Нума Помпилий

После смерти Ромула целый год в Риме не было правителя. Кандидатуру царского сына все сенаторы отвергли, так как он не был авторитетен в войсках. Однако и человека, который был бы достаточно силен, чтобы взять власть в свои руки, в городе не было. Разные влиятельные семьи интриговали, пытаясь выдвинуть своего родича в цари, но в конце концов сенаторы решили выбрать из своего числа десять человек, которые разделили бы между собой всю власть над городом и его владениями. При этом было решено, что каждый из десяти правит подобно царю пять дней подряд, а потом отдает власть следующему, а тот другому, пока очередь снова не дойдет до первого. Однако власть сенаторов, которые заботились о своих родственниках и клиентах больше, чем о государстве, стала раздражать простых горожан, жизнь которых ухудшилась. К тому же один правитель мог отменить распоряжение другого, что вносило путаницу и сумятицу. Так что единственный правитель был предпочтительнее по многим причинам для большинства жителей города. Собираясь в тавернах или на форуме, квириты говорили, что терпеть власть ста господ стало невмоготу, и надо выбрать одного царя, а если сенаторы будут возражать, то нужен ли людям такой сенат?

Почувствовав, что в Риме назревает бунт, отцы-сенаторы решили сыграть на упреждение и сами предложили народу выбрать царя, но оговорили, что выбранный народным собранием претендент должен быть утвержден сенатом, прежде чем оденет корону.

Вот наступил день народного собрания, и город заполнился людьми. Пришли все, и жившие в Риме постоянно, и те граждане, которые жили в сельских наделах.

Поднявшийся на возвышение сенатор провозгласил:

– Квириты, избирайте царя: таково соизволение отцов. А затем отцы утвердят, если вы изберете достойного стать вторым после Ромула.

Споры были долгими и жаркими, и в конце концов люди решили, что наиболее достоин трона Нума Помпилий, выходец из сабинского племени, прославленный своим умом, честью и набожностью. Говорили, что он умеет общаться с бессмертными, а горная нимфа Эгерия даже обучила его составлению справедливых законов. Вдобавок он был сродником Тита Тация, так как был женат на дочери этого царя. К тому времени он овдовел и мирно жил в сабинском городе Курах.

Репутация Нумы была так чиста, что сенаторы, которые втайне надеялись, что выбор падет на кого-то из их числа, не решились возражать. Однако сам Нума, когда ему сообщили о решении римского народа, колебался, не зная, нужна ли ему эта власть.

Наконец он решил обратиться к богам, чтобы те дали ему знак, и в Капитолийской крепости состоялось гадание. Римский жрец-авгур вопрошал Юпитера, прося послать знамения, которые показали бы волю неба, и бог ответил. Так Нума стал царем.

Время его царствования стало временем мира, так как он не стремился завоевывать новые земли, зато уделял много времени улучшению жизни в городе. По его приказу были подсчитаны и описаны все земли, подвластные Риму, и проведено их справедливое размежевание, чтобы никто не мог захватить земли соседа. Мастеровые люди были объединены в ремесленные цеха, которые получили свои собственные праздники и религиозные церемонии. Были введены новые справедливые законы, за соблюдением которых постоянно следил царь.

Ромул для отсчета времени придумал календарь из десяти месяцев, а Нума улучшил его, повелев считать годом 355 дней, разделенных на двенадцать месяцев.

Много сил царь приложил, чтобы упорядочить религиозную жизнь римлян. Сам царь в то время считался верховным жрецом, и Нума добросовестно исполнял все обязанности священнослужителя, однако он понимал, что большинству будущих правителей города будет приятнее заниматься военными делами, а не жертвоприношениями. Поэтому он ввел должность верховного жреца – понтифика, который должен был следить за правильностью всех совершаемых в Риме божественных обрядов и соблюдением обычаев, а также Нума назначил трех фламинов – постоянных жрецов, служащих трем самым почитаемым богам: Юпитеру, Марсу и Квирину. Кроме того, царем были утверждены или учреждены культы и других богов: Януса, Термина, Фидеса и прочих, которых люди чтили, но не так сильно, как троицу великих богов.

