Ввиду поздней поры небольшие оконца закрывали ставни. На светлых, изукрашенных резными узорами стенах висели маленькие, оправленные в стекло светильники. Под ними тянулся ряд лавок. В дальнем углу стояла печь, и на ней расположился давешний полосатый кот Баюн. Он зыркал на вендов большими, сверкающими зеленоватым огнем глазищами.

Белели намытые, гладко обструганные половицы. Посередине горницы стоял застланный плотной скатертью стол, и к нему, в ожидании гостей, были придвинуты две длинные тяжелые резные скамьи.

А на столе чего только не стояло! И духовитые расстегаи на двух больших круглых блюдах, и с ними крупитчатые оладьи; и жареная в сметане рыба в круглых плошках, а рядом моченые яблоки и густо пересыпанные луком соленые грибочки… В стеклянных кувшинах квас и пиво, в глиняных крынках топленое молоко, в ковшах квас, а в кисельниках густой розовый кисель, приготовленный из меда, смородины и овса. Белел светлыми боками туесок, полный лесных ягод, румянилась творожная запеканка на большом подносе. Но самое главное – на столе в особом блюде горкой лежал нарезанный толстыми ломтями хлеб: и белый – что из пшеницы, и черный – ржаной. А по нему венды так соскучились!

Если бы не незнакомый мир, куда так неожиданно занесло вендов, то они решили бы, что находятся сейчас в привычном месте, в какой-нибудь богатой избе. До чего же все это напоминало родную сторону!

– Усаживайтесь, гости дорогие! – Неждана повела рукой в сторону стола. – Угощайтесь с дороги! Вы уж извините, не знаю – угодила ли? Собрала все, что смогла!

Венды молча поклонились, слова тут излишни. Прозор же ответил за всех:

– Спасибо, хозяюшка! Лучшего нам и не надо. Давно такой славной еды не видели!

Расселись. Прозор, княжич и Любомысл по одну сторону стола, молодцы по другую. Место во главе займет хозяйка, она тут главная, они у нее в гостях.

Борко и Миловану было невтерпеж, молодцы еще днем чувствовали голод. Накладывая для начала соленых грибочков и огурчиков, парни озирали стол. Чего бы еще более сытного взять? Кашу, пироги и кисель с квасом можно оставить и напоследок. Сначала надо съесть что-нибудь более существенного и сытного.

Неждана, видя затруднение молодцев, их оголодавшие сверкающие глаза, загадочно улыбнулась и певуче протянула:

– Вы уж простите, гости дорогие, но мяса на столе нет. Сама его не ем, и других стараюсь отвратить – по мере моих сил. Жаль мне жизни зверей забирать. Вижу – вы не только воины, но и охотники. Знаю – великие! Вам без дичи нельзя. Но рыба не хуже мяса. Особенно озерная. Рыба не зверь, ей я не дорожу. Не пеняйте…

– Да, что ты, хозяюшка! – растерялся Прозор. – Разве мы пеняем? Да мы угощению рады! Уж давно так не сиживали, да домашних яств не пробовали!

– Ну и ладно, – вновь улыбнулась Неждана. – Давайте вечерять. Отведайте щей поначалу, они у меня наособицу: двойные. Сил вам придадут.

Неждана легкими шагами скользнула к печи, засунула в устье рогатый ухват на длинной ручке, и ловко вытащила большой чугунок, из-под крышки которого бил одуряющий запах настоявшихся щей.

Прозору только и оставалось, что повести носом и вожделенно крякнуть. Молодцы глотали слюну. Добромил и Любомысл в нетерпении ожидали знатного блюда.

Неждана неторопливо разливала щи по мискам.

Перед тем как их отведать, Прозор потянулся к плошке, в которой в едком соку вперемежку плавали головки очищенного лука и зубчики моченого чеснока. Закусил, крутнул головой, и неторопливо зачерпнул ложкой густое варево…

– Эх! – отведав, только и смог вымолвить богатырь.

Несмотря на заверения Нежданы, что мяса в них нет, щи ничем не отличались от обычных – наваристых. Вендам казалось, что они издают одуряющий мясной запах.

Первоначальный голод утолили быстро. А затем неторопливо принялись за остальные блюда.

– Ох, хозяюшка! Ох, и уважила! – ворчал довольный Любомысл. – Эх, как ты расстаралась! Мыслили ли мы, что на такой пир попадем?! Никто и подумать не мог! Благодарим тебя от всей души. Щи – знатные! И не скажешь, что мяса в них нет. А от рыбы, кто ж откажется? Ну-ка, ребята, давайте жареных карасей отведаем!

