Знакомые улицы Смоллтауна вымерли. Дома отгородились запертыми дверями, заколоченными окнами, притушенными огнями. Андре барабанил в двери, кричал, чтобы его впустили. Всё без толку. А после того, как на третьем доме ответом ему стал выстрел из дробовика, чудом прошедший мимо, парень оставил попытки достучаться до людей. Какая ирония: лучшую защиту ему могли обеспечить лишь люди с оружием, и они же были для него главной угрозой. «Нужно идти в полицию, центральное управление Смоллтауна,» – решил Андре. – «Это десять кварталов, эх, сейчас бы машину…»
Взгляд его упал на предмет у заборчика.
«Или велик…»
К сожалению, тот оказался прикован к прутьям ограды. Андре быстро пошёл дальше, внимательно оглядывая дворы. Через полтора квартала ему, можно сказать, повезло. Около освещённого дома с распахнутой дверью валялся детский велосипед.
– Эй, есть кто?.. – крикнул он, заглянув внутрь строения. Дыхание внезапно перехватило, – живой… – хрипло продолжил он, пятясь.
– М-м-озги? – спросил тихий детский голос.
Андре вскочил на велик. Рукоятка была в чём-то липком, но это уже казалось неважным. Вихляя из стороны в сторону, неловко сгорбившись, парень крутил педали. Велосипед поскрипывал, неся его по тёмным улицам. Постепенно огней становилось всё больше, дома выросли на пару этажей, стала слышна музыка, гомон телевизоров. Магазины расцвели витринами, бары мигали кислотными красками.
«Неужели они ничего не знают? Как так?» Бросив велик около одного из них, парень заскочил внутрь.
В прокуренном помещении у стойки сидело трое мужчин, ещё в дальнем уголке самозабвенно целовались юноша с девушкой. Бармен глянул на бледного как полотно Андре, нарисовавшегося в дверях.
– Тебе чего? Двадцать один есть? Если нет, проваливай, я не хочу под суд, – недружелюбно поприветствовал его седеющий мужчина в тёмно-зелёном жилете.
– Вы.. вы что, не знаете? Там.. там – зомби! – Андре махнул рукой назад.
– Ещё один псих, – усмехнулся бармен. – Достали уже.
– Ага, – согласился один из посетителей, отхлебнув пива. – Эти придурки хотят таким образом привлечь внимание общественности. Чтобы все испугались несуществующей угрозы. Зомби совершенно не опасны и находятся под контролем корпорации Быстрого Развития. Так ведь, Майкл?
– Так, Джон!
Мужчины глухо столкнули кружки.
Андре выглянул наружу. Ему показалось, что там вдалеке, ниже по улице, что-то движется. Или кто-то. Андре разрывался между этими идиотами и желанием бежать. «Ну не могу же я их силком тащить,» – утешил он себя и снова сел на свой маленький транспорт.
И вновь ночные улицы. Знакомые, родные, такие спокойные. Синие отблески телеков с монотонным бормотанием в окнах, тихая музыка, жёлтые солнца фонарей, шум измождённых летним зноем деревьев. Это впереди. Обычная, привычная жизнь, такая же, как вчера, позавчера, неделю назад. А за спиной… за спиной мрак. Глухие погасшие дома, тоскливый собачий вой, терзающий своей обречённостью, визжащая сигнализация, отчётливо слышимая в обступившем безмолвии. Тьма смотрела в спину убегавшему от неё парню мириадами чёрных зрачков, и все огни города не могли ей помешать. Андре чувствовал этот совокупный взгляд, и, даже понимая всю иррациональность своего страха, не мог заставить себя обернуться.
Реальность обратила не себя внимание визгом тормозов. Парень резко вильнул влево, уходя от всё ещё катящейся по инерции жёлтой машины. Таксист высунул бледное лицо из окна.
– Совсем сдурел?! Куда на красный?! Чуть из-за тебя, идиота, в тюрягу не загремел!
– Извините, – прошептал Андре и постарался побыстрее убраться с перекрёстка. В след ему ещё с полминуты неслись ругательства, потом такси взревело мотором, взвизгнуло шинами и укатило. Андре крутил педали, не обращая внимания на наливающиеся усталостью мышцы. Велосипед оказался чертовски неудобным, малые размеры не позволяли полностью разогнуть ноги. Будто на корточках идёшь. Можно было ехать стоя, но тогда уставала спина, и, опять же, ноги. Чередуя положения, парень кое-как добрался до полицейского управления. Оставив велик у ближайшего столба, неестественно прямо ставя ноги, он двинулся к одноэтажному зданию с красной черепичной крышей. Миленькое такое зданьице, одно окно по раме обвивал плющ, сейчас превратившийся в бурую верёвку с редкими листочками. Центральный и он же единственный участок Смоллтауна. Помимо яркого света, из окон рвался многоголосый шум. Андре осторожно приоткрыл дверь, и заглянул внутрь.
