Люди собрались все как на подбор: лихие, смелые, упрямые и стойкие, не боявшиеся ни работы, ни войны. Большинству из них приходилось в жизни и голодать, и вкус крови испробовать. Пастухи, охотники и искатели приключений, наемники, беглецы и лесные братья. Некоторых за разные истории приговорили к изгнанию из родных городов, а иных и вовсе ждал топор палача. Надежные друзья для братьев, жестокие враги для недругов. Имея их за спиной можно было без опасений начинать любые рискованные предприятия… Да и вожди были под стать своей дружине – сильные, умные, уверенные в своей правоте, умеющие вдохновить и вселить уверенность в своих подчиненных.

Они выбрали подходящее место для города на берегу реки между Авентинским, Палатинским и Капитолийским холмами, а на Капитолии решили построить крепость, где можно было бы в случае необходимости выдержать осаду.

Так и поступили. Не верьте тем, кто рассказывает, будто именно тогда пролилась братская кровь. Ромул и Рем вместе строили и укрепляли свою новую твердыню, в то время они настолько помогали друг другу, что со стороны казались единым целым. Черная богиня распри Эрида пробежала между ними позже, когда Рим уже пустил корни и крепко стоял на земле.

А вот разговоры про первый священный ров – истинная правда. Прежде чем начать строительство, братья провели множество обрядов, которым их научила мать и альбанские жрецы. Рея знала тайное, и давно предвидела судьбу своих детей, оттого интересовалась обрядами, проводимыми при закладке первого камня, принятыми у латинян и этрусков. Она научила сыновей молитвам и заговорам на все случаи жизни: чтобы город не испытывал нехватку воды в родниках, чтобы эпидемии обходили его стороной, чтобы дети рождались здоровыми, а враги не могли взять крепостные стены… Многому царевна-жрица научила мальчиков, но не научила главному – бескорыстной любви друг к другу.

В двадцать один год отроду исполнили Ромул и Рем свое предназначение, заложив будущую столицу мира. Несколько лет прошло в разных хлопотах и строительстве. Жители нового города кротостью не отличались, и сразу же начались столкновения с соседними народами. У одних мы угоняли стада, у других похищали женщин, они тоже не оставались в долгу, так что опасность налета врагов была всегда, хотя до большой войны пока дело не доходило. Из-за этого все силы строителей сперва были направлены на возведение крепости. Никто из жителей не отлынивал от этой работы, и очень быстро на крутых склонах холма выросли квадратные стены из камня и дерева.

Несмотря на все сложности жизни на новом, пока еще не обжитом месте, в Рим постоянно приходили новые переселенцы, и город стремительно рос. Кроме латинян, к нам приходило много сабиняни этрусков, были и люди из других племен. Братьям пришлось приложить немало усилий, чтобы все они забыли своё племенное прошлое и стали единым целым.

Ромул и Рем были неоспоримыми лидерами и стали править совместно, но достаточно быстро каждый из них стал обзаводиться собственными сторонниками, которые разжигали их амбиции. В итоге все чаще между братьями стали возникать разногласия. Они оба были по характеру сильными лидерами и плохо умели идти на компромисс. В детстве они соревновались, выясняя кто быстрее, сильнее, ловчее, кто дальше кинет копье или более метко пошлет стрелу. Теперь, став взрослыми мужчинами, они видели друг в друге соперников. Каждый считал себя лучше, умнее, сильнее, красивее и при каждом случае показывал это. Напряжение между двумя правителями росло, и это чувствовалось всеми.

Основание Рима. Фреска Аннибале Карраччи, 1589—1592 годы

Они, хоть и родились в один день, но были очень разные и внешне, и внутренне. Ромул – более широкоплечий, коренастый, крепкий, с волосами, как темный каштан. У него было мужественное лицо, но глаза достались ему не отцовские, не было в них той притягательной силы. Если сравнивать с братом, то Ромул был более жесток и расчетлив, а еще в его душе дремало что-то дикое, звериное. Когда это пробуждалось, Ромул впадал в безудержную ярость, и ничто не могло его остановить.