Хозяйка сидела во главе стола, подперев подбородок руками и ласково улыбалась.

– Кушайте, кушайте. И расстегаи рыбные, их не забудьте, – они тоже вашего внимания достойны.

– А как же, хозяюшка! – Любомысл взял себе и Добромилу по большому куску пирога, налил в объемистую чару густого киселя. – Ну-ка, княжич, уважим хозяйку!

Молодцы молчали. Насыщались. Дело молодое – только подавай! Ужин длился долго.

– Неждана! – наконец насытившись и тяжело отдуваясь, сказал Прозор. – Поясни нам, а где же та старушка, которую мы в лесу повстречали? Ты уж прости – не знаю, кем она тебе доводится. Если бы не она, так мы бы сейчас под каким-нибудь шипастым да заплесневелым кустом ютились. Онá дорогу к озеру указала! Без её тропки, чую, в жизни бы сюда не добрались! И ей благодарность великая, а тебе наособицу! Без твоей баньки и немытыми бы остались, да голодными в придачу… – перечислял Прозор. – Скажи, ты ей случаем не внучкой приходишься?

– О ней не беспокойся, Прозор, – певуче протянула девушка. – Так отвечу: не придет она сюда. Дала мне знать, что на краю леса незнакомые люди объявились, и помощь им нужна, и дальше пошла. Дела у нее свои есть. Не будет ее здесь, охотники… Ну, а кем я ей довожусь? – Неждана задумалась, и неожиданно лукаво подмигнула: – Пожалуй, Прозор, что и внучкой!

В беседу не преминул вступить Любомысл.

– Неждана, не скажешь ли нам, что за людей Прозор видел? Тех, что на ящерах в гору поехали? На то место, откуда мы незадолго перед ними спустились. Ящеры шли – деревья валили! Даже я, тугоухий, слышал. Думаю, великой опасности мы избежали! Старушка сказала, что в лес они не войдут. Это так? Почему?

Зеленые глаза девушки потемнели, будто лес перед грозой. Казалось, ее лицо озарила мимолетная молния: вспыхнула неукротимым огнем – и погасла. Неждана тяжело вздохнула, губы ее дрогнули. В глазах появилась тоска. Тяжело вздохнув, девушка медленно обвела взглядом вендов и тихим голосом промолвила:

– О них не думайте. Не войдут они в лес, и путь к озеру им заказан. Пока заказан… Не пришло еще их время, – добавила она непонятные слова. – Так что не беспокойтесь, воины. Не будет в этом месте ни этих людей, ни тварей, которыми они повелевают.

– Если биться придется, то силы неравны. Мы супротив них, как зайцы против волков, – пробурчал Прозор. – Но и еще скажу – мы многое за последние дни повидали, чудом живы остались и уже ничего не боимся. – Прозор бросил взгляд на лавку, на которой покоилось их оружие. – Только мечами да стрелами с ними не совладать. Другое надо придумать.

– А кто они такие, Неждана? Что это за люди? – спросил Любомысл. – Поясни, коль можешь. Я ведь когда-то, почитай, весь мир исходил. Много чего видел, много бед испытал. Но не слышал, чтобы обычный человек ящерами повелевал и ездил на них будто на простых лошадках.

– Не люди это вовсе, Любомысл! – с горечью сказала Неждана. – Вид у них людской – а суть иная. Повезло вам, что не видели они вас. Тогда бы беды не миновать. Сила великая им подвластна. Хотя… – девушка с прищуром посмотрела на старого морехода, – ты бы наверно смог нáпасть отвести. Есть при тебе то, чему они повинуются.

Любомысл не переставал удивляться. Надо же! Вот снова: второй раз на дню ему говорят, что он, оказывается, владеет какой-то неведомой силой. Первый раз сказала диковинная старушка, которую они утром у сруба-могилы встретили. Второй раз красавица Неждана. И, судя по словам хозяйки, силой немалой, если сможет с ящерами совладать!

Но он же не воин! Он не охотник! Ему не то что до богатыря Прозора, даже до молодых увальней, которые сейчас уписывают яства так, что аж за ушами трещит, ох как далеко! Он наставник княжича Добромила! Еще по морям ходил, воду знает. Не боец он! Хотя, своими знаниями, он своих друзей за пояс заткнет. Но ведь знания – это другое. Ящерам добрая рогатина потребна! Стрелами, мечами, копьями их пронимать надо! Этих тварей словами не увещуешь, в самом-то деле!

