Соня давно не видела мать такой счастливой. Она без умолку щебетала о всяких пустяках, не давая вставить слово дочери. Да той не очень-то и хотелось. Она наслаждалась солнечным зимним днем.

Внезапно дорогу им перегородил нищий. Он кашлял, а сквозь кашель просил подаяние. Мария Антоновна торопливо достала насколько монет и сунула ему в руку. Она взяла дочь за руку и попыталась обойти нищего, но он хватал их за рукава и благодарил. Кое-как им удалось от него избавиться. Они вернулись домой и начали собираться в дорогу.

Тем временем нищий свернул в подворотню, где его ждал человек с повязкой, закрывающей нос и рот.

– Я все сделал, как вы сказали, господин, – произнес «нищий», – вы правда дадите мне лекарство от чахотки?

– Не сомневайся. Я его дам прямо сейчас.

Незнакомец достал склянку с жидкостью и протянул «нищему». Тот схватил склянку, выдернул пробку и залпом влил ее в глотку. Незнакомец подождал пока склянка опустеет и покачал головой:

– Что же ты наделал? Его нельзя пить все сразу…

Он не успел договорить. «Нищий» схватился за горло, его глаза начали вываливаться из орбит, а изо рта потекла пена. Он упал на землю и через мгновение затих.

***

Александр засыпал и просыпался счастливым человеком. Он сделал для себя открытие. Оказывается, даже государь может на время забросить дела и отдаться простому человеческому счастью. Его счастьем была его дочь.

Каждое утро он просыпался в ожидании часа, когда они с Софьей будут прогуливаться в парке или по набережной, или поедут на конную прогулку. Они будут гулять и разговаривать, гулять и разговаривать. И это не наскучивает им обоим. Они чувствуют какую-то необъяснимую духовную близость.

В благодарность графине Шуваловой за доставленное счастье, Александр согласился на помолвку своей дочери и сына графини. Но это событие и для Софьи, и для ее отца прошло, как неизбежная помеха, отнявшая целый день их общения.

Единственно, что вызывало тревогу Александра, Софья начала покашливать в последнее время. Он предложил ей показаться его врачу, доктору Виллие, но девушка легкомысленно отказалась. Она сказала, что чувствует себя хорошо, а это обычная простуда.

Однако кашель не проходил и однажды, когда она, прокашлявшись, вытирала губы платочком, то увидела на нем следы крови. Увидел это и царь. На этот раз не слушая никаких возражений он настоял на тщательном осмотре дочери своим доктором.

Яков Васильевич Виллие после осмотра подошел к царю с удрученным видом сообщил:

– У Софьи Дмитриевны чахотка, государь.

– Это ведь не так страшно? Она поправится?

– Боюсь, шансы на это минимальные, ваше величество.

– Яков Васильевич, вы должны ее спасти!

– Если бы это было в моих силах…, – голос доктора задрожал, глаза стали мокрыми он отвернулся и со словами «простите, государь» пошел прочь.

Доктор сдался, а царь нет. Подсознательно он считал себя виновником всех последних бед. Первое прозрение к нему пришло еще два года назад. Тогда он со свитой возвращался из Вероны и их застала в дороге снежная буря со страшнейшим морозом. В Италии! В ноябре! Они лишь чудом не окоченели до смерти, а только обморозили руки и ноги. Александр тогда подумал: «Уж не наказание ли это божие за его промедление в паломничестве к гробу господню?». Но потом наступили счастливые дни с Софьей и его страхи забылись. А теперь они вернулись. В сложившейся ситуации он видел только один выход: снова переговорить с духом своего отца. Пусть скажет, что нужно сделать для спасения дочери.

Царь вызвал князя Голицына и попросил снова свести его с мальчиком-пророком. Но оказалось, что мальчика давно нет в столице. Разочарованный Александр отпустил князя. Уже уходя, тот остановился и, будто вспомнив, произнес:

– Перед отъездом он велел при случае рассказать вам историю графа де Сен-Жермен, сир.

– Что за история?

– Графа преследовали враги, и только его смерть могла их остановить. Граф нашел двойника, и пустил врагов по его следу. Двойника он спрятал в крепости, куда враги не могли добраться. Но, в конце концов им это удалось. Двойник погиб. Враги решили, что Сен-Жермена больше нет, а он прожил еще долгую жизнь.

– И зачем мне это знать?

– Я не знаю, сир.

– Ступайте.

Отъезд пророка расстроил Александра, но он не отчаялся. Он приказал Аракчееву вызвать в столицу архимандрита Фотия. Царь уже имел с ним беседу о вере, и ему показались рассуждения священника весьма разумными и без всякого начетничества. Александр решил исповедаться архимандриту и спросить совета.

