Я молчал и смотрел на толпу детей, стоявших вокруг меня. Все они без исключения носили ту же одежду, которая была на мне. Это были хлопчатобумажные штаны и рубашка, когда-то имевшие белый цвет, но от множественных стирок превратившиеся в серый. В основном возраст этих воспитанников не превышал десяти лет. Кто-то из них улыбался, кто-то смотрел на меня с изумлением, кто-то – с подозрением. Мне было трудно глядеть на них, так как я никогда не имел к себе столько внимания, сколько имел в тот момент.

– Отдыхай пока, я скоро вернусь, – сказал Эван и вышел из комнаты. А я встал и подошел к окну.

Всего в нашей комнатушке было пять окон, но все тусклые настолько, что солнечный свет почти не проникал во внутрь. Поэтому в помещении было довольно мрачно. Под ногами был дощатый пол, который от времени в некоторых местах сильно износился, и виднелись задиры и сколы. Об них легко можно было распороть ногу. Где-то даже торчали несколько гвоздей. Вся эта напольная конструкция скрипела от малейшего движения. В центре комнаты имелся камин для отопления, но поскольку осень только началась, а на улице стояла теплая погода, то его никто не разжигал. Над камином висело большое зеркало с отколовшимся уголком. Так как мы были на последнем этаже, то прямо над койками были расположены деревянные сваи, на которых держалась крыша. В каких-то местах она протекала. Я понял это потому, что видел тусклый свет, проникающий через небольшую дыру в крыше, а под ней стоял пустой горшок. Больше в этой большой комнате ничего не было. Она была одновременно пустой и заполненной.

Отвратительный запах плесени не давал мне покоя. Я никак не мог к нему привыкнуть. Об уюте и тепле не могло быть и речи. Мне очень хотелось вернуться домой в свою постель, сесть на пол и греться в луче яркого осеннего солнца. Но я здесь – в этой мрачной дыре, где нет ничего светлого.

Спустя час ко мне вернулся Эван с тремя своими друзьями, имена которых я не помню. Единственное, что мне тогда запомнилось, это их глупые шутки и грубость по отношению к остальным детям. В них чувствовалась жажда власти, деспотизм и недовольство. Все это я заметил лишь позже, а пока компания Эвана была мне незнакома.

– Ну вот, как я и говорил, парень совсем зеленый, – сказал Эван своим друзьям.

– Ничего, исправим. Что он умеет? – спросил один из мальчишек.

– Ничего не умеет, судя по его рукам.

– Эй, тебя ведь Аарон зовут? – спросил парень, стоявший позади Эвана.

– Да.

– Тебе здесь нравится, Аарон?

– Не очень.

– Поверь мне, парень, это не самое страшное место на Земле. Вот в Лондоне есть работный дом, о котором мне рассказывал один мой знакомый. Он называл его «пекло». Так вот, там творились самые страшные вещи, которые ты даже себе представить не можешь, поэтому радуйся, что ты попал в «яму», а не в «пекло», – сказал тот, что был выше всех.

– Ха! У нас тоже есть чем похвастать. В «яме» водятся призраки, – сказал Эван почти шёпотом, наклонившись ко мне.

– Призраки? – удивился я.

– Именно! Это души погибших здесь детей. Они приходят по ночам и скрипят досками. Однажды пришёл новенький, примерно такой же как ты. Ночью, когда все спали, а он нет, появился призрак и утащил его за ноги во тьму, и с тех пор никто его больше не видел, – от этих слов мне стало не по себе. Хотя я заметил, что мальчишки захихикали, но Эван заставил их замолчать, сделав серьезное выражение лица.

– Если все спали, то как вы узнали, что он не спал? – задумался я вслух. Ребята косо взглянули на меня, а Эван дополнил:

– Ну… Это так было всегда. Все знают, что призраки крадут только тех, кто не спит. Разве ты не знал?

– Нет.

– Вот теперь знаешь, так что настоятельно советуем тебе спать ночью, иначе сам знаешь что. Пройдёмся по другим комнатам, мы тебя со всеми познакомим.