Рем тоже был крепкий парень, но от матери он унаследовал изящество и аристократизм. Более утонченный, он был честолюбив, однако для брата был готов пожертвовать многим. Он мог зло высмеять Ромула, но все же он любил того и никогда не решился бы на убийство.

Ромул же однажды решил, что двум медведям в одной берлоге тесно, и стал обдумывать, как избавиться от конкурента.

Разногласия между правителями все росли, и личное переплеталось с общественным. Они спорили при дележе добычи. Ругались, нарезая участки пахотной земли своим сторонникам или распределяя должности в городском ополчении. Их друзья подливали масла в огонь, разжигая честолюбие братьев и устраивая всякие интриги.

И как в любой трагедии, там была женщина. Не помню, как ее звали, да и было ли у нее имя вообще. Мы были молоды, и к женщинам относились весьма просто. Удавалось захватить у соседей девиц – лучших отдавали правителям, а остальных делили между собой. Женщин в Риме было мало, и они часто переходили из рук в руки.

Вот и та, рыжая, сначала была с Ромулом, а потом бросила его и ушла к Рему. Естественно, Ромул с его буйным нравом вспыхнул, как сухостой в летний зной. А Рем еще при очередной ссоре сильно оскорбил его, бросив презрительно:

– Иди домой к матери. Я тут и сам справлюсь.

Ромул хотел бы быть единственным правителем, и часто думал о возможном братоубийстве, но без этой последней ссоры, наверное еще долго не решился бы взяться за оружие.

Этой же ночью Ромул ворвался в дом к брату и лично заколол его. Еще несколько друзей Рема были убиты следом или бежали. Так Ромул стал единовластным правителем, царем, рексом.

Он придумал первые законы, по которым следовало жить гражданам Рима, он же установил религиозные праздники и назначил первых жрецов, призванных молиться о благополучии города.

В юности он довольствовался малым, не зная ни роскошных одежд, ни почета. Теперь же, став царем, с лихвой наверстывал упущенное. Ромул всерьез думал, что внешние атрибуты власти внушают людям почтение к правителю, и приказал сделать себе трон, подобный тем, на которых восседали этрусские цари. Он вообще многое перенял у этрусков, когда закладывал основы римского порядка.

Например, идею двенадцати телохранителей-ликторов, всюду сопровождавших царя, он взял у этого народа. Только вот царя этрусков избирали граждане двенадцати городов, и каждый город давал одного ликтора, охраняющего монарха и следящего, чтобы интересы его города не были ущемлены.

У Ромула же ликторы стали его личной стражей и исполнителями приговоров. Каждый ликтор носил связку прутьев с воткнутым в нее топором. Когда царь вершил суд, то этими прутьями ликторы секли провинившихся, а топором лишали головы приговоренных к смерти. Сам Ромул отныне появлялся, разодетый в пурпур, с вызолоченным жезлом и окруженный свитой.

Впрочем, несмотря на это самолюбование, правителем он был хорошим. Предвидя рост города, он заранее строил укрепления с размахом, чтобы еще долго внутри городских стен было свободное место для новых жителей. Горожан же он привлекал со всех концов света. Беглые рабы находили у него приют и свободу, преступники – укрытие, нищие получали земельный надел, а воины и мастера не оставались без работы. Естественно, вскоре Рим стал многолюдным и оживленным местом.

Из числа подданных он выбрал сто самых достойных мужчин, которые составили сенат, призванный помогать в управлении городом и окрестными землями. Этих сенаторов, за то место, которое они занимали среди горожан, царь назвал «отцами¹», и поэтому их потомки стали называться патрициями.

