканском заливе курсируют французские военные корабли. Испанские власти Нового Орлеана наложили запрет на движение товаров в порту. Купцы и местное население по этому поводу бунтуют. Французы предлагают нам выкупить всю Луизиану. Если мы не согласимся, они грозятся продать ее англичанам. Вроде ничего не упустил. Что скажешь?

– Скажу, что французам нужны деньги. А с кого они получат наличные за ненужный им кусок земли, их не волнует. Могу дать руку на отсечение, что действия испанцев в Новом Орлеане спровоцированы французами.

– Я тоже так думаю. Французы надавили на больное место чужими руками. Поэтому поезжай в Париж и разберись со всем на месте. Первоочередная задача – открыть новоорлеанский порт для американских товаров.

– Какими я могу располагать средствами, Томас?

– Я думаю, предельная цена за Новый Орлеан десять миллионов долларов. Но если они предложат выкупить всю Луизиану, я даже боюсь подумать, сколько это может стоить.

– Деньги я повезу с собой?

– Нет, Джеймс. Денег в казне нет совсем. Лорд Уэлдон обещал помочь с банковским кредитом.

– Как он на меня выйдет?

– Конкретных договоренностей пока нет. Я написал ему письмо, но ответа пока нет.

– Тогда не стоит торопиться. Давай дождемся ответа.

– Нам нельзя ждать, Джеймс! Бунт в Орлеане, ты же помнишь?

– Ничего. Потерпят полгодика. Хуже будет, если я приеду, договорюсь с французами, а денег не будет. Или будут, но потребуется какой-нибудь документ нашего казначейства. Нет, надо подождать, Томас.

Ответ лорда Уэлдона пришел в конце февраля. В нем говорилось, что голландский банк Хоупов и английский банк Бэрингов готовы кредитовать правительство США на любую сумму под 20 процентов годовых и под гарантию американских государственных казначейских обязательств.

Можно было отправляться в Европу.

Джеймс Монро прибыл в Париж 17 апреля 1803 года. Роберт Ливингстон рассказал ему, что французы готовы продать всю Луизиану за 15 миллионов долларов. Это была приятная новость. Монро думал, что цена окажется гораздо выше. На следующий день американцы в прекрасном расположении духа отправились на переговоры в Тюильри. Но первый же вопрос, которым их встретил казначей Франции Барбе-Марбуа, охладил их душевный подъем, как ушат холодной воды, выплеснутый на голову в жаркий день.

– Вы привезли деньги, господин Монро? – спросил он.

– Нет. Как я, интересно, мог это сделать, если только сегодня узнал предполагаемую сумму сделки?

– Сумма уже давно была озвучена господину послу.

– Не давно, а всего неделю назад, – возразил Ливингстон, – и у меня не было ни малейшей возможности сообщить о ней господину Монро.

– Тем не менее, господа, я должен довести до вас требование первого консула: деньги должны быть выплачены сразу после подписания договора. – казначей встал, давая понять, что на сегодня переговоры закончены.

Американцы вернулись в небольшой особняк Ливингстона с чувством, что их обманули в самых радужных надеждах. Роберт достал из бара бутылку бренди налил немного в бокалы, и они с Джеймсом прошли в библиотеку. Здесь они уселись в кресла и одновременно отхлебнули из своих бокалов.

– И что будем делать? – спросил Монро.

– Надо написать в Вашингтон и попросить, чтобы прислали деньги, – предложил посол.

– Бесполезно. Президент сказал, что денег в казне нет. Да даже если бы и были, никто бы нам их не дал, пока договор не ратифицирован, – ответил Монро.

– Тупик.

– Согласен.

В это время в библиотеку вошел секретарь и доложил, что прибыл представитель банков Бэрингов и Хоупов Йохан Верховен. Джеймс и Роберт переглянулись, одновременно кивнули головой и произнесли: «Впусти».

В библиотеку вошел высокий пожилой, далеко за шестьдесят, седовласый мужчина с умным взглядом серых глаз. Американцы дружно встали и двинулись навстречу незваному гостю.

– Я слышал у вас проблемы, джентльмены? – после взаимных приветствий и представлений произнес банкир.

– Давайте присядем, мистер Верховен, – предложил хозяин дома, – о каких проблемах вы спрашиваете?

