IV

После побега прошла неделя. Мы слонялись по улицам и подворотням в поисках пропитания. Особо нечем было поживиться. Пол постоянно предлагал идти работать на фабрику, но каждый раз Уил отвечал ему, что нас троих может и возьмут на работу, но Джорджианна останется без помощи и пропадет на улицах. Никто из нас не мог допустить этого.

К слову о родительском доме: там я уже бывал два раза, но никто не открывал дверь. Я надеялся увидеть отца. Всё время думал, что он вернется из своего путешествия, но к несчастью, этого не произошло.

В очередной раз проснувшись в трущобах, я не обнаружил Джорджианну рядом с собой. Выбежав на улицу, я начал искать ее повсюду, пока не увидел вдалеке.

– Джорджия! – окликнул я ее. Она обернулась и на мгновение остановилась, но затем, словно, не обращая на меня никакого внимания, пошла дальше.

Я догнал ее и спросил: в чем дело и куда она уходит?

– Я не могу остаться с вами. Мое место не здесь. Я должна вернуться туда, где выросла. Там я попробую найти свою тетю, если она еще жива. Если нет, то уеду в Лондон и устроюсь куда-нибудь работать… – она была в отчаянии. По ее лицу можно было определить, что у нее есть какая-то цель, о которой она никому не расскажет.

– Ты бросаешь нас? Не уходи. Прошу тебя. Все наладится, мы с ребятами будем работать и позаботимся о тебе.

– Нет, я не могу. Прости, – она уже хотела уходить, но я взял ее за руку.

– Постой, Джорджианна. Я хотел сказать… Ты мне нравишься, и я пойду с тобой, – но она не слышала меня, не ответила ничего на мое признание.

– Нет, Аарон. Тебе нельзя со мной. Если судьбе будет так угодно, то мы еще встретимся с тобой, – она была слишком сурова, как мне тогда казалось. Ничего больше не сказав, она ушла, подарив мне улыбку на прощание.

«И снова потеря, – думал я. – Неужели Господь не смилуется надо мной? За какие проступки и преступления он наказывает меня?»

Я вернулся к своим друзьям. Они уже проснулись и ждали меня и Джорджию.

– Где эта упрямая девчонка? – спросил с насмешкой Уил.

– Она больше не вернется, – ответил я.

– Что случилось? – забеспокоился карлик.

– Она уехала к себе домой и просила оставить ее.

– Все как я и говорил, – с состраданием произнес Уилфорд. Я вспомнил, что он мне говорил еще в приюте, когда я уговаривал взять с собой Джорджию.

– Аарон, – начал Пол. По его голосу я понял, что он не хочет меня обидеть, но в силу обстоятельств, он счел необходимым сказать. – Раз так вышло, что наша подруга покинула нас, не считаешь ли ты, что было бы разумно с нашей стороны попытаться найти работу на фабрике?

– Да, Пол. Ты прав, нам нужна еда, – в ту минуту меня терзали другие мысли. Но я также понимал, что в действительности мы не сможем прожить долго на улицах Глазго без еды. Воровать никто из нас и не думал, поэтому мы решили пойти честным путем и заработать себе на пропитание собственным трудом.

Посовещавшись, у нас появилось несколько вариантов, куда мы могли устроиться на работу: текстильная фабрика Берка, табачный завод, фабрика по производству кофе «Black Grain» и угольные шахты. Самым крайним вариантов были шахты или порт. Мы хотели заработать на еду, а не умереть от постоянного непосильного труда. Поэтому первым делом мы отправились на фабрику Берка.

Текстильная промышленность стояла на первом месте среди остальных монополий. В основном это были хлопок и шерсть, ввозимые из колоний черного континента. После Гражданской войны в Америке, откуда также привозились разного рода ткани, особенно хлопок, английская экономика пережила небольшой кризис, однако за счет своих колоний быстро возобновилась.

Фабрика Берка была не самой крупной среди всех текстильных фабрик Глазго, однако шанс найти работу был только там. Всё дело в том, что хозяин этого комплекса мистер Берк совершенно справедливый и щедрый человек. Несколько лет назад мой отец рассказывал о нем, прочитав статью в газете, где говорилось о том, что данный джентльмен совершал крупные пожертвования в сиротские дома, а также продвигал вперед науку и искусство, оказывая их деятелям финансовую поддержку. Своего рода меценат и просто хороший человек. Так мы думали и, приняв во внимание все эти доводы, нам показалось, что нас прямо-таки оторвут с руками и возьмут на работу, справедливо ее оплачивая.

Мы прошли на территорию фабрики, зашли в главное здание. Мужчина, стоявший на входе, сначала не хотел нас пускать, но вовремя появился сам мистер Берк, который в то время по счастливой случайности оказался там.

