В ратушу Андре пришёл одним из первых. Ссутулив плечи, прошёл под высокими сводами декоративного портика, поддерживаемого двумя колоннами. За большой двустворчатой дверью начинался широкий коридор с вытертой красной дорожкой. Она вела к лестнице на второй этаж, где горожане потихоньку заполняли большой зал для собраний. Места президиума, конечно же, ещё пустовали. Из больших окон виднелся город. Подобно живому организму, он залечивал полученную рану: лейкоциты ремонтных служб уже облепили сгоревший участок, добивали остовы стен, растаскивали завалы. Скоро люди потянутся на освободившиеся участки на северо-западе города. Как только поймут, что их владельцы не вернутся. И неблагополучным семьям, что сейчас ютятся в многоэтажных общежитиях и малосемейках, будет безразлично, что стало с прежними жильцами. Как новая кожица покрывает след старого ожога, так и Смоллтаун залечит повреждения. Жизнь-то продолжается.

Наконец все собрались. Как же мало пришло горожан… То ли большинству безразлично, то ли просто некому прийти. В президиуме взгромоздились на кресла мэр Том Мейер, судья Алекс Даубт, главный врач С. Дж. Прозоровски, и майор Константин Брейв. По крайней мере, об этом говорили таблички перед ними. Мэра Андре ещё видел по ТиВи и в газетах, об остальных только слышал.

Президиум о чём-то в полголоса посовещался, потом мэр взялся за молоточек. Стукнув пару раз для привлечения внимания, он откашлялся и начал, навалившись грудью на стол.

– Дорогие сограждане! Позапрошлая ночь внесла в размеренную жизнь нашего славного городка сумятицу и непонимание. Дабы расставить все точки над «и», мы решили собрать это.. кхм… собрание, – он помялся, задумавшись, как исправить то, что только что сказал. Но ничего путного не выходило. Мейер вновь откашлялся.

– Дорогие сограждане! Спешу вас успокоить, ничего страшного и трагичного не произошло. К несчастью, мы пока недосчитываемся многих славных членов нашего славного городка, но это временно. Уверяю вас, они поправятся и скоро вновь будут среди нас. Прошу высказаться по этому поводу доктора Прозоровски, главного врача нашей славной поликлиники имени Д. Д. Бреза.

Доктор, до того, полуразвалившись, возлежавший на спинке кресла, выпрямился. Это был сухопарый мужчина с удлиненным лицом, печальными глазами и широкой бородкой, будто приклеенной к нижней челюсти. Он внимательно оглядел собрание, и горожанам стало неуютно, словно доктор просветил их рентгеном и сразу же увидел все болячки и недомогания.

– Оснований для паники нет, – без предисловий сказал он вдруг, и некоторые вздрогнули. – Все больные увезены в столицу, где им будет оказано надлежащее лечение. Не понятно, как это можно было сделать силами одного вертолёта, не известно в какой именно они больнице и почему я, главный врач, узнал об этом из репортажа, но, наверняка, всё так, как сказал мэр и объявили в новостях.

По залу прокатился ропот, мрачный доктор Прозоровски откинулся обратно. Остальные члены президиума, что-то злобно шипя, накинулись на него. Главный врач отвечал коротко, вздёрнув подбородок. Пухлые пальцы мэра вновь взялись за молоточек.

– Сограждане, сограждане, прошу соблюдать тишину. Наш славный доктор вовсе не имел в виду, что есть какие-то причины для недоверия информации, полученной через СМИ. Просто мы маленький, хоть и славный городок. Наверняка, из Кэпиталсити придут все необходимые инструкции и объяснения. Уверен, журналисты просто оказались оперативней. Вы ведь знаете, как затягивается дело, если в него вовлечён бюрократический аппарат. Ведь вы все слышали, в репортаже сказали, что у нас построят новую больницу, её главным врачом станет наш славный доктор, найдя себе преемника в поликлинике. Поздравим его! – он полуобернулся к Прозоровски и поаплодировал.

Андре этого в репортаже не слышал. Наверное, просто не дослушал, а может, сказали уже в следующем.

Главный врач нахмурился ещё больше.

– Это ещё не известно! Может, только обещают! И вообще, с чего так вдруг? Купить меня что ли хотят? Чтобы я с их «птичьим гриппом» согласился?

Вперёд вылез майор Брейв.

