Рядом с жеребцом княжича вилась быстрыми кольцами еще одна многоногая гадина. Вот она наполовину приподнялась над землей и ее голова раскачивается на уровне стремян. Мерзкая тварь готовилась к прыжку. А за ней – от коряги, что в десяти шагах сбоку – шурша острыми лапками ползли еще несколько.

А Добромил будто окаменел. Ничего сделать не может! И его жеребец Дичко замер – ему ни отпрянуть ни на дыбы встать!

Старик Любомысл, видя происходящее, лишь разевал рот. Растерялся старый мореход. Он ведь с водой дело имел, он не воин и не охотник.

Лишь Борко молчаливо бился с нежданной бедой. Парень низко свесился с седла и рубил тварей, что подкрались сбоку. Но ему с покалеченной рукой сложно и Добромила защитить, и Миловану-другу помочь. Хотя двух уже достал – их части скакали по земле толстыми обрубками.

Глухую тишину нарушал лишь хруст льдинок под копытами, да хрип задыхающегося Милована.

Происходящее Прозор оценил в одно мгновение. Времени на размышления не оставалось.

В воздухе коротко свистнуло – это полетел в сторону змеи один из метательных ножей, что висели на левом боку богатыря.

Всего их было пять – пять острейших клинков с обмотанными кожаными полосками ручками. Не успел первый нож долететь до нападавшей на княжича твари, как в воздухе уже крутился второй. За ним третий, четвертый… Никогда Прозор не метал ножи так быстро! Время для него замедлилось, богатырю казалось, что и его спутники, и невиданные твари застыли.

Первый клинок коснулся толстого тулова твари, и казалось она лопнула! По мерзлой земле, судорожно сплетаясь в кольца, колотились две длинных половинки змеи. Брызгала по сторонам тягучая бледно-зеленая кровь.

Второй нож отсек голову той, что душила Милована. Кольца змеи развилась, длинный остов забился сполошно, и уже в воздухе, рубанув мечом крест-накрест, змею добил Борко.

Остальные ножи поразили трех из пяти ползущих сбоку гадин. Им до вендов оставалось всего ничего – один прыжок. Две оставшихся змеи замерли. Они, стоя на хвостах, сучили в воздухе ножками. Слышались тихое шуршание и писк. Твари будто переговаривались. Потрескивали чешуйки.

Прозор видел, броситься они не решаются, видимо у змеюк есть какой-то разум. Гадины быстро поползли обратно к коряге и вмиг под ней скрылись. Улетевшие ножи венд подбирать не стал, времени нет. Да и не жалел: будет металл, откует другие. Твари опасны, жизнь дороже железа.

Борко тяжело дышал. Меч в его руке подрагивал. Молодцу казалось, что вот-вот снова появятся змеи. А Милован приложил руку чуть ниже шеи. Укушенное место саднило режущей болью.

– Жив? – озабочено спросил Прозор. – В седле удержишься?

– Жи-и-в, – прохрипел Милован. – Удержусь. Пройдет…

– Давай выдавлю… – Прозор подъехал к парню и сильно сжал место вокруг одной маленькой – будто булавочный укол – ранки. Появилось несколько капелек крови. Прозор выждал и даванул еще… Затем еще раз: – Пока все, потом всерьез займемся – щас недосуг. Яда всего ничего попало.

– Хорошо… – отозвался Милован.

Молодец морщился, острые ножки изодрали рубаху и оставили на теле маленькие ранки. Они горели – будто их солью посыпали.

– Княжич, ты как?! Любомысл?! – рявкнул Прозор. – Что молчите?

– Я-я… – только и смог вымолвить Добромил. – Я цел…

Мальчик так ничего и не понял. Слишком уж стремительно все произошло. Видел лишь, что Милован неожиданно схватился за горло и захрипел. И тут же Борко выхватил меч и начал рубить каких-то толстых и длинных червяков. Оказались это змеи. Добромил не успел опомниться, как одна из них – располовиненная – уже билась рядом с Дичко.

– Убираться отсюда надо, Прозор, – хмурился Любомысл. – И чем скорее – тем лучше. Вон, видишь? У того дерева их целый клубок. Шевелятся…

Прозор это давно видел.

Предводитель оценил расстояние до ствола и до того места, где тропинка выводила из этого глухого места на светлый путь. Там, меж деревьев струился закатный солнечный свет. Решение пришло мигом.

– Скачем! Скачем что есть мочи! Успеем проскочить! Милован – впереди. За ним Борко, княжич и Любомысл. Я замыкаю. Если что – помогу. Ну! Вперед!..

Отряд мигом перестроился. Жеребцы пошли вскачь, из-под копыт полетели комья мерзлой земли. По левую сторону мелькали покрытые серым налетом деревья, по правую – мерзлое болото. На ходу Прозор выдернул лук и наложил на тетиву стрелу с широким наконечником-срезнем. Если твари, что обвили ствол, нападут – будет бить на скаку. Не впервой, сумеет.