При Нуме был построен храм двуликого бога Януса, ворота которого должны были быть закрыты в годы мира и распахнуты, когда Рим вел войну. По примеру других, более древних, городов в Риме появились весталки, непорочные девушки, служащие богине Весте, содержание которых шло из городской казны. Помимо этого, он отменил человеческие жертвоприношения.

Религиозность царя привела к тому, что и прочие римляне стали богобоязненными и жили так, чтобы небожители были ими довольны. В ответ и боги не отказывали в покровительстве квиритам, и Рим неуклонно богател и усиливался.

Больше сорока лет правил Нума Помпилий, и за это время его государство окрепло, а различия между разными племенами, объединившимися под властью Ромула, стерлись окончательно.

Горации и Куриации

Когда прах миролюбивого Нумы Помпилия был погребен, на освободившееся место был избран храбрый и воинственный Тулл Гостилий, который приходился внуком прославленному полководцу царя Ромула Гостию Гостилию.

Этот царь считал, что Рим слабеет в годы мира, а потому сразу же стал искать повод для объявления войны кому-нибудь из соседей. Многие квириты, рассчитывавшие быстро разбогатеть, взяв военную добычу, поддерживали воинственный дух царя и были готовы взяться за оружие по его приказу.

В этом момент между Римом и Альба Лонгой начался пограничный спор. Римляне, обрабатывавшие поля близ границы, угнали скот у альбанцев, а те, в свою очередь, похитили стадо у квиритов. Из обоих городов были посланы посольства к соседям, которые должны были требовать возврата похищенного и наказания виновных.

Отправляя в Альбу своих людей, Тулл приказал им вести разговор жестко, сначала требуя свое, а лишь потом выслушивая претензии соседей. Если же альбанцы откажутся выполнить требования, то послы должны были объявить войну Альба Лонге. Сам царь принял в Риме послов от Альба Лонги, но прежде чем вести речь о делах, устроил пир, на котором гостей ублажали деликатесами и поили лучшими винами. Пока альбанцы наслаждались пиршеством, вернулись римские послы, которые рассказали, что царь Альба Лонги отверг справедливые римские требования и поэтому они объявили войну, которая должна начаться через тридцать дней.

Лишь после этого Тулл Гостилий принял послов, которым объявил:

– Ваш царь первый пренебрег требованиями послов, и поэтому мы обращаемся к богам за справедливостью, прося небожителей помочь нам. Теперь оружие решит, кто прав в этом споре!

Послы вернулись домой, и два города начали подготовку к боевым действиям. Жители Альба Лонги первыми выступили в поход, подошли почти к самому Риму и разбили укрепленный лагерь в пяти милях от городских ворот. Тут у них случилось несчастье: их царь Клуилий внезапно скончался, и воины избрали своим диктатором Меттия Фуфетия.

Не желая штурмовать укрепленный лагерь, Тулл Гостилий оставил в городе сильный гарнизон, а сам с остальным своим войском ночью обошел вражеские позиции стороной и двинулся на Альба Лонгу. Меттию ничего другого не оставалось, как двинуться следом, чтобы защитить свой оставшийся почти без воинов город.

На альбанской земле два войска встретились, но прежде чем сойтись, Меттий послал гонца к римскому царю, предлагая встретиться для переговоров. Тот согласился, и правители встретились на свободном пространстве между двух готовых к бою армий.

– Покойный Клуилий считал, что в войне виноват ты, потому что не вернул похищенное. Уверен, что ты сам считаешь виновным Клуилия, – начал альбанец. – Только это уже не важно. Если же говорить по правде, то единственная причина, толкающая два родственных народа на кровопролитие, – это властолюбие правителей.

Тулл выжидающе промолчал, и Меттий продолжил:

– Ты живешь еще ближе к этрускам и лучше меня знаешь, насколько они сильны. Их владения окружают наши города, их армия и флот многочисленны, а командиры решительны. Даже сейчас их разведчики следят за нами, а воины стоят по ту сторону границы. Что будет, если мы сейчас сразимся?