На исповеди он рассказал все. И о встрече с пророком и об общении с духом отца, и о том, что уже собирался в Иерусалим и даже назначил наследника, но отложил из-за неотложных дел, и о тех «карах господних», которые его за это постигли.

– Что мне делать, отче? – в конце спросил он.

– Болезнь дочери – это наказание божие за твой грех прелюбодеяния. А к остальному провидение божие не имеет никакого отношения. То все козни дьявола. Давно я вижу, как князь Голицын дьявольские семена здесь сеет. Нет надобности тебе в Иерусалим идти. Не нагрешил ты столько. Именем господа нашего Иисуса Христа, прощаю я тебе твои грехи.

– Но что мне делать? Как спасти свою дочь?

– Молись и надейся.

С этого времени Александр почти не покидал покоев дочери. Она таяла на глазах, а он ничего с этим не мог поделать. От собственного бессилия ему хотелось выть, и он иногда срывался, убегал из комнаты дочери, вскакивал на коня и гнал его галопом, куда глаза глядят. В один из таких моментов она и умерла.

После похорон царь замкнулся. Он не выходил днями напролет и то лежал, уперев невидящий взгляд в потолок, то рыдал, уткнувшись в подушку. В его покои решалась входить только его жена. Она меняла ему подушки и плакала вместе с ним. Горе их сблизило. Многолетний лед их отношений, поддерживаемый холодностью Александра, начал таять.

Это помогло царю выйти из траура. Ничто не длится вечно. Через два месяца царь решил вернуться к делам. Первым делом он отправил в отставку Голицына. Потом с Аракчеевым проинспектировал несколько военных поселений. В этот раз царь не услышал жалоб от нижних чинов и решил, что это связано с улучшением их жизни. Это его несказанно порадовало. Значит, он был прав! Военные поселения – благо со всех точек зрения.

Царь даже не догадывался, насколько солдаты запуганы беспрестанными экзекуциями, насколько из них выбит дух победителей и насколько пагубно это отразится на боеспособности русской армии в будущем.

Царь чувствовал, что силы возвращаются к нему. Он вновь начал выслушивать ежедневные доклады Аракчеева и даже пытался вникнуть в их суть. Правда, не всегда это получалось. Но главное, он держал руку на пульсе своего государства.

И в этот момент случилась страшная трагедия. Разыгралась буря, которая гнала на город такую волну, что Нева развернулась вспять и вышла из берегов. Страшным потоком снесло все деревянные дома и постройки. Тысячи людей погибли, каменные дома были затоплены до вторых этажей.

Царь видел страшную картину из окон третьего этажа Зимнего дворца. От увиденного он мрачнел с каждой минутой. Он все понял. Его грех в том, что он не поверил духу своего отца. Господь посылал ему знаки: сначала он наслал снежную бурю, потом забрал его дочь, теперь обрушился на его столицу. Что дальше? Ждать погибели России? Нет! Он должен прямо сейчас дать обет, что не пройдет и года, как он отправится к гробу господню. Давая такой обет, Александр не сильно верил, что таким простым способом можно утихомирить столь страшную стихию. Но уже через час ветер стал стихать, волна упала, Нева потекла в своем обычном направлении и к полудню на мостовых остались только обычные лужи.

Теперь у него не было выбора. Обет надо исполнять. Но он не может идти к Святым местам, как царь. В этом случае он подвергает опасности не только себя, но и государство. Его могут захватить, например, османы и выставить России непомерные требования. Или разбойники схватят и потребуют огромный выкуп. Выход один: отречься от престола. Вот только, кто захочет занять этот престол…

Александр без долгих сборов отправился в Варшаву. Он надеялся, что брат Константин за два года жизни женатым мужчиной немного охладел к своей супруге и согласится занять российский трон. Но его чаяния оказались напрасными. Константин боготворил свою жену и стал настоящим подкаблучником. Переезжать в Петербург он наотрез отказался.

По возвращении из Варшавы, Царь вызвал брата Николая Павловича и заявил:

– Ну, что ж, ваше высочество, настало время вспомнить наш давнишний разговор. Вы тогда обещали заменить меня на престоле. Этот момент настал. На днях я отрекусь от престола.

– Но это невозможно, ваше величество! – испуганно произнес Николай.

– Отчего же?

– Я не это обещал! Разговор шел о временном замещении. Только пока вы находитесь в отлучке.

– Ну ты можешь считать, что я в долгой отлучке.

– Нет! Я не могу, я не готов.

– Хорошо, сколько времени тебе нужно, чтобы подготовиться?

– Мне жизни не хватит!

– Ты пойми, Николя, я должен уйти. Должен! Если я этого не сделаю, на Россию обрушатся несчастья.

– Они обрушатся, если вы уйдете, ваше величество!

Александр еще долго уговаривал своего брата, но тот был непреклонен.

