– Тогда передайте ему, что его разыскивает Джон Пирпонт Морган, и запишите мой номер телефона, – Морган продиктовал цифры, – записали?

– Извините, мистер Морган, это Чарльз Роллс. Приходится соблюдать конспирацию. Репортеры не дают прохода. Чем могу быть полезен?

– Скорее, мы оба можем оказаться полезны друг другу, мистер Роллс. Я предлагаю пообедать где-нибудь сегодня.

– Не возражаю, мистер Морган. Только давайте уедем в какое-нибудь тихое местечко, где нас никто не узнает.

За обедом в уютном ресторанчике лондонского предместья Роллс повторил свой вопрос:

– Так в чем мы можем оказаться полезны друг другу, мистер Морган?

– Я строю корабли. Огромные и роскошные трансатлантические лайнеры. Один из них будет готов, примерно, через полтора года. Я хочу заполнить первый рейс этого корабля богатейшими людьми Старого и Нового Света. Для этого мне нужно выманить американских богачей в Европу. Понимаете?

– Не совсем, мистер Морган. Пока не вижу свою роль в вашем спектакле.

– Сейчас дойдет очередь и до этого, – улыбнулся Морган. – Перед моим отъездом в Англию мой помощник рассказал мне о вашем замечательном автомобиле «Серебряный дух». И вот, я подумал, а что, если, скажем, весной 1911 года в Европе пройдет какой-нибудь грандиозный пробег с участием чудо-автомобиля. Это ведь может вызвать интерес богачей?

– Если я правильно понял, вы хотите выманить американских миллионеров на приманку, посадить их на свой корабль и увезти в Америку?

– Точно, мистер Роллс.

– А в чем мой интерес?

– Ну, как же? Ваш автомобиль окажется победителем, а американцы любят лучшее. Вы откроете для себя новый рынок.

– Допустим. Собственно, что я теряю? В любом случае, лишняя реклама не повредит. Я согласен, мистер Морган. Когда вам нужен этот пробег?

– В мае одиннадцатого года.

– Я много слышал о вас мистер Морган, газеты писали, что вы спасли Америку от кризиса, что вы финансист мирового масштаба. Теперь я вижу, что они не преувеличивают, а приуменьшают. Рад был с вами познакомиться, – Роллс встал и протянул руку для прощанья.

Это была их первая и последняя встреча. Через год Чарльз Роллс погибнет во время испытательного полета аэроплана.

В конце апреля 1909 года Джон Пирпонт Морган вернулся в Нью-Йорк. На причале его встречал Фредди. Когда загрузили багаж, сели в салон, и машина тронулась, Морган спросил:

– Ты выяснил, о чем я тебя просил, Фредди?

– Да, сэр.

– Ну? – сейчас Моргана раздражала его немногословность, – не тяни.

– Это артист. Я не узнал, как его зовут, но знаю адрес. Можем туда съездить.

– Не сейчас, Фредди. Я устал. Когда он бывает дома?

– Обычно днем, сэр. По вечерам – он у мисс Дион.

– Ладно, отвези меня домой.

Дома Морган отказался от предложенного мажордомом обеда, принял ванну и лег в постель, чтобы без помех насладиться планами мести.

***

Пол Варбург продолжал бороться с кознями, которые ему устраивал неведомый противник. То, что такой противник есть, уже не вызывало сомнений. Но как его выявить? Самое лучшее было бы внедрить в секретариат двух или трех ассоциаций своих людей. Они смогли бы выяснить, с кем общается председатель ассоциации или шеф офиса. Через некоторое время останется сравнить списки и выявить совпадения фамилий.

Легко сказать, внедрить. Ладно бы в одну. Тут можно было бы вывести из строя одну секретаршу, а на ее место подставить несколько своих кандидатур. Но если аналогичный случай повторится в нескольких местах, разве это не вызовет подозрение?

Нужно более простое решение. Пока Варбург его искал, по всей Америке прокатилась волна забастовок. Ассоциации вообще стали отказываться от созыва конференций, ссылаясь на трудности со сбором своих членов. Мол, многие предприниматели заняты затыканием дыр, образовавшихся в результате перерывов в производстве.

Впору было опустить руки. Но такой вариант не для Варбурга. Освободившееся время он решил потратить на обработку ассоциации банкиров. Банкам забастовки не грозили.

Получить одобрение Доклада банковской ассоциацией – нелегкая задача. Во-первых, банкирам не задуришь голову финансовыми терминами. Во-вторых, по сути будущего законопроекта, самой пострадавшей стороной становились банки, не входящие в трест. Они попадали под полную зависимость от треста. Атакой в лоб такую крепость не возьмешь. Нужна военная хитрость.

Уловка Варбурга заключалась в следующем. Крупных банкиров поодиночке убеждали в том, что уж такой мега банк, как его, наверняка, станет одним из учредителей Центрального банка.