– Прошу Вас, мистер Хэтчер, будьте так любезны, не кричите на этих детей, – обратился он к тому мужчине. – Эти господа, видимо, что-то хотели предложить, не так ли?

– Да, сэр, – немного заикаясь сказал Пол. – Дело в том, что мы ищем работу… Мы много чего умеем… Мы готовы на минимальную зарплату… – поспешно говорил Пол.

– Простите меня, друзья, но к великому сожалению, я не могу взять вас на работу. Вы слишком молоды, – мы не знали, правду ли он говорит или лжет, но мы ничего не могли поделать.

– Может хотя бы в подмастерье? – умолял Пол.

– Боюсь и этого не могу вам дать. Однако я понимаю вашу безысходность и в моих силах только дать вам денег на еду. Это все, что я могу сделать для вас, – сказал мистер Берк, вытащив из кармана горсть монет.

– Мы очень благодарны вам, сэр, – сказали мы почти хором. И правда, нам очень повезло, что он так просто дал нам денег на еду, что трудно вообще было представить, как это возможно.

Мы не делили монеты поровну, а решили купить что-то на них и поделить уже пищу на всех. В тот день мы насытились несколькими рогаликами из бобовой муки и одной четвертиной хлеба. Водой же напились из фонтана на площади.

На следующий день, подкрепившись хлебом, мы отправились на табачный завод, но нас даже не пропустили на его территорию. А на кофейной фабрике нам особенно не повезло: сторож спустил на нас двух бешеных собак. Так что мы разбежались в разные стороны, а потом целый день искали друг друга. После этого случая мы договорились, что если разделимся, то место встречи будет у фонтана.

Других вариантов, кроме угольных шахт или речного порта, не оставалось.

«Из двух зол выбирают меньшее», – сказал тогда Пол, поэтому на следующее утро мы отправились в порт. Сначала мы долго искали к кому можно обратиться за работой. Один матрос указал на человека, стоящего вдалеке. Он был одет в черное пальто – на распашку, под которым виднелся хлопковый жилет, не отличающийся дороговизной; на нем также были надеты бриджи, очень странные на вид, которых ранее я видел только на гравюрах XVII века. Точно на таких же гравюрах я видел необычный головной убор, как у этого иностранца. Он назывался, как мне стало известно намного позже, «монмутская шапка», вязаная из шерсти толстой нитью. Но самое чудное было то, что эта одежда была надета как-то небрежно, словно джентльмен одевался впопыхах. К слову, человек этот был явно иностранец. Его одежда была великолепно сшита, хотя и была на манер XVII века. И что самое интересное, по ней нельзя было судить о его нации. Невозможно было сказать, голландец он, ирландец, француз или швед. Ничто не выдавало в нем общих черт, характерных для жителей какой-либо страны.

Лицо его было обветрено: грубая кожа матового цвета была похожа на кусок дерева, выброшенной на берег штормом. Черные подвижные брови, мощная широкая челюсть и орлиный нос отчасти выдавали в нем авантюриста со вспыльчивым нравом, которому неведом страх.

Телосложение иностранца было крепким. Несмотря на наш небольшой возраст, уже тогда я мог сравнить его с другими людьми крупного телосложения, и данный экземпляр не уступал им. Мы подумали, что это и есть капитан судна, стоящего у причала.

Был февраль, и на улице уже целую неделю бушевал сильный мороз, из-за чего на реке встал лед. Судя по всему, именно по этой причине капитан был до крайней степени взволнован и сильно ругался, глядя на реку.

– Добрый день, мистер, – обратился к нему смелый карлик.

– Чего тебе, коротышка? – грубым звонким голосом произнес капитан.

– Мне и моим друзьям нужна работа. Возможно…

– Ты решил, что она есть у меня? – не успел договорить Пол, как грубиян перебил его.

– Нам сказали…, – пытался продолжить маленький ирландец.

– Кто вам сказал эту брехню, черт возьми? Эти бедняги, что трудятся в поте лица? – указал он жестом головы в сторону работающих матросов.

– Да, сэр.

– Хах! Хорошо, – усмехнулся бородатый силач, – значит вам нужна работа? Я правильно понял?

– Да, сэр, – ответили мы.

– А что вы умете? Подойдите ко мне и покажите свои руки! – приказал он. Мы же, повинуясь, показали ему свои ладони. – Вижу-вижу. Трудяги, значит. Когда я был в твоем возрасте, – наклонился ко мне капитан, – я уже работал на верфи и вязал шкотовые узлы получше, чем эти бездельники, – снова указал жестом на матросов.

– Сэр, мы готовы вязать узлы, если нас этому обучат. Мы схватываем все налету. Это чистая правда, сэр, – заявил Пол.