– А ну тихо, тихо я сказал! – орал крупный обрюзгший негр с седой щетиной. – Вас много, а я один!
– Но офицер, вы должны принять у меня заявление!
– И у меня!
– Я хочу поговорить с вашим начальством, немедленно!
– А ну молчать! – рявкнул полисмен, брызжа слюной. – Садитесь за столы и пишите свои заявления на имя майора Брейва. Кто там его видеть хотел?! Поясняю для особо вдумчивых: майор вместе с лейтенантом Бадди уехали разбираться с вашими случаями! Всё выясним, примем меры, виновных накажем! Разойдитесь по домам!
Он тяжело опёрся на стойку. Потом схватил кружку, хлебнул и скривился. Кофе и так был не лучшим, а теперь ещё и остыл совсем. Полисмен отставил его подальше.
– А тебе чего, парень? – с обречённостью в голосе спросил он.
– Простите, офицер, я с Фа-стрит, дом 76, Андре Эксидент. На нас напали зомби.
Пожилой негр вздохнул.
– Майор уехал туда, со всей северо-западной оконечности города подобные сигналы поступают. Всё выясним, во всём разберёмся, всех накажем… Посиди вон там пока, – он махнул рукой в дальний угол, где стоял ряд стульев и обратился к следующему: – А у вас что?
Когда Андре отходил от стойки, офицер привычно бубнил заученную фразу: «Выясним, примем меры, накажем, обязательно накажем виновных.» Парень прошёл мимо двух камер, в одной скучала ярко размалёванная девица, флегматично пережёвывая жвачку, в другой – спал дед, крайне неопрятного вида. А на стуле около стены сидел наголо бритый мужчина в порванной рубахе. Он взглянул в глаза Андре, поправил очки, а потом они синхронно отвели взгляды. Парень сел невдалеке, не говоря ни слова. Он ждал, что Клив начнёт разговор первым, будет пытаться оправдываться или наоборот обвинять Андре, но тот тоже молчал, погружённый в думы. Плечи парня поникли. Усталость чудовищным грузом села на шею, он попробовал вспомнить, сколько спал в прошлую ночь и что последний раз ел. Получилось с трудом. Обняв себя руками, Андре поёрзал, пытаясь устроится на металлическом стуле поудобнее. Несмотря на шум участка, яркий свет люминесцентных ламп, резкие запахи, всегда сопровождающие скопления разгорячённых, агрессивно настроенных людей, заснул парень мгновенно.
Когда он проснулся, за окнами посерело. В участке, кажется, ничего не изменилось. Разве что людей стало больше. Они по-прежнему штурмовали стойку, обороняемую старым негром. Андре чётко видел его лоб, покатый, с глубокими залысинами, ярко блестящий. С валиками морщин, с родинками у виска. Офицер сорвал голос, и теперь что-то сипел. Было видно, что он тоже устал. А усталость усиливало отчаянье, ведь на все вызовы начальства по рации никто не отвечал.
– Сделайте же что-нибудь! У меня там сестра с мужем живёт!
– А у меня родители!
– Вызывайте армию, вертолёты, танки, что там у вас ещё есть! Делайте же что-нибудь!!
Седой сержант раскрыл рот, чтобы ответить, но передумал. Он просто выбрался из-за стойки, и, раздвигая как древний пароход застоявшиеся воды грязной ленивой реки, пошёл сквозь замолкающую толпу к дальней стене, где стоял ряд стульев. Тяжело плюхнувшись между Кливом и Андре, он поднял глаза на людей. Те стояли молча, опешив от такого поведения. Крикливая дама с сетчатой шляпе с широкими полями ещё пыталась что-то потребовать, но не получив поддержки, тоже умолкла, выжидающе смотря на полисмена.
– Я вызывал Национальную Гвардию три часа назад. Они сказали, что это дело специального подразделения нацбезопасности, и с тех пор от них ни звука. Мы сами по себе, так что возьмите себя в руки. Нужно организовать оборону, запастись продуктами, ждать и молиться, что кто-нибудь всё же вспомнит о нас.