Мысли Любомысла скакали. Он сначала даже не задумался, почему Неждана об его неведомой силе сказала. Лесная старуха ей весть передáла? Да что ж такое в нем есть? Непонятно! Старик проперхался, и смущенно сказал:

– Прости, красавица. Не знаю, о какой силе старушка толковала, и ты сейчас говоришь. Не знаю, откуда она у меня, и что собой представляет. Прости, старика. Не так уж я и силен. Я ведь мореход: могу байки разные рассказывать, таинственных историй немало знаю. За свою жизнь, ох чего только не видел! Что есть – то есть. Но вот сила, что с ящерами поможет совладать? Загадка… Может, пояснишь?

Добромил, до этого молчавший, добавил:

– Неждана, мы ведь вообще не отсюда. Мы из другого места. Из другой стороны, из другого леса. Мы сюда неожиданно попали. Я на своем жеребце случайно к туману подъехал, а он возьми и расступись! Дичко понес, а друзья за мной вслед поскакали. И вот мы здесь. Сами не знаем где…

Княжич говорил тихо. Вспомнил, как нес его Дичко, и как чуть было он не очутился в царстве Мораны. Вспыхнули тяжелые воспоминания: перед Добромилом вновь встала непроглядная тьма и зарево далеких костров на ее пределе. В ушах зазвучал клекот ворона – вестника Мораны. Мальчик содрогнулся – вспомнив жуткий холод, и побледнел.

Неждана почувствовала овладевшее мальчиком состояние. Видимо, хозяйка лесного озера знала гораздо больше чем венды. Девушка ласково улыбнулась княжичу.

– Через Радужный Путь прошли? Не печалься, Добромил. Не вы первые – не вы последние. Этот туман зла в себе не таит. Выводит в нужные места. И до вас сюда люди ходили. Но только в избе этой – рядом со мной – не сидели. Не званы они были, и нежеланны. Вы первые это озеро увидели.

– А они выбрались отсюда? – осторожно спросил Прозор. – Радужный Путь их обратно выпустил?

Его с самого начала неотвязно преследовала мысль – как выбраться из этого странного, непонятного места. И вот хозяйка лесного озера, кажется, сможет прояснить мучившие его сомнения, развеять тайну и снять постоянное ожидание неведомой беды. Ах, как богатырю хотелось скорей вывести отсюда княжича, вернуться в свой родной лес, в Альтиду!

– Конечно… – твердо ответила Неждана. – Тут их нет – значит, смогли выйти. Те люди были корыстны – получили, чего хотели, и ушли.

– Фу-у… – облегченно выдохнул Прозор. – Ну, спасибо на добром слове, хозяюшка!

– Погоди благодарить, охотник. – Неждана высоко подняла тонкую соболиную бровь. – Ты не знаешь, какой ценой им удалось это сделать.

– А что, за проход сквозь Радужный Путь надо что-то платить? – поинтересовался Борко. – Что надо дать? Кому и сколько? Проясни пожалуйста.

Простой парень не понимал, что иные вещи не измеряются какими-либо ценностями.

Глаза Нежданы потемнели и в них будто полыхнула молния.

– Цена выхода отсюда велика, охотники! И лучше вам ее не знать! Ее назначает повелитель тех, кого вы видели сегодня утром. Это не ящеры. Это бескрылые птицы смерти. Те, кто восседал на этих птицах, не люди – колдуны, их зовут всадники мрака. Горе тому – кого они встретят на своем пути! Вам благоволит судьба, венды, – вы с ними не столкнулись.

Прозор чувствовал, как помимо воли спина покрылась потом. По телу пробежал озноб. Уж больно значительно произнесла эти слова Неждана. Борко и Милован застыли над своими мисками. У старика Любомысла округлились глаза и медленно приоткрылся рот. Память подсказывала, что он слышал об этих существах. Когда и что – вспомнить не мог. Любомысл попытался проглотить возникший в горле ком, но не удалось – по шее судорожно бегал кадык. Лишь княжич Добромил отнесся к словам Нежданы спокойно – мальчик ничего не понимал.

– Бескрылые птицы смерти, всадники мрака… – шептал Любомысл. – Ох, точно не припомнить… В одной дальней южной стране о них рассказывают страшные вещи. Кажется, никто не может с ними совладать. Неужели это они? Откуда здесь потустороннее? Ведь от наших лесов, от Альтиды их отделяет лишь Радужный Путь! А если пройдут! Ох, беда! И еще я слышал о горящих призраках.

– Да, тут есть и они. – Неждана расслышала шепот старика. – За всадниками мрака шли десять существ в серых балахонах. Это не люди – это горящие призраки. Они не так опасны, как всадники мрака и бескрылые птицы смерти.