Все расселись в кресла, и банкир продолжил:

– Для завершения сделки по покупке Луизианы вам нужны наличные, которых у вас нет. Я правильно изложил ситуацию?

– Правильно, мистер Верховен, – кивнул Ливингстон, – только у меня вопрос, откуда вам о ней известно?

– Это не вопрос, Роберт, – ответил за гостя Монро, – давай лучше спросим, чем мистер Верховен может нам помочь?

– На самом деле все просто, джентльмены, – начал говорить банкир. – Бонапарту нужны деньги, они есть у меня, вам нужна Луизиана, она есть у него. Осталось придумать, предлог, чтобы мои деньги перекочевали к вам. В качестве такого предлога мы с вами заключим кредитный договор. Вот и все. Ваша проблема решена.

– То есть, мы можем получить деньги без государственных гарантий? – удивился Монро, так как сам видел условия предоставления кредита в ответе лорда Уэлдона Джефферсону.

– Формально, да. Но фактически, вы их даже в руках не подержите. Деньги будут переданы представителю Франции за вычетом небольшой комиссии.

– Вы хотите сказать, что мы должны расписаться в получении 15 миллионов долларов и при этом даже не увидим этих денег? – с вызовом спросил Ливингстон.

– В общем, да, – подтвердил Верховен.

– Ты как хочешь, Джеймс, а я в этом не участвую, – заявил посол.

– Действительно, несколько странные требования, мистер Верховен, – соглашаясь со своим товарищем, обратился к банкиру Монро.

– Хорошо, джентльмены, я могу предложить другую схему. Вы рассчитаетесь с Бонапартом не деньгами, а государственными обязательствами уплатить деньги. Своего рода государственный вексель. Естественно он ничего не стоит без гарантии Банка погасить этот вексель. Мы такую гарантию Бонапарту дадим. Эта гарантия будет вам стоить дешевле, чем денежный кредит. Скажем, она вам будет стоить не двадцать, а восемнадцать процентов годовых.

– Что скажешь, Роберт? – Монро вопросительно посмотрел на посла.

– Против этого у меня нет возражений, но согласится ли первый консул?

– Для этого, джентльмены, предлагаю включить меня в вашу делегацию на переговоры, – сказал Йохан.

Следующие одиннадцать дней стороны обсуждали и согласовывали статьи договора, а 30 апреля он был подписан.

Так как деньги Бонапарту нужны были срочно, еще до ратификации договора правительством США, то банки, учитывая свои риски, выплатили ему только девять миллионов долларов из пятнадцати. С государства США банки за свою операцию получили, в итоге, полновесных 23 миллиона долларов наличными.

***

Лорд Чарлз Уитворт собирался покинуть Париж. Ровно год он пробыл послом во Франции, и это был не самый лучший год в его жизни. Он прибыл сюда сразу после подписания мирного договора в Амьене. Это назначение произошло без всякого учета его желания. Франция занимала самое последнее место в череде стран, куда бы он захотел поехать послом.

Но его никто не спросил. Его вызвал министр иностранных дел, вручил верительные грамоты и, напутствуя, сказал:

– Мы знаем о ваших заслугах, лорд Уитворт, в улучшении торговых отношений между Россией и Англией. Мы надеемся, что вам удастся добиться такого же прогресса в отношении с Францией.

– Я не могу принять это назначение, ваше превосходительство, – ответил Чарлз.

– Вот как? И почему же? – удивился министр.

– Нелепые слухи связывают мое имя с убийством российского императора. Бонапарт считал его своим союзником и был очень расстроен его гибелью. Не думаю, что он будет вести переговоры с тем, кого считают виновником смерти императора Павла. Поэтому, я уверен, что мое назначение не послужит для пользы дела.

– О, об этом можете не беспокоиться. Мы уже отправляли запрос Талейрану. Он ответил, что ни для кого, в том числе и для вас, нет никаких ограничений. Как вы понимаете, он не мог дать такой ответ без консультаций с первым консулом.

– Но почему я, ваше превосходительство? Неужели не ясно, что я самый худший кандидат на должность посла во Франции?

– Лично я понимаю, лорд Уитворт, ваше нежелание принять новое назначение, но это не мое решение. Мне пришло распоряжение премьер-министра.