В разговорах с банкирами Варбург понял, что публичное чтение доклада будет только во вред. Поэтому он договорился с председателем ассоциации банков Берном Форгеном, вместо чтения доклада на конференции, сразу начать его обсуждение со сторонниками нововведений. Форген был одним из тех крупных банкиров, которым посулили привилегии в новой системе, поэтому горячо поддержал Варбурга.

По сути, обсуждение доклада превратилось в спектакль, на котором «сторонники» и «оппоненты» разыгрывали свои роли. Но к концу конференции позиции сторон сблизились, благодаря небольшим взаимным уступкам. Когда вопрос поставили на голосование, слово взял один из банкиров, сидящих в зале.

– Джентльмены, мне не понятно: что мы обсуждаем? Почему мы не заслушали текст доклада? Из нас делают ослов, джентльмены. Я считаю, пока не зачитан текст, одобрять доклад контрпродуктивно. Предлагаю отложить голосование.

– Извините, но вы не правы, – взялся ответить Форген, – в ваши офисы, джентльмены, были разосланы отпечатанные экземпляры доклада. Я так понимаю, большинство присутствующих с ним ознакомилось, ведь не всем хочется выглядеть ослом. Не так ли, джентльмены?

В зале раздался громкий дружный смех. Больше вопросов не было. В результате, в конце ноября 1909 г. одобрение ассоциации банков было получено.

Последний диалог на конференции не был импровизацией. Это была задумка Пола Варбурга. Накануне вечером по офисам банков развезли текст доклада и оставили у секретарей. Пометки «срочно ознакомить» на бумагах не было. Поэтому секретарши спокойно засунули доклад в папки для утреннего ознакомления. Психологически все было рассчитано верно: доклад никто не читал.

Но еще нужно было сделать так, чтобы банкиры винили в этом самих себя. Вот для чего был задуман последний диалог. Слово «осел» в нем было ключевым. Оно и сработало.

Тем временем, забастовки рабочих к середине декабря постепенно затухли. Можно было возобновлять работу с остальными ассоциациями. Но они, как по уговору переносили конференции на следующий год. Рождество оно и в Африке – Рождество, а уж в Америке особенно.

***

План мести у Моргана созрел давно. Брошенный любовник ждал только подходящих условий для его воплощения. Прохладная погода и длинные, темные вечера – вот что было нужно. Оба эти условия, обычно совпадают в декабре месяце.

За те полгода, которые оказались сладким временем ожидания, Моргану удалось самому, не прибегая к помощи детективов, узнать всю подноготную любовника «проститутки» (по-другому он про себя Изабель не называл). Это оказалось совсем не сложно. Оказалось, достаточно просто сходить на один спектакль с его участием и посидеть рядом с девушкой, пришедшей в театр с цветами. Он задал один единственный вопрос:

– А кто это так прекрасно поет?

– О, вы не знаете? – и тут полился такой поток информации, что Морган пожалел об оставленных в машине блокноте и карандаше.

Но главное Морган запомнил: имя мерзавца, укравшего у него Изабель и то, что парень родом из Бостона.

Если бы у парня были другие интересы, кроме театра и любовницы, можно было обойтись и без имени. Но на тех двух маршрутах (к дому Изабель и в театр), за рамки которых артист ни разу за полгода не вышел, засаду не устроишь. Места слишком людные. Следовало выманить его на другой маршрут.

Наконец, назначенный день настал. Накануне будущей жертве в почтовый ящик опустили фальшивую повестку в суд. Утром он обнаружил эту повестку, перечитал несколько раз, но ничего не понял. Каким свидетелем? По какому делу? Какого Фокса из Бостона? Стоп. Знакомая фамилия – Фокс, Бостон. Но он уже десять лет не был в Бостоне! Нет, они там решительно сошли с ума. Надо сходить и все выяснить.

Повестка была на шесть часов пополудни. Днем он был занят на репетиции, а после ее окончания молодой человек, не спеша, двинулся к зданию окружного суда. Свернув в узкий переулок, он увидел стоящий на дороге автомобиль. Когда до автомобиля оставалось шагов двадцать, из него вышел очень крупный мужчина и отодвинулся к стене дома. Прислонившись к стене, он достал сигарету.

Между мужчиной и машиной было достаточно места, чтобы пройти, но, когда молодой человек поравнялся с автомобилем, задняя дверь внезапно распахнулась. Боковым зрением артист увидел движение мужчины, почувствовал резкий толчок и упал на заднее сиденье машины. В нос ему ударил незнакомый запах, и он потерял сознание.

Очнулся молодой человек в лежачем положении на дне лодки со связанными за спиной руками и вонючей тряпкой во рту. Открыв глаза, он сразу же уперся в обращенный на него взгляд пожилого мужчины. Во взгляде не было ненависти, скорее даже просвечивал интерес.

– Очнулся, сынок? Не надо, не отвечай. Я вижу тебе трудно это делать. Поправь меня, если я окажусь не прав. Тебе ведь говорили в детстве, что брать чужое нельзя? (Молодой человек кивнул). Вот, а ты взял. (Молодой человек энергично отрицательно затряс головой). Взял, взял – не отпирайся. За это ты будешь наказан, – и старик кому-то кивнул.