В коридоре было шумно. В этом крыле жили только мальчики в возрасте от 6 до 13 лет. Все были одеты одинаково, исключения составляли лишь некоторые взрослые ребята. Одного даже я видел в шляпе с широкими полями. Он важно разгуливал по соседней комнате и шептал что-то себе под нос. В его руках были маленькие листки бумаги, где он записывал что-то.

– Это Доусон, – сказал мой новый знакомый.

Он один из немногих, кто умеет писать здесь и читать. В основном все мы из бедных семей, и обучать нас письму и чтению было слишком затратным, да и не особо нужным делом. Особенно, если родителям было наплевать на своих отпрысков. Как в моем случае. Я родился на юге Англии в семье моряка, поэтому отца почти никогда не было дома, а мать не желала меня видеть. Так что мне приходилось выкручиваться самостоятельно, выполняя всякого рода тяжелую работёнку. Так однажды я и попался полиции, которая отправила меня сюда. Отец уже не вернется за мной, а мать тем более, так что я решил начать здесь новую жизнь. Как видишь, я неплохо преуспел, управляя всеми этими достопочтенными гражданами, – и ребята опять засмеялись.

– А кто это? – спросил я, указывая взглядом на ребенка, стаявшего к нам спиной. Мне он показался интересным, поскольку он что-то пытался сделать с замочной скважиной. Однако, когда Эван окликнул его, то оказалось, что это был вовсе не малыш. Оказалось, что этот парень даже старше Эвана, о чем говорило его лицо и сильное, очень крепкое телосложение. Я был введен в заблуждение его ростом, составлявшим около трёх с половиной футов¹.

– МакЛарен! МакЛарен, я к тебе обращаюсь, – грубо позвал его Эван. – Чем это ты тут занимаешься?

– Чиню замок, как видишь, – смело сказал карлик.

– Ты и замки чинить умеешь? Кто тебя научил этому?

– Иногда всего лишь достаточно иметь мозги, чтобы научиться чему-то самостоятельно, – саркастически заметил маленький человек.

– Неужели? – проговорил сквозь зубы Эван, который уже был готов сцепиться с ним, но друзья остановили его, отговаривая от глупой затеи.

– Мистер Фишер будет недоволен и снова запрёт тебя в той комнате, – сказал высокий паренек.

– Мистер Фишер мне не указ, а ты, МакЛарен, еще поплатишься за свои слова, – злобно произнес Эван.

Исходят из того, что я видел, у меня постепенно складывалась картина происходящего. Мы ходили из одной комнаты в другую и даже видели девочек через окна, выходящие на другой корпус. Но лица их было трудно разглядеть, поэтому мне сказали, что во время обеда я смогу увидеть большинство из них. Мне было все равно, кто эти девочки, ведь я никогда раньше не общался с ними и не был знаком ни с одной девчонкой в своей короткой жизни.

Хоть я и познакомился с большим числом ребят приюта, из всех мне запомнились только карлик и странный парень в шляпе. Только эти двое, видимо, были неподвластны воле Эвана. Я бы даже сказал, что он боялся крепкого МакЛарена.

Когда мы шли обратно в свои комнаты, зазвенел колокольчик, что значило, как мне объяснили, настало время обеда. Тут же из всех комнат, как зайцы, повыскакивали дети и за минуту построились в две шеренги.

Когда пришёл директор Фишер, наступила мертвая тишина. Казалось, можно было услышать только дыхание и стук сердец.

– Вижу-вижу. Кажется, вы все усвоили урок, что красть у меня не стоит. Если вы хотите есть, то вы дожидаетесь обеда и проглатываете столько еды, сколько вам дают и не грамма больше. Вы все для меня маленькие мышки, и пока таковыми являетесь, безобидны для моего приюта, но если же вы превращаетесь в огромных крыс, присваивая себе то, что вам не принадлежит, значит становитесь проблемой. Ну а что происходит с крысами, вы знаете… Можете идти обедать.

Мы развернулись и отправились в столовую, находившуюся на первом этаже. Она была очень большой: десять столов, за которыми помещались по пятнадцать человек, как мальчиков, так и девочек. Над потолком висели огромные люстры нового образца, которых я раньше не видел. «Прогресс шагнул далеко, а вместе с ним и человеческая жестокость», – говорил как-то мне отец.