Спорить дальше Чарлз не стал. Он принял верительные грамоты и вышел из министерства. Он уже начал догадываться откуда пришла идея назначить его послом во Францию.

Его бывшая любовница Ольга Жеребцова всего за полгода завоевала высшее общество Лондона. Теперь она звезда светских салонов, желанная гостья королевских приемов и балов. Но что еще более удивительно, она стала официальной любовницей принца Уэльского, первого наследника английского королевства. Наверняка принц, следуя совету своей новой пассии, слегка надавил на премьера, а тот отдал распоряжение своему министру.

В такой ситуации выбора у Чарлза не было. Разве только полная отставка, но это уж совсем крайний случай.

Как и ожидал Уитворт, в Париже ему оказали не самый радушный прием. Посла Англии встречали, как представителя какой-то затрапезной страны. Его сажали в конце ряда посланников на всех званых обедах и ужинах. Но что еще хуже, французское министерство иностранных дел отвечало на его предложения и ноты протеста с большим опозданием или не отвечало вовсе. При этом поводов для составления нот, французы давали предостаточно.

Они почти с момента заключения мирного договора начали его нарушать. Французы захватили остров Эльбу, присоединили к Франции Пьемонт и Пармское герцогство. В Швейцарии, Голландии и западногерманских княжествах распоряжались, как у себя дома. При этом постоянно пеняли Уитворту, что Англия до сих пор не освободила Мальту.

Наконец, два месяца назад 13 марта на приеме в Тюильри Бонапарт разыграл душераздирающую сцену. Он подошел к Уитворту и начал кричать:

– Почему английский флот еще на Мальте, Уитворт?! Вы хотите воевать?! Вы заставите меня это сделать! Только знайте, если вы первые обнажите шпагу, я последний вложу ее в ножны. Мальта или война!

– Но, господин первый консул, имеет место обоюдное нарушение договора…

Однако Наполеон уже не слышал посла. Он отошел и мирно беседовал с испанским посланником. Эту сцену он разыграл не для Уитворта, а для всех присутствующих. Бонапарту всегда было важно показать, что войны развязывает не он, а агрессивные монархи Европы. Он же, напротив, является приверженцем мира. Только когда его вынуждают, он отвечает войной, но войной освободительной, справедливой.

После памятного приема посланников, Чарлз в подробностях описал демарш Бонапарта и запросил дальнейшие инструкции у министра иностранных дел.

Ответ пришел только вчера. В нем послу предписывалось отбыть в Англию.

12 мая 1803 года лорд Уитворт покинул Париж, а 22 мая Англия объявила войну Франции.

***

Кажется, череда неприятностей закончилась. После того, как кладовые казначейства начали наполняться золотом от продажи Луизианы, плохие новости перестали тревожить Наполеона. А то ему уже стало казаться, что его удачу кто-то украл.

Сначала пришло печальное известие из Сан-Доминго. Умер от лихорадки его зять генерал Леклерк. Как не вовремя! Его смерть, чуть было не помешала переговорам с американцами. Повезло еще, что до них эти сведения дошли уже после того, как банки начали выдавать золото казначеям Франции. Но вот объяснений с сестрой Полиной избежать не удалось. Она обвинила Наполеона в смерти своего мужа и ушла от него вся в слезах и с обидой в душе.

Следующий удар по душевному спокойствию Наполеона нанес его друг, однокашник и секретарь Бурьенн. В нем вновь проснулась коммерческая жилка, и он нашел способ набить свои карманы за счет казны. Любого бы на его месте ждала тюрьма, но Бонапарт зачел своему приятелю годы дружбы в тюремный срок и отправил в отставку.

Не уставало доставлять сюрпризы первому консулу его беспокойное семейство.

Его брат Людовик неожиданно для всех оказался семейным деспотом. Наполеона это вряд ли бы волновало, если бы не одно обстоятельство. Он сам женил Людовика на своей падчерице, Гортензии Богарне. После этого он устал выслушивать жалобы Жозефины на своего зятя и, по совместительству, брата.

Возможно, другой его брат Люсьен мог стать лучшим мужем для Гортензии, но он заупрямился. Как оказалось, он завел шашни с какой-то вдовушкой банкира. Ладно бы еще она была богатой вдовой, это хоть как-то можно было понять. Но ведь ее муж обанкротился еще до своей смерти. Люсьен говорит, что любит ее, что она должна на днях родить от него, и он ее никогда не бросит.