К тому времени римский народ вырос до нескольких тысяч мужчин и по силе мог поспорить со многими окрестными племенами. Однако женщин в Риме было очень мало, что сильно огорчало жителей. Сенаторы предложили послать послов ко всем соседям с предложением союза и договора, позволяющего римлянам свататься к местным девушкам. Ромул так и сделал, но практически везде это предложение было отвергнуто. Одни соседи боялись еще больше усилить Рим, другие смотрели на подданных Ромула, как на сброд и разбойников, и мало кто хотел породниться с воинственными и грубыми римлянами.

Этот отказ оскорбил царя, и он придумал, как решить проблему и заодно наказать соседей. Он объявил о проведении на берегу Тибра большого и торжественного праздника в честь бога Нептуна, где будут спортивные состязания, всевозможные игры и развлечения. Приглашения были разосланы всем соседним племенам, а приготовления к празднику велись с размахом и максимальной роскошью. В результате со всей округи на игры пришло множество людей, которые не подозревали о готовящейся ловушке.

Больше всего было сабинян, которые прибыли целым племенем, а также жителей городов Ценины, Крустумерии, Антемны. Когда начались соревнования и всё внимание гостей было направлено на происходившее, Ромул дал знак, сбросив с себя плащ, и римские юноши кинулись к гостям и стали похищать девушек и женщин, которых тут же уносили за городские стены. Простые римляне хватали тех, кто первой подвернулся под руку, но самых красивых женщин заранее выбрали для себя патриции и на их поимку отправили своих слуг. Те относили добычу в дома к своим знатным хозяевам. Одним из таких женихов был богатый патриций Талассий. Его люди схватили самую красивую из сабинянок, но пока ее несли, другие римляне несколько раз пытались отобрать себе девушку. Тогда похитители стали громко кричать «Талассию!», чтобы все понимали, кому предназначена эта пленница. С тех самых пор на римских свадьбах гости кричали этот клич, когда вели невесту к жениху.

Сам царь тоже не остался в стороне, захватив сабинянку по имени Герсилия.

Оскорбленные гости беспрепятственно покинули римские владенияи принялись готовиться к мести.

Похищенные женщины были возмущены произошедшим не меньше, чем их родители, однако Ромул нашел к ним подход. Собрав молодых, он пообещал тем, что все они будут не рабынями, а законными супругами, соответственно, получат гражданство и права на собственность супруга, а их дети будут наследниками отцов. Мужья же лаской и подарками компенсируют испытанный при похищении страх и тоску по дому и родителям. Это успокоило многих пленниц, ведь дома они не могли рассчитывать на лучшую судьбу. Ромул же объяснял, что все произошло именно так из-за большой любви римских юношей, которым отказали родители невест. Сами женихи тоже не скупились на амурные признания, чем растопили немало сердец, заслужив прощение. Так что большинство женщин согласились с Ромулом и со временем стали хорошими женами.

Однако с родственниками похищенных дело обстояло сложнее. Те собирались мстить за обиду с оружием в руках. Первыми в поход выступили жители Ценины, Крустумерии и Антемн, но Ромул повел своих людей им навстречу и в коротком бою разгромил противника. Вражеский царь Акрон был убит самим Ромулом, а войско нападавших было полностью рассеяно. Воспользовавшись этим, римляне перешли в наступление и захватили вражеские города. С пленниками царь поступил милостиво. Он не стал их казнить или превращать в рабов, а просто переселил в Рим, сделав своими подданными.

Довольный собой Ромул устроил торжественное возвращение домой. Доспехи, снятые им с убитого царя, он приказал нести на специальных носилках, чтобы все встречные видели их. Затем, поднявшись на Капитолий, сложил их к священному дубу и объявил, что здесь будет построен храм в честь Юпитера.

– Юпитер Феретрийский², – обратился он к божеству. – Я, победоносный царь Ромул, приношу тебе это царское оружие и построю храм на этом месте, которое отныне будет называться«место для тучных³ доспехов». Следуя моему примеру, убив неприятельских царей и вождей, потомки будут приносить сюда их доспехи.