Сильные руки подхватили молодого человека и поставили на ноги. Затем эти руки обвязали вокруг его пояса веревку и неожиданно столкнули в воду.

Молодой человек утонул не сразу. Он отчаянно боролся за жизнь. С силой отталкиваясь от воды ногами, он раз за разом всплывал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Но через нос вдохнуть большую порцию не получалось. Сознание постепенно покидало его. Он видел двух человек в лодке. «Когда же они будут меня вытаскивать»? – была его последняя мысль.

Через минуту эти двое достали труп из воды, развязали руки, вытащили кляп и снова столкнули в воду.

***

Изабель Дион жарила яичницу с беконом, когда раздался звонок в дверь. Изабель радостно побежала открывать своему любимому. Распахнув дверь, она увидела совсем не того, кого ждала.

– Ты!? – вырвался у нее удивленно испуганный возглас.

Ее гость отстранил ее от двери, вошел и неожиданно заткнул ей рот и нос платком с резким запахом.

Очнулась она распятой на кровати совсем голая. Во рту торчал кляп. Она увидела, что ее гость шарит по ящичкам шкафов, просматривает бумаги и кладет их обратно. Наконец, он нашел нужный листок, свернул его и сунул к себе в карман. Затем он нашел пустой глиняный горшок из-под цветка, достал из кармана свернутый листок и положил его в горшок. Обведя взглядом квартиру, он подошел к кухонному шкафу и поставил туда горшок.

Мужчина приблизился к кровати и молча посмотрел в глаза жертвы. Ужас пронзил все клеточки мозга Изабель. «Он сейчас меня убьет», – молотком врезалось в виски. Эта мысль была последней, потому что в следующее мгновение ее лицо накрыла подушка. Боль и страх вытеснили все мысли и оставались с ней до конца.

Когда тело Изабель перестало подавать признаки жизни, он отнял подушку от ее лица, отвязал все веревки и вытащил кляп. После этого он уложил тело на бок, подложил под голову подушку и накрыл одеялом. Форма ее живота не оставляла сомнения, что она беременна. Он не мог не заметить этого и раньше, когда раздевал бедную девушку, но это никак не повлияло на его планы.

Согласно этим планам, он прошел в ванную и сдернул резиновый шланг, соединяющий бак с керосином и титан. Керосин начал вытекать тонкой струйкой на пол. По гладкому полу ручеек находил незаметные глазу уклоны и растекался по комнате. Одно русло двигалось по направлению к кровати. Гость подождал пока горючая жидкость не достигнет края простыни, лежащего на полу. Дождавшись, он взял с туалетного столика бронзовый подсвечник и зажег свечу от зажигалки. Свечу он поднес к краю простыни и увидел, как та вспыхнула.

После этих манипуляций гость с грохотом бросил подсвечник на пол рядом с кроватью и пошел на выход. Он запер дверь на ключ, вышел из подъезда и двинулся по направлению к Бродвею. Там его подхватил автомобиль и увез в темноту.

***

Полицейское расследование происшествия не дало никаких результатов. Единственной уликой могла послужить записка, обнаруженная в глиняном горшке. Записка хоть и потемнела по углам, но была вполне читаема. Размашистым мужским почерком в ней было написано: «Прощай Изабель и будь счастлива в новой жизни». Подписи не было.

Из всех бумаг, которых всегда полно у каждого человека, в сгоревшей квартире осталась только эта. Зачем ее засунули в горшок? Чтобы не сгорела? Создавалось впечатление, что эту бумагу детективам подсовывают. Если это так, то убийца – автор письма. Хотя, может оказаться, он хочет навести полицию на ложный след. Нельзя исключать и возможности, что убитая сама случайно сунула записку в это горшок. Зачем?

Да мало ли зачем. Кто знает, какая мысль придет женщине в следующий момент?

Следовательно, версия несчастного случая имеет право на существование. Более того, позволяет быстро закрыть дело. Девушка могла принять снотворное, во сне уронить подсвечник и задохнуться угарным газом. Но мог ли шланг сам сдернуться со штуцера? А если не сам? А если девушка случайно задела его рукой и не заметила этого?

Проверить, насколько плотно шланг прилегал к штуцеру, было невозможно. Шланг обгорел настолько, что крошился в руках. Детектив Питер Вудмэн, ведущий это дело, попросил экспертов проверить, можно ли было случайно сдернуть шланг.

Опрос соседей и сослуживцев погибшей выявил, что она встречалась с молодым человеком около полугода, а до этого к ней приезжал пожилой джентльмен на большой машине с водителем. Предположив, что этот джентльмен снимал для девушки квартиру, полицейские выяснили имя владельца квартиры, но найти его не смогли.

Молодой человек убитой, оказавшийся бродвейским певцом, тоже куда-то исчез. Это сразу родило еще две версии. Он мог испугаться беременности любовницы, убить ее и сбежать. А мог кто-то третий, например, тот пожилой джентльмен, из ревности убить их обоих.

Питеру Вудмэну предстояла рутинная отработка всех версий.