– Тишина! Никто никого не пытается, э, покупать! Просто мы, э, лишились множества здоровых, сильных рук, экономика города под угрозой, э, как бы не начался кризис производства! Мы не сможем без дотаций! А современное медицинское оборудование нам нужно позарез, э, чтобы впредь не допустить подобного. Ещё я напишу, э, заявку на новое полицейское управление. Тоже нужно отстраивать, э, а деньги откуда возьмём?! – он снял фуражку и провёл ладонью по намечающейся лысине.

Том Мейер пожевал толстыми губами.

– Придётся поднять налоги. Да, да, славные мои, придётся нам потуже затянуть пояса. Грядёт тяжёлое время, нужно встретить его вместе, плечом к плечу.

Он начал вещать об антикризисных мерах, принялись их обсуждать, с выкриками из зала и стуком молоточка. «Что они обсуждают?» – недоумевал Андре. – «Уже не важно, что произошло, все решают, как бороться с последствиями. Последствиями чего?! Почему это никого не волнует?!» Он тихо застонал. «Что же делать? Вылезти, указать на то, о чём все молчат? Они упорно обходят эту тему, закрываясь другими мелкими проблемками. Начнутся вопросы, откуда я всё это знаю… Господи Иисусе, что же делать?»

Парень вскочил. Он решил начать издалека.

– А что же произошло с участком? Что за выстрелы слышались?

Горожане затихли. Майор нервно засмеялся.

– Что вы, молодой человек, какие выстрелы? – он вытер вспотевшую лысину. – Какие-то вандалы, э, пользуясь болезненной ситуацией, сложившейся в городе, э, подожгли участок. Он горел, и, э, патроны, э, которые хранились в оружейном сейфе, взрывались. Поэтому многие могли слышать, э, хлопки.

– А где вы были в это время? – кричал белый от злости Андре.

– Э, патрулировал город. Я не знал, что, э, сержант Мак-Леод, заболел, и его нет в, э, участке.

– Да с напарницей своей, лейтенантом, поди где-нибудь трахались в машине, – с ехидством и завистью негромко сказала какая-то женщина, и горожане поддержали её смешками. Брейв побагровел. Мэр забил молоточком.

– Тишина, сограждане, тишина! Личная жизнь нашего славного начальника полицейского управления тут совершенно не при чём. У вас всё, молодой человек? – он наставил молоток на Андре.

– Нет, – тот сжал зубы. – Последний вопрос. А как же зомби? Вы же видели зомби!

Парень оглянулся на собравшихся. Все вдруг разом притихли. Они отводили глаза, смурнели.

– Да, я что-то видел, – неуверенно раздалось сзади.

– И я…

– И я.

– Ерунда! – брызжа слюной, Том Мейер хватил молоточком по столу. – Чушь! Какие зомби?! Вы что, молодой человек, телевизор не смотрите?! Зомби – на восточном побережье Юсы! У нас – их нет! Не было! И не будет! У нас была банальнейшая вспышка пневмонии, или птичьего гриппа, или чего там ещё! Все видели этот репортаж! Все ведь?! А кто видел зомби? Ну, кто?

– Но ведь… – заворчали сзади.

– Подумайте! Подумайте хорошенько, славные мои! Подумайте, чего вы лишаетесь, если будете настаивать, если будете слушать сказки этого юнца, эти фантазии, этот бред, это… это не знаю что! Ещё раз спрашиваю вас, кто видел зомби? Я, мэр, не видел. И майор не видел, и судья. И доктор не видел, – с нажимом сказал он. – А кто-нибудь из вас видел, а?

Никто не высказался. Андре стоял в одиночестве. На мгновение он поймал взгляд Прозоровски, полный сочувствия и понимания, но потом и доктор отвёл глаза. Невыгодно признавать, что в Смоллтауне были зомби. Тогда не построят новую больницу, не восстановят участок. Нагонят войска, будут всех трясти, тормошить, проверять, суетиться, бегать, искать, собирать показания, свидетельства… А так, зомби нет и не было. Закроем глаза и всё. Посмотрим в ТиВи. Там нам расскажут, что мы видим и слышим. Это всего лишь «птичий грипп». Это обычный медицинский вертолёт. Это взрывались в огне патроны.

Андре сжал кулаки. Один. В толпе. Попытка перепрыгнуть пропасть обернулась падением на самое её дно. Он развернулся и пошёл по проходу, запинаясь об ножки стульев и ноги сидящих. Глаза не видят, руки-ноги как деревянные. Злой, смущённый, с красными ушами, и от этого ещё больше злой. В довершение нога подвернулась на затёртой дорожке, и тогда он почти выбежал из зала, попытавшись напоследок хлопнуть дверью. Створки мягко закрылись на механических затворах.