Богатырь замыкал отряд. Ум его стал холоден и расчетлив. Он отстраненно следил и за спутниками и за тем деревом. Черные тулова змей у ствола пришли в движение: они уже не плавно колыхались, а резко изгибались, вертя головами в разных направлениях. Твари видимо не понимали, отчего содрогается земля.

«Точно, у них разум есть! – отрешенно думал Прозор. – Ага, вот первая!..»

Одна из змей вдруг отделилась от дерева и стремительно поползла к тому месту, где тропка уводила от топи.

Стрела глухо визжа полетела в извивающуюся тварь. Есть! По мерзлой земле запрыгали две змеиные части. От ствола отпала еще одна. Богатырь наложил следующую стрелу, но бить пока не стал. Стрел мало – надо поберечь.

Охотник соразмерял расстояние до дерева следил за шевелящимся клубком и уже облегченно думал: «Проскочим! Кони быстрей идут!»

И впрямь проскочили! Прозор краем глаза видел, что только тогда, когда его жеребец прошел поворот, от ствола отвалились остальные змеи. Гадины сворачивались в тугие кольца, и, резко разворачиваясь, прыгали. Но догнать вендов они не могли – кони скакали быстрей.

А вот и светлое место близится. Еще немного и отряд выскочил на залитую закатными лучами широкую просеку. Проскакали еще немного. И тут, обернувшись, Прозор увидел ошеломительное зрелище. Из темноты леса на просеку выскакивали змеи и попадая на теплое место, на свет, тут же рассыпались прахом. Будто сгорали на лету! Лишь серый пепел легкими облачками оседал на траву!

– Стойте! – заорал Прозор. – Да стойте же! Твари дохнут! Их Хорс бьет!

Венды остановились и развернули коней. Они зачаровано смотрели, как из мрака выпрыгивают диковинные гадины и, попадая на закатные солнечные лучи, гибнут – обращаясь в пыль.

Любомысл покрутил головой.

– Надо же! Столько морей исходил, сколько миров видел, а о таком не слышал!

Прозор помрачнел.

– Думаю, тут ты и не такое увидишь. Занесло же! Ты как, Милован? – богатырь повернулся к парню. Увидев его лицо, вздохнул и покачал головой: зря спросил – и так понятно. Видимо, частица яда успела попасть в кровь.

Молодец сидел бледный. Губы и сжимавшие повод руки дрожали. Тело бил озноб. Когда скакали, Милован не чувствовал слабости, а как попали на светлое место, как напряжение схлынуло и тело будто цепи сковали. И под горлом жжет. Ему, когда эта тварь вцепилась, показалось, что из груди кусок вырвали.

– Квел я, – Милован махнул рукой. – Чую, отрава во мне. Упаду скоро…

– Да ты что, друг! – всполошился Борко. – Терпи! До озера доедем, я рыбки наловлю, у меня в суме снасть лежит. Ушица тебя мигом на ноги поставит! Про хворь забудешь!

Прозор оглядывался по сторонам. Он выискивал нужную траву. Их тут много растет. В детстве деревенский знахарь учил его разные болезни изгонять. Но пока ничего нужного богатырь не видел. Хотя…

– А ну-ка! – венд соскочил с жеребца. – Добромил, иди со мной. Покажу кое-что!

Богатырь заприметил у дальнего дерева растущее в теньке растение: на невысоком стебле будто светло-лиловые колокольчики висят, а под ними один большой цветок распустился. Прозор бросился к нему. Следом спешил княжич.

– Вот, Добромил, смотри! – Прозор встал на колени перед цветком. – Это растение-братоубийца. Оно силу придает.

– Почему братоубийца? Слово-то какое страшное…

– Потому, княжич, что у него два корешка. Они будто братья-близнецы. Когда молодой корешок подрастает, силы набирается, старший брат гибнет. Запомни этот цвет. И если усталость тебя одолевает или хворь, а ничего другого нет, то обратись к этому цветку. Он тебе свою силу отдаст. И всегда бери растения только руками. Если коснется его железо – силу вмиг потеряет!

Прозор бережно подкопал пальцами цветок. Губы его шептали заветные слова. Без них тоже растение не взять. Добромил прислушивался, запоминал.

Вскоре на ладони Прозора лежало два маленьких круглых корешочка. Он отряхнул их от налипшей земли и отер о рукав. Один корешок протянул Добромилу. Богатырь видел, что княжич тоже устал.

– Вот, княжич! Ты как, силы иссякли?

– Нет-нет, Прозор! Ты лучше Миловану дай! Ему нужнее.