Братья не оставили ему выбора. Он должен умереть, и тогда сама судьба выберет для России царя.

Умирать по-настоящему царь не собирался. Он вспомнил историю про Сен-Жермена, и у него возник план. Нужно уехать в тихий южный городок у моря. Там сказаться больным, а затем подложить вместо себя подходящий труп. После этого нужно садиться на корабль и плыть в Константинополь, а оттуда пешком в Иерусалим. Недостаток у этого плана только один: без сообщника его не провернуть, и сообщником должен стать доктор Виллие.

Чтобы привлечь доктора на свою сторону, Александру пришлось проявить все свои дипломатические и актерские способности. Усилия не пропали даром. Доктор согласился участвовать в этом представлении. Он даже подсказал предлог, объясняющий необходимость отбытия царя в южные широты. Виллие обследовал супругу Александра и объявил, что она больна и ей вреден питерский воздух. Поможет ей только длительное пребывание у теплого южного моря.

Вскоре весь Петербург знал: император отбывает в Таганрог, чтобы подготовить достойные условия для проживания и лечения своей супруги.

***

Гастон ворвался в кабинет Мордвинова.

– Мне срочно нужны подорожные документы в Таганрог.

– Вы собираетесь ехать один?

– Да.

– Но учтите, Россия вам не Петербург. По-французски там мало кто разговаривает.

– Ничего, с ямщиками я могу и по-русски договориться.

Для Мордвинова не составляло труда сделать Гастону требуемые документы. Гастон уже не был слугой Мордвинова, а был акционером и служащим Русско-Американской компании, в которой Мордвинов исполнял обязанности управляющего. Он командировал Гастона в Таганрог по делам компании. С этими документами француз без труда добрался до Таганрога даже быстрее, чем небольшой кортеж царя.

С момента прибытия Александра Гастон занялся уже привычным своим делом: следил за царем. Александр тоже не изменил своим привычкам. Он прогуливался, то в одиночку, то с кем-то. По вечерам он ходил в гости к местной знати.

Вскоре в Таганрог приехал какой-то важный чиновник. Как потом выяснилось, это был губернатор Южного края граф Воронцов. Гастону однажды удалось подслушать разговор чиновника с царем. Воронцов уговаривал Александра покинуть этот забытый богом уголок и переехать в Крым, в более комфортабельные условия. Царь лишь отшучивался.

Гастон в душе благодарил Александра за отказ ехать в Крым. Туда последовать за ним Гастон не смог бы. Его бы остановили на первом же посту. Да он и здесь чуть не попался.

Однажды он, как обычно, наблюдал за царем. Вдруг сзади чья-то сильная рука обхватила его за горло и зловещий голос прошептал:

– Ты что, разбойник, удумал? За государем следишь?!

В это время спереди подошел генерал. Гастон узнал его. Это был генерал-адъютант Чернышев, ангел-хранитель царя и его непременный спутник во всех дальних поездках.

– А ведь я тебя узнал, каналья! – грозно зарычал генерал, – в столице ты тоже часто рядом с царем мелькал. А ну отвечай: на кого шпионишь?

– Что, вы, господин генерал?! – жалобно запричитал Гастон. – Какой из меня шпион. Я француз, эмигрант, работаю в Русско-Американской компании. У меня есть мечта: лично поблагодарить императора Александра за то, что спас нас от этого исчадья ада Бонапарта.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Чернышев, – и в Таганрог ты приехал, нарочно, чтобы поблагодарить государя? Насмешил. Не мог ничего лучше придумать?

– Ничего я не придумываю. Здесь я по делам компании… и случайно узнав…что император… в Таганроге задумал свою мечту… реализовать, – задыхаясь прохрипел Гастон.

– Отпусти его, Егор, – скомандовал генерал своему помощнику.

Чернышев подождал пока Гастон отдышался и попросил предъявить документы. Они не вызвали подозрений генерала, и он возвратил бумаги французу со словами:

– Еще раз тебя вблизи государя увижу, посажу в каталажку и будешь сидеть пока мы не уедем. Понял?

– А как же моя мечта?

– Нет, ты не понял. Егор, отведи его…

– Все, все, я понял, больше вы меня не увидите, господин генерал! – торопливо заговорил Гастон.

– Убирайся!

После этого случая Гастон перестал днем следить за царем. Да и не видел в этом особого смысла. Было совсем непохоже, что Александр собирается куда-то отплыть.

Когда в Таганрог прибыла императрица, распорядок Александра изменился. Теперь он гулял и ходил в гости только с ней. Так продолжалось до конца октября, когда по городу пошли слухи, что император уехал.

Гастон вышел в город и увидел, как императрица гуляет одна. Значит, это правда! Он упустил царя. Три года псу под хвост! Что он теперь скажет господину Сийесу? Господин Сийес не любит, когда его приказания не исполняются!