Царь сдержал слово, и тут со временем был построен первый в Риме настоящий каменный храм.

Слава одержанных Ромулом побед привлекла в Рим новых переселенцев. Из Этрурии прибыл целый отряд, которому царь отдал под дома Эсквилинский холм, который и до сих пор населен потомками этрусков.

***

Сабиняне, в отличие от своих товарищей по несчастью, не стали сразу кидаться в бой. Они хорошо подготовились к войне и нанесли удар лишь тогда, когда сами сочли нужным. Их войско под командованием царя Тита Тация внезапно подошло к городу.

Считая, что хитрость на войне нужна не меньше, чем храбрость, сабиняне подкупили дочь коменданта Капитолийской крепости Спурия Тарпея, которая открыла им ворота. Когда сабиняне соблазняли ее, они пообещали, что дадут ей то, что носят на левой руке. На этой руке каждый из сабинских воинов носил золотой браслет и перстни. Однако когда воины Тита Тация вошли в крепость они забросали насмерть изменницу своими боевыми щитами, которые тоже носили в левой руке. Так, не нарушив своего слова, сабинский царь наказал предательницу⁴.

На следующий день римляне попытались отбить крепость и со стороны Палатина пошли на штурм под командованием Гостия Гостилия, однако сабины отбили атаку и, выйдя за стены, сами атаковали. Римская армия не выдержала удара и обратилась в бегство. Лишь у ворот Палатина Ромулу удалось остановить своих людей и снова начать бой. Он сам сражался в первых рядах и напал на вражеского полководца Меттия Курция, которого загнал в болото. Сабиняне бросились выручать командира, и пока они помогали тому выбраться, римляне сумели полностью оправиться от утреннего страха.

Две армии стояли в полной готовности друг перед другом на низменной равнине между Палатином и Капитолием и готовились снова сразиться, но в ход событий вмешались те самые женщины, из-за которых и началась война. С распущенными в знак траура волосами, держа на руках детей, они бросились между римлянами и сабинянами, умоляя тех прекратить сражение. Они взывали к отцам, стоящим с одной стороны, и к мужьям, стоящим с другой, прося не делать их детей и внуков сиротами.

В результате сабиняне решили прекратить свое мщение и вложить оружие в ножны. Начались переговоры, в результате которых два народа решили объединиться в один. Сабиняне переселялись в Рим, где им отвели место под поселение на Капитолийском и Квиринальском холмах. Получившийся в результате объединения народ было решено называть квиритами в честь сабинского бога-копьеносца Квирина, а управлять им стали совместно Ромул и Тит Таций.

Сабинянки, останавливающие сражение между римлянами и сабинянами. Картина Жака-Луи Давида, 1799 год

В результате этого объединения число жителей Рима выросло почти вдвое, и Ромул заново разделил своих подданных, распределив их по трем трибам, получившим названия: Рамны, Тиции и Луцеры. В первой большинство составляли латиняне, во второй – сабиняне, а в третьей – этруски. Каждая из триб состояла из десяти курий, а те в свою очередь из десяти декад. Люди, возглавлявшие трибы, стали называться трибунами, а стоящие во главе курий – курионами. Вся принадлежавшая Риму земля с полями, пашнями, пастбищами и лесами была разделена на тридцать равных по стоимости участков-клеров, которые потом по жребию были разделены между всеми куриями.

Кроме деления по куриям, все жители Рима были поделены на две большие группы: патрициев и плебеев. В число первых вошли богатые, уважаемые и знатные люди, многие из которых пришли на берега Тибра вместе с Ромулом. К плебеям были отнесены бедняки и те, кто переселился в город уже потом. Патриции должны были управлять городом, судить, быть жрецами и полководцами, плебеи же должны были заниматься земледелием и ремеслом. С этого времени у плебеев пошла традиция иметь покровителя среди патрициев. Богатые и знатные римляне, которых называли патронами, помогали деньгами или оказывали покровительство бедному согражданину-клиенту, а тот со своей семьей в ответ должен был оберегать честь и интересы своего патрона, начиная от «правильного» голосования во время народного собрания и вплоть до участия в вооруженных столкновениях на стороне господина.