Как дошёл до дома, Андре не помнил. Что делал потом – тоже. Очнулся, когда стало плохо видно очертания предметов. «Надо бы включить свет,» – он встал, поплёлся к выключателю. В шкафу заскреблось. Парень распахнул створки. Уставился в пустые провалы глазниц.

– Тебя нет. И никогда не было, – сказал он, и ему вдруг стало смешно. – Тебя нет. И зомби нет. И меня нет. Никого нет! И дома нет! И мира нет!

Безумно смеясь, Андре скакал и кружился по дому. Цвета блекли, очертания предметов стирались, растворяясь в сером тумане.

– Нет, ничего нет, никого нет, нет, нет, нет!

Затем внезапно остановился. «Как же нет? Вот же, я вижу их – оранжевые точки. Но их же нет? Их недолжно быть! Нужно исправить!»

Уэсли резал неподатливый стейк и злился. «Когда она уже научится готовить?!» Бет сидела рядышком и флегматично доедала яичницу. В дверь позвонили.

– Кого ещё дьявол принёс? – спросил он, глядя на жену. Бет безразлично пожала плечами. Уэсли бросил нож, салфетку и пошёл открывать сам.

– Чего тебе, парень? – спросил он у стоявшего за порогом бледного молодого человека с неприятным костистым лицом. Тот просто отступил на шаг в сторону. Из темноты возникло костлявое чудовище и, раззявив пасть, бросилось на мужчину.

Андре стоял, прислонившись спиной к стенке домика, и ждал, пока утихнет возня. Вот на крыльце появился скелет, прибежал, похоже, довольный, что выполнил приказ хозяина. Был бы у него язык, он бы его вывесил из пасти. А был бы хвост – он бы им завилял. «Настоящий пёс. Гончая, загнавшая добычу.» Андре осторожно зашёл внутрь и, стараясь не глядеть на брызги крови, подошёл к телам. Склонился и выдохнул. Его дыхание, зловонное отравленное дыхание, прозрачно-зелёным клубом опустилось на трупы. Парень не стал ждать результата и вышел.

На третьем доме он уже привык к звукам и даже мог смотреть на работу гончей не отворачиваясь. Разум заполняла холодная вязкая отрешённость, как застоявшаяся вода болота. Людей же нет. И их пожирает то, чего тоже нет. А потом они встанут, став теми, кого, опять же, нет, и понесут его чуму дальше и дальше, и дальше. Сколько, сколько нужно домов, чтобы люди признали, что всё же зомби есть? Пять, десять, двадцать? Андре решил, что все. Весь город. До последнего человечка. Они все сомневались. Они все не хотели открыть глаза, признать правду. Но они их откроют. Он их заставит. И пусть это будут пустые белые буркалы с закатившимися зрачками и неестественно блестящими молочными белками, но они их откроют!

Андре шёл по улицам родного города. Посредник между миром мёртвых и миром живых. Наполовину человек, наполовину мертвец. Волк, до поры до времени скрывавшийся под овечьей шкурой. И ему это нравилось.

– Вы не хотели меня принять к себе. Вы вечно гнали меня прочь, даже в беде, даже лишённого родителей и любимой. Вы гнали меня. Чем я заслужил судьбу изгоя, скажите мне?! Молчите? Вы только хрипите под клыками моей гончей, вы молите о пощаде. О милосердии. А дали ли вы его мне? Разве я просил многого? Душевной теплоты, сочувствия, понимания. Друзей, любимой девушки. Семьи. Что, этого слишком много для вас? Вас бы это обеднило?! – Андре горько рассмеялся. Мужчина в его когтях заорал от ужаса. – Но я великодушен. Вы меня не приняли, но я не такой. Я каждого приглашаю к себе. В мой мир. Вы должны почувствовать на своей шкуре, каково это. Добро пожаловать!

Его несчастная жертва отчаянно замотала головой, пытаясь вырваться.

– Я настаиваю! – Андре широко улыбнулся, а затем зарычал и вонзил зубы в череп человека.

«О, Господи Иисусе, какое наслаждение!» Хотелось ещё и ещё испытывать этот краткий миг блаженства! Когда казалось, что ещё чуть-чуть, и вселенная откроется как книга, выложит все тайны мироздания. Он поймёт, что есть Бог, в чём смысл жизни, и какова его, Андре, роль на Земле. Но на самом пике всё обрывалось, знание ускользало, причиняя мучительную боль. Андре вновь и вновь вонзал клыки, дробил черепа, вылизывая их досуха, чтобы испытать усладу прозрения. Которое снова и снова обрывалось, как оргазм, сорвавшийся за миг до начала. Это терзало его, хотелось разрывать на куски плоть, обманувшую его ожидания.