Младший брат Жером, пишет из Америки, что женился на американке и не собирается возвращаться во Францию.

Вот семейка! Вместо того, чтобы помогать ему нести столь тяжелую ношу управления государством, его родня только и делает, что вставляет палки в колеса.

Как будто больше некому доставлять неприятности! Для этого вполне хватило бы Фуше. Его шпионы шлют одну плохую новость за другой. Из штаб-квартиры графа д’Артуа сообщают, что оттуда отправлено письмо Жоржу Кадудалю, вождю вандейских бунтовщиков, с приглашением приехать в Англию. Опять Бурбоны что-то затевают. Никак не хотят понять, что их время ушло безвозвратно.

Из посольства в Англии на днях сообщили, что инженера Лепера арестовали при попытке выкупить сборочный чертеж парового двигателя. Инженера обвиняют в шпионаже в пользу Франции.

И в это трудное время подает прошение об отставке министр полиции Фуше. Ему, видите ли, не понравилось, что Бонапарт решил преобразовать министерство полиции в три независимые структуры: уголовную полицию, тайную полицию и департамент госбезопасности. Все три новых департамента подчинялись напрямую первому консулу. Наполеон это, сделал, так как считал, что в руках Фуше сосредотачивается слишком большая власть, но терять Фуше он не хотел. С другой стороны, Бонапарт осознавал, что держать на такой должности человека против его желания, вредно для дела, поэтому отставку принял.

Наплыв плохих новостей чуть было не поколебал веру Наполеона в свою счастливую звезду. Но, наконец, пришла хорошая новость: Англия объявила войну Франции.

И это было прекрасно! Не Наполеон развязал эту войну, а англичане. Теперь он с полным правом может разыгрывать возмущение столь вероломным поступком северного соседа. С этого момента он начнет осуществлять свой грандиозный план.

Бонапарт созвал в Тюильри военный совет, на который пригласили министров, адмиралов и генералов.

– Англия объявила нам войну, – заявил первый консул, – и она страшно пожалеет об этом. Мы соберем на побережье огромную армию вторжения, посадим ее на корабли и в течение нескольких месяцев завоюем остров. Эта нация торгашей должна ответить нам за все!

Бонапарт раздал заранее подготовленные приказы министрам, командующим сухопутными корпусами и морскими эскадрами. Все в этих приказах было подчинено единственной цели: развертыванию на северном побережье Франции в районе Булони базы для вторжения сухопутной армии на территорию Англии.

Все это должно настолько напугать англичан, что они кинутся за помощью к Австрии, Пруссии и России. Против английского дипломатического напора устоять трудно, особенно если он подкреплен посулом немалых денег. А в таких делах Англия денег никогда не жалела.

Наполеон был уверен, что австрияки и пруссаки согласятся без всяких оговорок. Слишком много претензий накопилось у них к Франции и лично к нему. Смелости им придаст тот факт, что основные силы Наполеона будут находиться далеко от Рейна, на берегу Ла-Манша в Булони.

С русскими не все так однозначно. Новый царь Александр еще никак не обозначил своей позиции. Он возобновил торговые отношения с Англией, прерванные его отцом, но и не отказался от дружественных договоренностей с Францией. Видимо, русский царь собрался усидеть на двух стульях. Посмотрим, как это у него получится.

***

Адмирал Нельсон получил аудиенцию у первого лорда Адмиралтейства без всяких проволочек. Он лишь направил в адрес морского ведомства докладную записку, и уже через два дня ему была назначена встреча. Адмирал ровно в назначенный час вошел в кабинет главы ведомства.

– Господин адмирал, на чем основано ваше предположение, о котором, вы говорите в своей записке? – задал вопрос первый лорд.

– У меня не предположение, а уверенность, ваше превосходительство.

– Хорошо, на чем основана ваша уверенность?

– Я давно слежу за действиями Бонапарта, и могу утверждать, что он мастер мистификаций. Вспомните, как он убедил всех в 1798 году, что обрушится всем своим флотом на Шотландию. Я тогда сторожил его на Гибралтаре, а он беспрепятственно перебрался в Египет.