Паниковал Гастон недолго. Вскоре царь вернулся. Оказывается, он ездил в Крым, причем без обычного своего сопровождения. Кроме двух флигель-адъютантов, с ним был только доктор Виллие.

Раз Гастон не мог следить за царем, он решил проследить за его доктором. И ему повезло. В первый же вечер он шел за Виллие и дошел до причала. Там доктор встретился с каким-то незнакомцем и разговаривал с ним по-английски. Этот язык Гастон понимал плохо, но разобрал, слово «пассажир». А что если этот пассажир Александр? Тогда надо выяснить, кто этот англичанин.

Тем временем, доктор вручил англичанину кошелек и покинул причал. Англичанин отправился в трактир. Гастон – следом. Англичанин подсел к группе соотечественников и выложил на стол несколько золотых монет. Все радостно загудели и начался пир.

Из их разговоров Гастон понял, что это экипаж английской шхуны, и они выходят в море через три дня. Порт назначения Константинополь.

Невероятная удача! У Гастона не было ни малейших сомнений, что в ближайшие три дня Александр постарается попасть на эту шхуну. Значит, необходимо, несмотря на риск быть пойманным Чернышевым, не упускать царя из виду.

И здесь Гастона ждала удача. Проследив за резиденцией Александра всю ночь, он увидел, как рано утром Чернышев вместе со своим ординарцем сели на коней и уехали. Теперь можно спокойно следить за царем. Что он и делал до обеда. А после обеда его начал валить с ног сон. Нет так дело не пойдет. Нет никакого смысла караулить днем. Все тайные дела совершаются ночью.

Гастон проспал остаток дня, а когда стемнело вышел «на охоту». Возле резиденции царя происходило что-то странное. К черному входу подъехала повозка и из нее двое мужиков сняли тело человека и внесли в дом. После они вышли сели в повозку и уехали. Гастон задумался, что бы это значило? Так ведь это самый удобный случай: подменить себя трупом, а самому сбежать в Константинополь. Но тогда почему Александр еще не выходит? А вдруг он уже вышел? Раздираемый сомнениями, француз решил бежать к причалу и ждать царя там. Когда он оказался на месте, то увидел лодку, отчаливающую от причала. На корме сидел человек очень похожий на Александра.

Гастон бесшумно опустился в воду и поплыл вслед за лодкой. Через несколько минут он начал кричать по-французски «помогите». Он увидел, что его заметили и развернули лодку.

– Что вы здесь делаете в такой час, мсье? – спросил Александр, когда Гастон оказался на борту.

– Я хотел утопиться, но испугался, – ответил француз.

– Почему вы хотели совершить такое, ведь это грех!

– О, это долгая история.

– Так расскажите, пока к берегу плывем.

– Тогда, может быть, я сяду на весла, а то неудобно через гребца разговаривать.

– Ну, если так вам будет удобней… Пересядь на нос, – обратился Александр к гребцу.

Меняясь местами с гребцом, Гастон резко воткнул ему нож под левую лопатку и едва удержал, уложив на дно лодки. Для Александра это выглядело будто гребец споткнулся и упал, а незнакомец поддержал его.

– Что с ним? – встревожился царь

– Не знаю.

Царь поднялся со своего места, перешагнул через банку и наклонился над гребцом. В этот момент Гастон со всей силы засадил ему нож в спину по самую рукоять. После этого он сел на весла, вышел из бухты и сбросил оба тела в море.

Дело сделано.

***

Генерал-адъютант Чернышев не мог понять, зачем император отправил его в Молдавию ко Второй армии. Никого здесь усмирять или приводить к повиновению, как сказал царь, не требовалось. Здесь шла обычная армейская жизнь в мирное время. Офицеры от скуки не знали, чем заняться, а солдаты без роздыха маршировали на плацу.

Чернышев перебирал в памяти события последних недель и не мог вспомнить, когда царю доставили сведения из Молдавии. Он вспомнил, как император разбудил его ни свет, ни заря и велел срочно скакать во Вторую армию. Когда ты получаешь такой приказ, то просто его исполняешь, не думая. Да и чем там думать спросонья?

А вот теперь есть чем и есть, о чем задуматься. Неспроста, ох неспроста император удалил его из Таганрога. Что-то царь задумал. В последнее время он был какой-то странный, замкнутый в себе, будто нес в душе тяжелую ношу и не хотел ни на кого ее перекладывать.

Не придя ни к каким выводам, генерал-адъютант решил вернуться в Таганрог. А почему нет? Приказ он выполнил, в армии полный порядок, оставаться в армии приказа не было. Чернышев кликнул своего денщика и приказал собираться в дорогу. Однако тот вернулся через минуту с растерянным видом и доложил, что прибыл фельдъегерь из Таганрога.