А потом пришла расплата за удовольствие. Мозг наполнили видения. Мысли, чувства, желания пожранных им людей. Счастливые сцены семейных вечеров, чувства родительской любви, несбывшиеся теперь надежды. Требующими возмездия призраками, они врывались в его черепную коробку. Андре ревел, сжимая голову, будь его воля, он бы выскреб их из себя когтями. Видения вставали перед глазами, затмевая реальность, он уже не понимал кто он и где. Он был одновременно волнующейся перед первым свиданием Джессикой, опаздывающим на работу Джоржем, переживающей по поводу сериальной героини Рейчел, ревущим из-за сломанной игрушки Кларком. А ещё Шоном, Моной, Билом, Ником, Хэзер, Эваном, Ренди… «О мой Бог, сколько же их! Отстаньте от меня, отстаньте! Вы сами виноваты!»

Но ложь не помогала. Воспоминания, а может быть и души, терзали его несбыточностью, невозможностью исполнения. Сначала его проклятье сломало жизнь самому Андре, а теперь и им. Он их понимал, по-настоящему понимал, искренне сочувствовал, но сделать уже ничего не мог. Он заставил людей испытать то, что ощущал сам. Но легче не стало. Только ещё хуже. Чужие мучения накладывались на его собственные, слоились, множились, давили. Пока, наконец, разум не выдержал и не отключился на время.

Он пришёл в себя сидящим на асфальте. Вокруг толпились зомби.

«Хватит… Хватит… Горожане, уверен, напуганы. Этого вполне достаточно для привлечения внимания. Нужно собрать мертвецов в одном месте, чтобы они пока не нападали на живых. Я… я увлёкся.. переборщил. Сейчас всё исправлю, что ещё можно исправить. По крайней мере, новых жертв не будет.»

Андре мысленно собрал в руку синие нити, тянувшиеся от зомби. Получилось ухватить больше, чем тогда, в участке. И всё же не все. Стало страшно. «Я не могу контролировать всех, что насоздавал! И бесконтрольные поползут дальше, разнося мою чуму! Господи Иисусе!»

«Думай, Андре, думай. Что изменилось? Почему ты можешь контролировать больше, чем раньше? Ты стал сильнее? Хотелось бы верить, но это вряд ли… Что тогда?!» Он снова огляделся. Среди синих теней зомби яркой каплей крови виделся его скелет. Часть поводков оживших мертвецов тянулась к нему. Словно создание помогало хозяину удерживать контроль над… стадом. Это и правда напоминало стадо бездумных животных, ожидающих команды погонщика. «Нужны ещё скелеты!» – озарило Андре, он побежал к кладбищу. Рядом стучала костями по асфальту его гончая.

Забравшись на крышу ближайшего здания, Андре с торжеством оглядел своё стадо. Рядом будто четыре колонны, подпирающие его трон, стояли сухие костяки гончих. Живые бинокли, расширившие возможности хозяина. С ними он видел ауры гораздо дальше, охватывая чуть ли не весь городок, с ними Андре был могущественнее. Теперь зомби внизу послушно бродили меж домами, пугая своим видом, но не нападая.

«Давайте, кричите, зовите на помощь, трубите во все трубы, звоните на все теле– и радиостанции! Теперь уже никто не сможет сказать, что я брежу, что это лишь мои фантазии!»

Некоторые мертвецы, время от времени, ускользали из под его контроля и тянулись к живым, но Андре не обращал внимания. Неизбежные издержки.

Фаг, играя желваками, смотрел репортаж по ТиВи. Это уже не актёры. Всё по-настоящему, и зарево далёких пожаров, и испуганная телефонная запись. Опять этот Смоллтаун! Будто канализационную трубу прорывает раз за разом в одном и том же месте. Делаешь, делаешь, а через некоторое время опять в дерьме.

Он резко встал и вышел из кабинета.

– Я к аналитикам, – бросил он секретарше.

– А, Уэст, давно не заходил! – от компьютера с коридорной стрелялкой оторвался лысеющий мужчина с намечающимся брюшком.

– Привет, Чизем. Как оно?

– Да ничего, вот уже третий раз прохожу.

– Да я не про это. Как сам, как жена, дети?

– А, всё нормально. Что с ними станется? – Чизем забрал рукава шерстяного свитера по локоть. – С чем пришёл?