На входе были установлены несколько раковин и приходилось долго ждать, пока все помоют руки. Гигиена была неким обычаем в «яме». Чтобы не тратить время, за одну раковину вставало сразу несколько человек, а иногда бывало сразу по шесть или семь. Когда кто-то умудрялся проскользнуть, не помыв руки, тогда стоявший на входе человек бил розгой хитреца и разворачивал его для осуществления традиционной процедуры.

На выдаче стоял мужчина, очень толстый, с недовольным красным лицом. Его фартук был измазан остатками пищи, грязью и бог знает чем еще. Сегодня пища состояла из овсяной каши и очень маленького куска хлеба. Тогда я подумал, что невозможно прожить на такую маленькую порцию еды. Но, как потом выяснилось, – можно.

Мы расселись на лавки перед самой раздачей. На деревянных столах не было скатертей, а от них шло зловоние, портившее всем аппетит. Кто-то даже оптимистично умудрялся шутить по этому поводу, говоря всем, что так и задумано для того, чтобы мы меньше ели или вовсе не желали есть.

Привыкшего к чистоте и порядку, всё это раздражало и огорчало меня. Мне по-прежнему хотелось домой, увидеть отца или хотя бы услышать гневные замечания Сэма. При этих мыслях невольно наворачивались слезы. Но я сдерживался.

В столовую вошли девочки, их было очень много. Все были более-менее ухожены, одеты в точно такую же одежду серого цвета, что и мы. Никаких отличий я не заметил. Когда они поравнялись с нашим столом у раздачи, я ел и смотрел на них, ибо у меня еще никогда не возникало такого интереса с противоположному полу. Неожиданно я встретился с взглядом девчонки, который словно прострелил мне грудь. Отвести голову в сторону я не смел, как завороженный не мог ничего с собой поделать. В её темно-карих колдовских глазах я увидел силу и независимость. Когда она отвернулась, то я смог увидеть её густые черные волосы, заплетенные в длинную косу, на которой красовалась деревянная заколка в виде птицы. Затем меня толкнул локтем Эван, и я сразу отвлекся.

– Эй, Аарон. Послушай. У нас с ребятами возникла идея и мы хотим, чтобы ты помог нам в одном деле.

– В каком деле? – с подозрением спросил я, вспомнив, как год назад меня попросили доказать совою дружбу.

– Завтра в это же время здесь будет меньше взрослых, и нам понадобится твоя помощь. Вон там, – он показал мне взглядом на кухню, где я смог увидеть ящики с хлебом, – лежит часть еды для демона и его свиты. Мы возьмем немного из их запасов, а ты будешь следить за тем, чтобы никто нас не увидел, – сказал неугомонный мальчишка. Как только он упомянул о краже, я вспомнил сразу и отца, и тот случай с монетами. А ту самую монету, оставленную мне отцом, я приберег и запрятал под ножку своей кровати. А также я вспомнил предобеденную проповедь мистера Фишера, в которой он говорил о воровстве еды и о том, что за это будет. Хотя я не знал, что конкретно ждало воришек, но узнавать этого я не хотел, поэтому покачал головой и сказал Эвану:

– Извини, но я не могу. Это неправильно. Нас могут поймать.

– Брось, Аарон, это проще простого. Никто даже не заметит нас. Уверяю тебя, что все пройдет гладко. И как ты мог подумать, что это неправильно? Ты сам видишь, сколько нам достается еды. А это выходной день, когда нас кормят по два раза, а что будет с понедельника, когда начнется рабочий день? Ты знаешь? А я знаю. Тогда мы не сможем работать в полную силу, а за это нас будут стегать плетью или еще хуже – лишат единственного обеда. Ты здесь новенький и пока не знаешь какого это – жить в «яме». Это не жизнь, а выживание. Понимаешь? Мы как животные в клетках. Нам нужно выжить и для этого необходимо помочь самим себе. Так делают и в других группах, но как ты уже понял, на прошлой неделе поймали несколько человек. И за это они были наказаны. Но ловят нас очень редко, поверь. Видишь? Я тебе рассказываю только правду и не скрываю от тебя ничего. Эти ничтожные люди, которым полагается эта пища, все равно не доедят и выбросят остатки собакам. Тем более хлеб, который они почти не едят, а жрут только мясо, глотают его кусками… Ну так что, ты согласен?