– Они нападут и добьют обе наши ослабленные боем армии! – не задумываясь ответил Тулл Гостилий и потер подбородок.

– Правильно! Кто бы сейчас ни победил в бою, он проиграет уже завтра. Так что надо решить спор без большого кровопролития.

– Чтобы избежать этрусской угрозы нам надо стать сильнее. Это можно сделать, объединив альбанцев и римлян в один народ. Если бы я победил в бою, то по примеру Ромула переселил бы вас в Рим.

– Я бы поступил также, – альбанец усмехнулся. – Видишь, царь, между нами в главном вопросе противоречий нет.

– Вопрос в том, кто должен бросить свой город и кто будет править объединенным народом?

– Вынесем спор на суд богов?

– Поединок?

– Да!

– Победа в одной схватке может быть случайностью, пусть бьются двое, а лучше трое.

– У меня в войске есть трое братьев-близнецов…

– У меня тоже есть тройня. Пусть они и сойдутся.

– Согласен.

Пожав руки, вожди разошлись, чтобы обсудить новость с приближенными. Лучшие люди двух городов посоветовались и решили такой исход дела наилучшим. После этого Тулл Гостилий пригласил в свой шатер трех братьев Горациев, которым рассказал о предложении вражеского полководца.

– Я не буду приказывать, – сказал он юношам, -но сегодня в ваших руках судьба Рима. Кто-то из вас может погибнуть, но такова судьба воинов. Приняв вызов Меттия, вы станете самыми известными из римских воинов современности, и поэты спустя века будут рассказывать об этом бое. Победив, вы завоюете для своего народа Альба Лонгу и сами не будете обделены наградами и почетом. Если же откажитесь, то предстоит сражение, в котором вам все равно придется рисковать жизнями. Только тогда погибнут сотни других воинов. Сможете смотреть в глаза их вдовам, которые будут кричать, что лишились кормильцев из-за вашего отказа?

Воины молча переглянулись и согласились.

– Я не сомневался в вашем выборе! – удовлетворенно кивнул царь и приказал выдать братьям самые лучшие доспехи из своих личных запасов.

Затем Тулл Гостилий снова встретился с Меттием Фуфетием, чтобы с соблюдением всех традиций и церемоний заключить договор.

Царей сопровождали жрецы-фециалы, которые ведали внешними сношениями своих городов. Именно они совершали священные обряды, которыми сопровождались начало войны или заключение мира, и от того, насколько точно и правильно они соблюдут ритуал, зависело, будет ли война считаться справедливой в глазах богов и людей и станет ли заключенный договор нерасторжимым.

Кроме фециала, которому предстояло совершить ритуал, нужен был еще и уполномоченный от царя и народа патриций, которого называли избранным отцом, так как, подобно отцу, говорящему от имени всей семьи, уполномоченный произносил священные обеты от имени всех горожан.

– Царь! – голос избранного отца гремел над равниной, и каждый из воинов двух армий слышал его. – Повелеваешь ли ты заключить союз с уполномоченным от альбанского народа?

– Да! – так же громко ответил Тулл.

– Я требую у тебя, царь, священной травы, – зазвучали ритуальные слова, родившиеся задолго до основания самого Рима. Ни жрец, ни царь не могли сейчас изменить ни слова в обряде и старательно говорили то, что должны были произнести.

– Возьми и вырви чистую траву!

Жрец принес с Капитолия пучок железняка, вырванного с корнями так, чтобы на них осталась земля. Эти трава и земля символизировали все римские владения.

Взяв в руки траву, фециал снова заговорил:

– Царь! Уполномочиваешь ли ты меня быть вестником римского народа квиритов?

– Уполномочиваю, и да совершится это без ущерба для меня и римского народа!

– Патриций Спурий Фузий, подойди ко мне, – произнес жрец, и выбранный римлянин вышел из рядов войска. Фециал на глазах у двух войск коснулся головы патриция травой, тем самым назначив избранным отцом.