– Да вот, совет твой нужен.

– Ну, правильно, Уэст же никогда не заходит просто так, – беззлобно проворчал Чизем. – Что там у тебя?

– Прости, – виновато улыбнулся Фаг. – Вот, глянь.

– Хм.. Зургес? Ты в курсе, что он тебя подсидеть пытается? А ты его ещё к себе приблизил, даёшь ему возможность показать себя в деле, пускаешь командовать операциями. Уэст, Уэст…

Фаг только безмятежно улыбался, полуприкрыв глаза.

– Не учи меня, скажи лучше, какова вероятность, что там был хозяин?

– А что, сам не можешь?

– Могу, но не хочу. Зачем самому глотать эту дрянь, если есть аналитический отдел?

– А вот глотать её действительно не стоит…

Чизем встал, подошёл к по-медицински аккуратному металлическому шкафчику с рядами пробирок. Достал одну, посмотрел на свет мутную серую жидкость, подсоединил крышечку с носиком, задрал голову и закапал в оба глаза. Вернулся за стол, взял отчёт.

– Ладно. Устроим мозговой штурм…

– Шестьдесят два целых и семьдесят четыре сотых процента, – сказал он минут через пять.

Фаг кивнул.

– Спасибо. Слушай, Чизем, ты б завязывал с «Грисом». Я же вижу, используешь не только по работе. Да даже если и по делу – у вас, я слышал, мощные программы стоят, можно и без него всё обсчитать.

Чизем улыбнулся, потёр макушку.

– Да не волнуйся, Уэст, захочу – брошу. Просто пока не хочу. Это ж так, баловство, или действительно, по работе. А программы у нас стоят для вида, для проверяющих. Ни разу не видел, чтобы ими кто-нибудь пользовался.

– Конечно, проще «Грисом», – проворчал Фаг.

– И давно ты стал таким чистоплюем? Сам-то не упускаешь возможности побаловаться чистоганом!

– Это естественное, чистое, натуральное.. вещество. Не выжимка, не химия, как «Грис». Ну ладно, это твоё дело, Чизем. Передавай привет Лоре, детям.

– Обязательно! Ты заглядывай в гости, давно не был…

– Как только, так сразу, – Фаг виновато улыбнулся.

«Ну Зургес, ну змея… Бездарная тупая гадюка…» – думал он, быстро шагая по коридору. По пути вызвал по мобильному своего зама.

– Метиас? Распорядись, чтобы национальная гвардия перекрыла все дороги к Смоллтауну. Но в сам город пусть не суются. Учения скажи, или ещё что-нибудь. И через три часа подготовь Косильщиков, в двух машинах пусть вылетают туда же. Да, я с ними полечу. До связи.

Уэст остановился около двери в кабинет Зургеса, взялся за ручку и услышал за ней голоса. «Тааак.» Огляделся, подтащил тумбочку с автоматом для питьевой воды, снял бутыль, залез, приникнув ухом к вентиляции.

– Срочно вылетайте! Только вы двое, подчистите там всё! Это вы виноваты, некачественно работу выполнили, вам и исправлять! Знаете, что с вами Фаг сделает?!

Подполковник спрыгнул. «За-ме-ча-тель-но! Эта крыса ещё и следы решила замести!» Он вернул бутыль на место и отошёл за угол. Вскоре из кабинета почти выбежали два Косильщика, бряцая амуницией, свернули за угол, и тут их поймал Фаг.

– Стоять! Куда намылились? – ласково улыбаясь, спросил он.

Те резко побледнели и вытянулись в струнки. Уэст, видя, как они судорожно пытаются что-нибудь придумать, хищно улыбнулся ещё шире.

– Да ладно, расслабьтесь! – он сильно хлопнул одного по плечу. – Я в курсе операции. С вами полечу. Зургес вас хорошо постращал? Молодец! А что, сами виноваты, что ж схалтурили? Ладно, ладно, с каждым бывает. Готовьте вертушку, я сейчас подойду.

– Чизем!

– О как, за один день два раза! Что случилось-то?

– Потом расскажу. Дай мне «Стазиса», чтобы на две инъекции хватило.

– На охоту собрался?

– На рыбалку. На живца.

– Так, молодцы, нужно вам укольчик сделать.

– Что это? – с подозрением спросил один из Косильщиков.

– Новый боевой наркотик. Вас же только двое полетит. У него правда есть побочные эффекты, но я вам потом противоядие дам. Давайте, давайте руки, – в голосе Фага послышала угроза. Солдаты подчинились.