Царь в Риме был высшим арбитром и полководцем, однако, в отличие от наследственных монархий востока, римляне добровольно подчинились ему и в любой момент могли уйти в другие города. Поэтому царская власть опиралась на готовность простых горожан поддержать его решения, а значит на согласие сената и народного собрания.

Ромул и Тит Таций шесть лет правили совместно, победив в нескольких войнах против соседних племен и еще больше усилив Рим. Однажды между родственниками сабинского царя и послами из города Лаврента произошла стычка, которую он должен был рассудить. Таций вынес решение в пользу своих соплеменников, оскорбив тем самым граждан одного из старейших и важных городов Латинского союза. Рим также входил в этот союз, и поэтому спустя некоторое время Тит Таций поехал для участия в общем для всех латинян празднике в честь пенатов, богов-покровителей. Узнав об этом, обиженные латиняне устроили засаду, и царь был убит. Ромул, оставшийся теперь единовластным царем, не стал мстить за своего соправителя.

Затем Ромул много лет царствовал, не зная конкурентов, очень успешно отразил нападение этрусских городов Фидены и Вейи, разбил их армию. Фидены были захвачены, а с Вейями был заключен выгодный Риму мир сроком на сто лет.

Тридцать лет правил Ромул основанным им городом, и за это время горстка его товарищей выросла в целый народ, полный сил и отваги. Простые воины любили своего царя, который был с ними всегда щедр. Зато чем больше проходило времени, тем больше охладевали отношения Ромула и отцов-сенаторов. Те, накопив богатство, считали себя истинными правителями города, Ромул же видел в них лишь своих слуг, обязанных подчиняться ему во всем. Поэтому царь вершил дела, не считаясь с самолюбием и амбициями сенаторов. Вот только те были слеплены из того же теста, что и сам Ромул. Жесткие, упрямые и привыкшие брать больше, чем отдавать, сенаторы копили недовольство и были готовы устранить «тирана», в которого в их глазах превратился их стареющий вождь.

Ромул чувствовал нависшую опасность, но не имел доказательств, чтобы обвинить кого-либо в заговоре. Для своей защиты, помимо ликторов, он создал отряд из трехсот воинов, которых назвал «быстрыми». В отличие от городского ополчения, созывавшегося лишь во время войны, эти бойцы всегда находились в полной готовности и сопровождали царя в его поездках по существенно разросшимся римским владениям. Однако вся царская охрана не помешала Ромулу исчезнуть.

В тот день он с сенаторами отправился за город на смотр войск, возвращавшихся из похода на Вейи. Погода была ненастная, черные густые тучи с ночи затянули небосвод, порывы холодного ветра заставляли ежится даже самых закаленных людей. Царь ехал, плотно закутавшись в свой пурпурный, подбитый мехом плащ и бросал злые взгляды на отцов-сенаторов, с которыми за день до этого поругался. Сенаторы требовали, чтобы именно они занимались разделом недавно присоединенной к римским владениям земли, царь же хотел самолично жаловать этими участками своих воинов. Разговор между патрициями и их царем вышел напряженный, и окончательное решение этого вопроса было отложено. Сейчас Ромул надеялся, что вернувшиеся в Рим простые воины на народном собрании поддержат своего владыку и сенаторы должны будут уступить.

Взгляды, которыми ехавшие чуть позади сенаторы одаривали своего правителя, тоже не искрились добротой. Желание царя обратиться напрямую к воинам городского ополчения было опасно для самого существования сената. Ведь для чего нужны сенаторы и магистрат, если их решения можно оспорить, просто собрав на Форуме собрание из всех способных носить оружие римлян? Кто будет исполнять их приказы, если сам царь не хочет подчиниться воле лучших людей города?