– Почему их называют горящими призраками? – Прозор справился с волнением. – Ведь призраки выходят ночью. Они боятся света. Днем их быть не должно!

– От света их охраняют серые балахоны. Если солнечный луч найдет щелочку, то эти существа вспыхивают жарким пламенем…

Неждана не договорила. Внезапно на печи истошным мявом завопил кот Баюн. Его крик был так страшен и дик, что Добромил вздрогнул. Княжич не знал, что коты умеют так вопить. Мяв перешел в завывание, затем в шипение и постепенно затих…

– Успокойся, Баюн! Они сюда не придут, – ласково сказала Неждана. – Не кричи. Иди сюда – Добромил тебе спинку погладит, за ушком почешет. Приласкай его, княжич. Вижу, любишь ты котов.

Баюн не заставил себя упрашивать. Тяжелый кот со стуком спрыгнул с печи и задрав хвост подбежал к хозяйке. Баюн выгибал спину и ластился, будто понимал, что ему говорят. Добромил протянул к нему руку. Кот важно обнюхал ее и позволил для начала себя потрогать. Потом вспрыгнул на лавку и уселся рядом с княжичем.

– Вот видите! – рассмеялась Неждана. – Баюн отважный и никого не боится. А только стоило заговорить о всадниках мрака и горящих призраках, так сразу забеспокоился. Он чувствует зло.

Венды молчали. Сидели ошеломленные, непонимающие. Тайна за тайной! Только угораздило из Древней Башни целыми и невредимыми вырваться, как на тебе! Из огня да в полымя! Куда их занесло? Неожиданно старый мореход что-то сообразил.

– Постой-постой, Неждана! А откуда ты знаешь, что этих горящих призраков десять было? Будто ты сама все видела! Ведь Прозор не рассказывал, как он их встретил.

– Может и видела, а может и нет! – расхохоталась Неждана. – Я же говорю: вы шли – на весь лес вопили! – Потом уже серьезно добавила: – Рассказывал Прозор, там на лесной прогалине рассказывал. Ты вспомни. Он тебя о ящерах спрашивал, а ты припоминал и обстоятельно так отвечал. Тогда Прозор и сказал, что сзади шли десять людей в серых балахонах. Вооружены копьями и щитами.

Любомысл сидел онемевший. Оцепенел и Прозор. Они уже начали догадываться, кто она – Неждана. Понимали пока не до конца, но…

– Это ты нас у странной могилы в старушечьем облике встретила? – напрямую спросил Любомысл. – А потом так же внезапно исчезла, как и появилась?

– Почему в старушечьем? – звонко рассмеялась Неждана. – В одном из своих обличий и показалась! А тут решила девицей прикинуться, чтобы молодцев поразить. А то вишь – старухи им не нравятся! Привереды какие! А ведь не подумали, что и старухи тоже когда-то молодыми красавицами были. Верно я говорю? – Неждана прекратила смех и уже серьезно добавила: – Шучу я, шучу. Сейчас я в своем настоящем виде рядом с вами сижу. Не могу я молодой красавицей по хворому лесу ходить. Беда может случиться и поправить ее я уже не смогу.

Милован и Борко застыли и прилипли к скамьям. У Борко кусок застрял в горле. Милован хлопал глазами. Прозор чувствовал, что еще немного и у него начнут шевелиться волосы. Уж больно буднично все это сказала Неждана.

Прозор помнил, как подруга детства, дочка деревенского знахаря рассказывала, что ведьмы могут менять свое обличье. Как правило старухами они ходят днем, а ночью превращаются в красных девиц. Но такое колдовство подвластно только очень сильным и опасным ведьмам. Они после своей смерти становятся нежитью. Выходят из могил. Подстерегают путников в лесных чащобах. Лучше с ними не сталкиваться – даже не каждый волхв сможет одолеть ставшую нежитью ведьму. Их и хоронят-то по-особому. Надо так сделать, чтобы после смерти душа ведьмы могла хоть какой-то покой обрести и живых не тревожить. Ведьмы – это… В общем – Прозор чувствовал себя неуютно и не знал, как вести себя дальше.

Лишь княжич Добромил сидел спокойно и с любопытством ждал, что же произойдет дальше. Мальчику казалось, что ничего плохого случиться не может. Вон, рядом с ним мурлыкает кот Баюн, а на шее его витой серебряный ошейник и на лапках – опять же серебряные! – наручи.