Снова поднялся гвалт. Полисмен откинулся назад, бездумно уставившись в потолок. Его уже не волновали хулы в свой адрес, как и в адрес правительства, а так же подведомственных служб. Какая теперь разница, кто виноват? Он был уверен, что потом во всём разберутся, найдут виновных и накажут, но это от него не зависит. От него зависит, доживёт ли он до этого момента, и сколько ещё людей вместе с ним. Глубоко вздохнув, офицер решительно встал и начал отдавать приказы, не задумываясь, слышит ли его кто-нибудь и собирается ли подчиняться.
– Значит так. Заваливаем окна столами, двери подпираем стульями, заднюю наглухо, так, чтоб даже если захотим – не открыли бы. Переднюю – так, чтобы можно было открыть. Одновременно часть идёт к Большому Джиму, затаривается продуктами, которые долго могут храниться без холодильника: сыры, копчёные колбасы, крупы какой-нибудь наберите, у нас тут плитка есть. И воды. Главное побольше воды. Скидываемся, у кого сколько есть, сейчас не время жадничать.
Он вытащил из кармана бумажник и вытряхнул его на стойку.
Люди, только что самозабвенно клявшие судьбу, вновь утихли. Большинство обречённо махнули рукой и ушли домой, чтобы встречать беду рядом с семьёй, но всё же несколько человек осталось помогать.
– Видимо остались те, кому некуда идти, – резюмировал сержант, – что ж, и на том спасибо. Ну, с богом.
Пятеро остались в участке баррикадировать окна и двери, трое ушли на улицу, до ближайшего круглосуточного магазина. Андре подумал и присоединился к ним. Солнце ещё не взошло, пустые улицы гулко вторили их шагам. Свежий утренний воздух прояснил голову. Поначалу люди озирались, ссутулив плечи и втягивая головы, потом расслабились, даже попробовали робко шутить:
– А у этого Джима цены хоть нормальные? Может, он даже скидку сделает на время нашествия зомби? – чтобы не молчать спросил один из мужчин, худой, с длинным носом, в рубашке без рукавов и галстуке. Андре про себя окрестил его Клерком.
– Ага, представляю вывеску: Внимание! Сезонные скидки: весна, осень, миграция живых мертвецов, – нервно хихикнула женщина с аккуратно уложенными волосами и поправила шейный платок. Ей парень дал определение – Кокетка.
– Скорее у него там будет висеть табличка: каждому покупателю-зомби – картечь в лоб за счёт заведения, – мрачно пошутил небритый мужчина со сломанным носом и татуировкой на правом предплечье.
– Ты что, Майк! Джим и мухи не обидит! Он же этот, буддист.
– А что, буддисты никого не обижают? А как же эти каратисты, шаолиньские монахи? Или я что-то путаю? – спросил Клерк, он беспрестанно крутил головой, щуря глаза.
– Я не знаю, – женщина порывисто вздохнула, – но Джим – самый безобидный человек, каких я знаю.
– Ну-ну, я тоже был безобидным, пока не увидел, что та мёртвая дура сделала с прохожим. Я ей тогда лопатой, лопатой, – татуированный сжал кулаки, глаза его горели.
«Мёртвая? Уж не Анжел ли?» – сразу же мелькнула мысль у Андре. Но он тут же спохватился: – «Да какая разница, это уже не она, это зомби, она убила моих родителей, не ужели я буду её жалеть?!»
– Успокойся, Майк, среди нас ребёнок, он и так, поди, натерпелся, маленький.
– Фиби, да какой он ребёнок? Взрослый мужик! Дети уже поди в яйцах пищат, а, парень? – Майк пихнул Андре кулаком в плечо. Тот поморщился.
– Нет.
– Да ладно тебе, тут нечего стесняться! Посмотри на Фиби, – Андре послушно посмотрел, – ух, я бы её! Так у неё какие-то нелепые отговорки – нет настроения, голова болит, зомби кругом.
Андре смущённо отвёл взгляд. Кокетка зарделась, стрельнула глазками в татуированного.
– Фу, пошляк.
Майк усмехнулся, подскочил к ней, шутливо обнял.
– Ну, Фиби, вдруг это наш последний шанс! Вдруг это мы положим начало возрождению человеческой расы!
– Если у меня от тебя будут дети, то это, скорее, закат человеческой расы, – фыркнула она.
Татуированный мрачно нахмурился, сжал зубы. Клерк и Андре посмотрели на него с опаской.
– О, а вот и магазин! – обрадовалась Фиби, – поспешим, мальчики.