– А ты чего молчишь? Самый умный, да? – спросил капитан Уила, который наблюдал за происходящим.

– Да, сэр, – не краснея сказал Уилфрид.

– Дурак тот, кто думает, что умный, и не потерян тот, кто считает себя дураком. Знаешь, что я о тебе думаю? – спросил он Уила.

– Нет, сэр.

– Я думаю, что ты негодяй. Потому что вижу, что ты задумал неладное. У тебя в душе тьма и раздор.

– Вы не можете этого знать.

– Отчего же не могу?

– Потому что вы сами одеты как павлин. Только глупец мог одеться так, как оделись вы, сэр, – упрекнул капитана смелый мальчик. Но мы с Полом боялись, что теперь нам точно не видать работы у этого господина. Еще повезет, если он нас не побьет.

Промолчав несколько секунд, капитан втянул табачный дым через свою черную трубку, а затем выдавил его из легких и залился смехом. После этого он захрипел и сильно покраснел, словно ошпаренный паром. Потом также резко успокоился, как и начал свое представление.

– А ты мне нравишься, черт возьми! – сказал капитан. – Пропади я в бездне, если это не самый удачный день в вашей жизни, мои маленькие капуцины! Я возьму вас к себе на работу при условии, что платой будет только еда и никаких денег. А также вы обязуетесь соблюдать все правила на моем судне и, не обсуждая, выполнять мои указания. Взамен я даю вам работу, еду, крышу над головой до того момента, пока не наступит весна. Спать вы будете вместе с матросами, но на полу. Пусть у вас не будет коек, но насколько я вижу, вам не привыкать. Зато вы будете в тепле и, по крайней мере, ваши желудки будут наполнены. Что скажете? – и он снова с особой силой втянул дым через трубку.

Капитан был прав – это действительно был самый удачный день в нашей жизни, и мы, разумеется, согласились на его условия. Капитан просил называть его «капитан», а также разрешил называть его по имени – мистер Тич. Но просил никогда не называть его так в присутствии кого-либо не из команды. Судно, на котором мы теперь обосновались до весны, называлось «Белая птица». Забавно, но никто на корабле, включая самого капитана, не мог объяснить, почему эта шхуна так называлась. Любой из них пожимал плечами и говорил: «никто не знает».

Мистер Тич дал нам работу, как обещал. Сначала целый месяц мы перетаскивали мешки со шхуны на берег. А следующие два месяца – другие мешки с берега на шхуну. В первых находился товар на продажу в виде чая, зерен бразильского кофе, каких-то непонятных ящиков, содержимое которых никому не было известно, кроме самого капитана. Также выносились несколько тонн сукна, банановое вино и какао-бобы. Судно ходило в Южную Америку – это было очевидно (по крайней мере для Пола). Грузили мы уже другие вещи: в основном это были инструменты (мотыги, грабли, топоры, молотки, пилы, клещи, рубанки, скобели и другие), а также английские товары «на обмен».

Работа была умеренной, не частой, но довольно тяжелой. Ящики и мешки были слишком тяжелы для нас, но мы старались и помогали друг другу. Некоторые ящики мы тащили втроем, а некоторые по одному. Никто из нас не жаловался, наоборот, Пол все время подбадривал нас смешными историями, а мы не скучали и слушали его россказни вместе с матросами.

Кстати говоря, матросы на «Белой птице» были очень дружелюбны. Как мне рассказывал Пол, повидавший множество моряков, нигде он не встречал таких добродушных людей, как на «Белой птице». Часто, собравшись почти всей командой в одной каюте, мы слушали музыку. Капитан купил на свои сбережения фонограф – недавно изобретенный прибор для записи и прослушивания звуков. Для всех нас без исключения это была диковинная штука, которой все дивились.

Ели мы тоже очень хорошо. Капитан никогда не жадничал и был справедлив в отношении нас. Он также порой задавал нам разные философские вопросы. Внимательно слушал наши ответы. Он говорил: «Я старею и моему уму нужны молодые размышления. Поэтому то я и спрашиваю вас, мои маленькие капуцины».

Капитан был весьма любопытен, а иногда он разговаривал сам с собой. Это вовсе не было помешательством или сумасшествием, скорее он просто вел внутренний диалог. Периодически мистер Тич чертыхался на всех и ругал за ничегонеделание. В основном это было во время отдыха, которое он сам и прописал в дневном графике. Вваливаясь в каюты, зачастую он обращался к нам, говоря, что мы «ленивые кашалоты», «безмозглые пеликаны» или «проклятые обезьяны». Но затем, немного остыв, он преспокойно высказывал свое уважение к нам, говоря: «Вы у меня вообще-то молодцы. Никто в этом чертовом порту не умеет работать как вы, друзья!». Иногда нам казалось, что внутри этого человека кроются сразу две души.