Прозор только внутренне улыбнулся: справный князь из Добромила выйдет! Не о себе думает – о людях.

– И Миловану хватит! Ты, княжич, оглянись. Присмотрись во-он к тому дереву. Видишь? Там еще такой же цвет растет. Заветные слова запомнил? Иди, возьми его. Один корешок твой по праву. Другой хворому отдай…

И верно. Добромил увидел, что у росшего неподалеку дерева растет еще один такой же цветок. Княжич направился к нему…

Возвращаясь к спутникам, Прозор сорвал по пути несколько круглых листочков с неприметного, казалось, растеньица.

– Жуй, Милован! – Прозор протянул корешки. – Один сейчас, другой – как силы вновь иссякать будут. Дай я тебя рану этими листками закрою. Они яд в себя примут и ранку затянут…

Наложив на змеиный укус круглые листки и надежно их прикрепив тронулись дальше. Круглый, похожий на яичко, корешок почти сразу произвел на молодца благотворное действие. Его лицо порозовела, а дрожь в теле унялась. Милован чувствовал себя так, будто ничего не случилось.

Кони раздували ноздри. Умные животные чуяли запах воды. Ехать до озера оставалось совсем немного. Вот, меж деревьев, блеснула озерная гладь. И вот венды выехали из леса на широкий поросший заливными травами берег.

– Вот это да! – воскликнул Добромил. – А сверху оно небольшим казалось!

Его спутники молчали, пораженные увиденной красотой.

Огромное озеро лежало в окаймлении высоких стройных деревьев… Глаз путников радовался: они привычные, не то что в хвором лесу, и их не счесть. Вот растет могучий ясень, а вот зябкая ольха и разлапистые ели. Вот красавцы клены, а средь них изредка растут величавые неохватные дубы. Единственное – сосен отчего-то мало. Видимо, не очень подходит им для жизни это благодатное место

Понизу шел кустарник. И росли не буйные колючки, которые даже конскую шкуру продирают, а знакомые, которые и у них в родном лесу есть. Вон малинник, рядом низкорослые заросли ежевики.

Вершины деревьев шевелил ветер и золотило закатное солнце. Дальние берега заволакивала дымка. На самой же – уже темной – воде часто возникали круги. Порой доносился всплеск, – это охотилась на вечернюю мошкару озерная рыба. Значит, будут с едой! Да и без этого венды чуяли, что окружающий озеро лес полон зверья – не будет удачной рыбалка, так поохотятся.

Венды покачивали головами. Дивились тому что видят. Вроде и немного времени прошло, а уже отвыкли от привычного леса. Не видно плесени на стволах, нет серого налета на ветвях. Не растут на земле бледные истонченные грибы, и в траву можно лечь без опаски.

– Гляньте… – шепнул Борко. – Там, у дубов.

В дубняке паслось семейство кабанов, доносилось довольное хрюканье и повизгивание. Мелькали полосатые спинки молодняка. Лесные свиньи тыкались пятачками в траву, выискивая желуди.

– Охотиться пока не будем, – отозвался Прозор. – Хоть руки и чешутся. Осмотримся поначалу. Еда с собой есть, подождем до утра. Пока светло, поедем за тот озерный выступ. Глянем, что за ним… Может там место для отдыха выберем. Тут слишком близко к тому болоту. Кто знает, что еще в нем водится. Пора ночная идет, мало ли что…

– Да и бабушка сказала, что у озера нас ждать будет, – добавил Любомысл. – Она-то прояснит, где мы очутились, что за мир такой!

Лошади тянулись к воде. Они, бедные, с самого утра и не кормлены и не поены.

Напоив, поехали дальше к вдающемуся в озеро выступу, благо до него недалеко и до темноты успеют. Объедут, глянут, что там дальше, и на ночлег остановятся.

Милован схватился за лук – в кустах мелькнула серая спинка зайца. Молодец уже позабыл, что совсем недавно его ужалила многоногая болотная тварь. Рана под наложенными листами уже не жгла огнем. И слабость ушла – корешки Прозора оказались воистину чудодейственны.

– Эким ты шустрым стал, – улыбнулся довольный Борко. – Не трожь зайчонка, я ж обещал – рыба будет.

– Рыба так рыба, – опуская оружие охотно согласился Милован. – Даже лучше, ухи-то ведь так и не отведали.

На лица вендов набежала тень. Вспомнили, как позапрошлой ночью варили уху, как на их отряд обрушилась нежданная беда и как погибли друзья.

«Эх, как там Велислав? – опечалился Прозор. – Жаль, нет его с нами. То-то дивится будет, когда мы отсюда выберемся и все ему расскажем…»

В том, что его лучший друг жив и вышел целым из ночной передряги богатырь не сомневался.

Путники въехали на вдавшийся в воду выступ, обогнули его берегом и…

И онемели!