Она процокала каблучками к небольшому продуктовому магазину, широко распахнула красную дверь, скрипнувшую растянутой пружиной. Внутри царил полумрак, лампочки горели через одну. Разговоры умолкли как-то сами собой. Троица тихо прошла мимо стеллажей с чипсами, сухариками, детскими завтраками, мимо автомата с содовой и холодильника с пивом, остановившись только у небольшой ниши в стене, где стояли молочные продукты. Выбрав три головки сыра, они двинулись дальше, до холодильника с мясом. Фиби отодвинула крышку, скрипнувшую намёрзшим инеем. Все вздрогнули. Молодая женщина скорчила виноватую рожицу. Майк отодвинул её в сторону и принялся выбирать колбасы, нагружая ими Андре и Клерка. После чего закрыл. И вновь раздался скрип, уже гораздо громче, будто кто-то провёл пенопластом по стеклу. Татуированный набычился на упрекающие взгляды и произнёс одними губами: «А чё я сделаю?!»
За прилавком, укрывавшем под тонким стеклом конфеты, жвачки и леденцы, раздался шум. Отворилась дверь в подсобку, и проём закрыл тёмный грузный силуэт. Это явно был не человек: шесть с лишним футов ростом, необъятный, ступающий так тяжело, что вошедшим почудилось, будто весь магазин сотрясается до основания. А потом он издал рёв, от которого у Андре волосы встали дыбом, а голова непроизвольно вжалась в плечи. Это было похоже на отчаянное мычание буйвола, завершившееся причмокиванием засосавшей его трясины.
Гигантское существо шлёпнуло ладонью по стене и освещение в магазине включилось полностью, резанув неожиданно по глазам. И взору Андре предстал огромный толстяк в оранжевой тоге, с выбритой головой и крупными бусами на шее и запястьях. Он прикрыл лопатоподобной ладонью лицо от света, щурясь с недовольной миной.
– Джим! – сверкнула зубами в улыбке Фиби. – Ну ты нас и напугал!
– Простите, – прогудел тот и низко поклонился. А потом душераздирающе зевнул, причмокнув, вновь воспроизведя эти неповторимые звуки живой природы. – Что вас привело в мой скромный магазин в такую рань?
– Ах, Джим, – уголки губ молодой женщины опустились вниз. – Тут такое в городе творится! Прям фильм ужасов: живые мертвецы, пожирающие людей. Просто голова идёт кругом! Жили себе, жили, и вдруг…
– Всё к тому и шло, – встрял мужчина в галстуке, снимая с ближайшего стеллажа три пятилитровых бутыли с питьевой водой, – позволили зомби жить рядом с нами, пустили их на наши рабочие места, и вот расплата! Или я не прав?
– Простите, что не соглашаюсь с вами, – прогудел Большой Джим, – но то на восточном побережье, здесь-то зомби откуда?
– А всё до поры до времени! А на восточном побережье они откуда взялись, а?
– Так! Закончили споры! В участке можете спорить сколько угодно! Может, зомби уже в одном квартале отсюда?! – зарычал татуированный. – Эй, толстяк, у тебя есть копчёное мясо? Или ты уже всё сожрал?
– Есть, – с добродушной улыбкой ответил Большой Джим и снова поклонился. – А мясо я не ем, я вегетарианец.
– Ага, конечно, рассказывай, – буркнул Майк.
– Фиби, дорогая, я тут в Паутине нашёл рецепт диеты, – рассказывал Джим, копаясь в холодильнике за прилавком, – но она, по-моему, неправильная, я только прибавил в весе.
– Что за диета? На мясе что ли? – улыбнулась женщина.
– Нет, – полуобернувшись, вернул улыбку Большой Джим, – на рисе и овощах. Специально для таких больших людей как я. Их ещё называют по-особенному – то ли суно, то ли супо…
– Может сумо? – предположил Андре.
– А, да, точно, сумо! – обрадовался Джим. – Ты тоже слышал о такой?
Фиби первый раз за последние два дня звонко рассмеялась.
– Ой, Джим! Так это же борцы сумо! У них специальная диета, чтобы быстрее вес набирать!
– Да?.. – у него было такое растерянное и нелепое лицо, что Андре тоже улыбнулся.
– Вы, двое, что застыли? – рявкнул Майк. – Вываливайте, что набрали, на прилавок, пусть жиртрест всё быстренько посчитает. А то пока он своими сосисками по кнопкам на кассе попадёт…
Андре зло глянул на него, но приказ выполнил, швырнув сыр на ленту для продуктов.
О проекте
О подписке