Капитан Тич не был простым человеком, хотя на первый взгляд могло так показаться: морской волк, частенько дававший волю своему кулаку и внутреннему желанию хорошенько напиться. Но это было не так. Ясно было одно – человек этот подчинялся только морскому ветру и волнам.

Однажды мы вышли с Полом подышать на верхнюю палубу. Разговаривая о жизни, мы даже не заметили капитана, сидевшего на бочке у грота. Лишь только, когда он зажег спичку, чтобы закурить свою любимую трубку, мы немного сконфузились. Мрачно-задумчивый взгляд мистера Тича был устремлен в пустоту. Видно было, что его мучила какая-то большая забота.

– Капитан, сэр…, – поздоровались мы, сняв шляпы.

– А, это вы, – вдруг он вышел из своей задумчивости. – Вот скажите мне на милость, господа, в чем смысл жизни?

– Служить другим и делать добро! – проговорил быстро Пол.

– Это сказал Аристотель. Нет-нет! Мне нужно, чтобы вы сами сказали мне, в чем смысл жизни человеческой? Ну, подумайте, поразмыслите как следует, – Пол задумался, подняв кверху голову. И меня заинтересовал этот вопрос: ведь действительно, в чем смысл жизни? Да вот хотя бы моей жизни, а не всего человечества.

– Мой смысл жизни в том, чтобы отыскать родителей, – ответил я.

– О, нет, – задумчиво произнес капитан, – это твоя цель, а я говорю про смысл жизни. Но ты правильно подумал, сказав, что смысл жизни «твой». Стало быть, у каждого из нас свой собственный путь, своя личная миссия. Итак? – требовал он ответа.

– Мой смысл жизни в том, чтобы стать известным человеком. Построить свою фабрику и жить как король, – шутливо произнес Пол.

– Это мечта, сынок. Смысл! Это назначение. Для чего ты родился? Для чего каждый из нас родился хоть даже на этом куске земли? Это необходимость что-то сделать, предпринять, остановить или запустить процессы, посильные нам – время, место, обстоятельства, наши эмоции, мотивы, цели. Что мы такое? – капитан скорее всего задавал риторические вопросы и его сильно увело в сторону от сути. Затем он еще пятнадцать минут объяснял нам, в чем разница между мечтой, целью и смыслом, допекая нас всякого рода загадками, заставил нас упражняться в глубокомыслии. И вконец он снова задал вопрос, который задавал вначале.

– Честно сказать, я пока не нашел своего смысла жизни, сэр, – ответил я, – Я еще слишком мал, чтобы рассуждать об этом. Когда придет время, я пойму свое предназначение, а пока я слепо плыву вперед, как шлюп без парусов в туманном море, – сказав это, я сам был удивлен своим размышлениям и красноречию, как мне тогда показалось.

Капитан одобрительно покачал головой и сказал:

– Великолепно. Ты почти в точности описал мой собственный смысл жизни. Надеюсь, что ты найдешь свой. А ты, карлик, что надумал? – обратился он к Полу.

– Я думаю, сэр, что смысл моей жизни в том, чтобы оставаться тем, кем я являюсь. Не сходить с намеченного пути, постепенно решать жизненные трудности, выполнять свои маленькие цели и в конце обрести мечту.

– О! Очень хорошо, Пол. Ты превзошел самого себя, уверяю тебя, мой маленький друг! Из тебя вышел бы хороший джентльмен, будь ты ростом повыше, – сказал капитан и рассмеялся.

После нашего вечернего разговора каждый из нас нуждался во сне. Когда я лег в свою постель на полу, то не нашел рядом своего друга Уила. Пол обеспокоенно посмотрел на меня:

– Наверное, он отошел по «важному делу», – сказал он, намекая, что Уил ушел в гальюн. Мы не стали его ждать, сон уже окутал нас.

Поутру капитан разбудил команду громким воплем:

– Вставайте живо, проклятые медузы! Стройся у грота!

Это не было похоже на обычное утро. Вскоре мы поняли это, когда на построении увидели бобби, стоящих подле капитана.

– Ну что же… Где этот маленький гаденыш!? – заорал мистер Тич. Все молчали и не понимали, о ком идет речь, – Молчите. Ладно. Повторяю в последний раз, где Доусон?!

Наконец все поняли о ком говорит капитан. Мы очень удивились, когда услышали о нашем друге и подумали, что он натворил что-то плохое. Так и вышло, только натворил он то, что никто из нас от него не ожидал. На палубу поднялся Уил:

– Я здесь, – серьезным тоном ответил мальчик в шляпе. Не успел он появиться, как полиция схватила его и увела с корабля.