В Древней Башне, когда их отряд одолевала вышедшая из болота нежить, мальчик твердо уяснил, что выходцы из Нижнего Мира боятся серебра. Они от него гибнут. И на Неждане серебро надето. Значит, нежити или чего иного – нечистого – тут нет.

Хозяйка будто прочитала его мысли.

– Правильно рассуждаешь, Добромил, – Неждана почесала кота за ухом. Тот выгнул спину, и потянувшись, выпустил когти. – На Баюне серебро есть. Первое средство против злых сил. И я его ношу, – девушка тронула наручь на запястье правой руки. – Так что я не та, за кого меня принимаете. Ошибаешься, Прозор!

– Так кто же ты? – хрипло спросил побледневший богатырь. – Извини, но знаю, что только ведьмы – людям враждебные – могут вот так перекидываться…

Неждана звонко, заливисто расхохоталась, будто бы испуг сильного и отважного воина ее забавлял. Впрочем, в смехе девушки не было ничего ни обидного, ни злобного. Если она ведьма, то и смеялась бы по-другому! Ведьма бы торжествовала, что сумела заманить в свою ловушку столько глупцов. А у Нежданы смех другой: душевный, располагающий к теплу и уюту. От ее смеха венды успокоились. Кажется, ничего страшного их не ждет.

– Вы же знатные охотники и сильные воины! – отсмеявшись, сказала Неждана. – Так чего же вы опасаетесь! А если бы я даже ведьмой была? Так чего в этом страшного? Ведьма – тоже почти женщина. Или была ею. Только не ведьма я! – Неждана возвысила голос. – Не ведьма. Много выше! Ведьмы смертны, а я… Я в этом лесу давно живу, и счет годам потерян. Помню время, когда ничего в этом мире не было – только голая, плодородная, черная земля, а не эта серая пустошь, что лес окружает. Еще помню тот день, когда сквозь землю пробились первые нежные ростки. Росли деревья, а как зазеленели они и силу набрали, то моя сестра первых зверушек в лес выпустила. Чтобы заполнили они мой мир, мой лес. Чтобы жили здесь и радовались жизни. Дожди лили – поя траву и деревья. Каждый день на краю небосвода вспыхивала радуга… Тогда шла юность моей земли. А сейчас… – глаза Нежданы потемнели. – Сейчас вы сами все видите, охотники!

У Любомысла, уж на что был крепок старый мореход, и чудес немало видел, перехватило дыхание. Не простая эта девушка, Неждана. Ох не простая! Но не ведьма она – это точно! Неужели?!

– Прости на грубом слове! – старик встал и поклонился. – Так кто же ты?

Неждана улыбнулась и показала рукой, чтобы Любомысл сел.

– Не надо этого. Будь таким, каков есть! Отвечу так: люди обо мне ничего не знают. Ни к чему им это. А вот сестру мою – они особо почитают!

Девушка прищурясь глядела на Прозора, Борко и Милована.

– Вы же охотники! Так? Вот и ответьте – кого из богов охотники почитают больше других? Кому особые дары приносят: шкурки соболей, куниц да мясо диких животных?

Ответ ясен. Кого же из богов может почитать вендский охотник больше других? Конечно прародителя зверя, от которого его род пошел. А наособицу чтут богиню охоты Диву. Дива удачу приносит, зверя от охотника в глушь лесную не уводит и позволяет с немалой добычей домой возвращаться.

Тут и до Прозора дошло, кто же эта красавица, которая смело называет богиню Диву своей сестрой!

Богатырь встал и низко склонился. Лицо его полыхало. Он корил себя – расселся тут и речи неучтивые ведет! Еще немного и Прозор бы бухнулся в ноги Неждане. Девушка остановила его движением руки.

– Сядь, Прозор! Будь прежним. Я не она. Я всего лишь ее сестра.

– Прости, – глухо бормотал Прозор. – Но неведомо нам, что у Дивы сестра есть. Никто об этом не слышал…

– А за что «прости»? – улыбалась Неждана. – Это никому не ведомо. Даже не все боги об этом знают. Тайна это. Да – Дива моя сестра. У нас одна мать. Только богиня охоты Дива – дочь Додолы и Перуна. А я просто дочь Додолы и… и одного человека. Но хоть я и дочь смертного, все же вечной жизнью награждена так же, как и другие боги. Людям ни к чему знать, что от них могут рождаться боги. Теперь вы это знаете. Мать назвала меня Дея, а отец называл Нежданкой. Нежданная я…

Венды сидели прилипнув к скамьям. Оставалось лишь безмолвствовать, с обожанием смотреть на красавицу-хозяйку и сдерживать готовые вырваться из груди сердца! Они сидели за одним столом с богиней!..