– Ладно, – сказал я. Мне не сразу удалось принять такое сложное решение. Но слова Эвана были очень убедительны, и я поверил ему.

После обеда мои товарищи объяснили мне, где следует завтра быть и куда смотреть.

– И гляди, чтобы муха не проскочила! Как только увидишь кого, сразу крикни нам, и мы уйдем, – сказал главарь.

Вскоре был ужин, а после него я готовился ко сну. Мои мысли занимал завтрашний день, особенно его вторая часть. А также не выходила из головы та девчонка с черными волосами. Её лицо воодушевляло меня и успокаивало. Затем прозвенел звонок на отбой. Я закрыл глаза и уснул, но посреди ночи проснулся.

В коридоре послышался скрип, словно кто-то шел по полу. И судя по тому, как увеличивался шум, можно было сказать, что этот кто-то двигался в сторону нашей комнаты. Дверь была закрыта, но, когда шаги затихли, ручка повернулась, и она открылась. Я лежал в самом конце комнаты, и из-за темноты было плохо видно, кто это был. Тут я неожиданно вспомнил о призраках, про которых мне рассказывали мальчишки днем. От страха я отвернулся к стене и зажмурил глаза. Нечто приближалось ко мне. Пол скрипел и становилось еще страшнее. Когда шаги остановились возле моей кровати, все затихло. Какое-то время я лежал с закрытыми глазами, притворяясь, что сплю. Потом любопытство все же сыграло свою роль, и я открыл глаза, повернулся, чтобы посмотреть, кто там за моей спиной. Но никого не было. Затем неожиданно меня схватили за ноги и потащили с кровати через всю комнату, и тогда я не сдержался и заорал от страха, что было мочи. Когда я услышал дикий смех своих новых друзей, а затем и всех детей, находящихся в комнате, тогда всё встало на свои места. Глупая шутка чуть не загнала меня в гроб.

– Ну ты даешь, Аарон! Закричал как девчонка! – хохотал длинный.

– Это надо было так испугаться. Но ничего, это своего рода посвящение мы придумали давно, так что ты не первый, кого мы так напугали, – сказал Эван. – Был даже один, который выбежал в коридор и смог добежать до кабинета демона. Нам всем повезло тогда, что его не было на месте. Вечером он редко остается в приюте.

– Дурацкая шутка, – сказал я, поскольку действительно сильно испугался.

– Да ты не обижайся. Так было надо, ты новенький.

– Ага, – выдавил я, уходя в свою постель. Ребята тоже разошлись, и опять воцарилась тишина.

Утром я ходил по коридору и рассматривал все подряд, как вдруг заметил карлика МакЛарена, который что-то делал со своей кроватью. Я подошел к нему.

– Здравствуй. Что ты делаешь?

– Добрый день. Я хочу чуть-чуть приподнять свою койку. Как ты уже мог заметить, мой рост мне никак не изменить, поэтому хочу хотя бы сделать эту кровать немного выше.

– Как тебя зовут? – спросил я и сам дивился тому, как умело задал вопрос, и как хорошо началось наше общение.

– Пол… Пол МакЛарен. А ты, видимо, Аарон, новенький?

– Да, – какое-то время я стоял, не зная, о чем еще можно было спросить его, но все же вытянул из себя пару вопросов. – Сколько тебе лет?

– Хех! Мне то? Двенадцать. А тебе сколько?

– Мне всего семь.

– Всего? Да ты погляди на себя: тебе семь, а выглядишь выше меня, – пошутил он и сам засмеялся над своей шуткой. Я тоже посмеялся.

– Как ты попал сюда?

– О, это долгая история, – сказал Пол и отложил свою работу. – Вообще, я родился в Ирландии, как вся моя семья. Мои отец и мать были очень религиозными людьми, и поэтому, когда я появился на свет, они восприняли меня как антихриста и оставили меня на улице. Вскоре меня подобрал один человек, мастер-башмачник по имени Ван Дер Вал. Он дал мне имя, начальное воспитание, обучил грамоте и своему мастерству. Ван Дер Вал был стар, но до своей смерти смог дать мне то, что не смогли дать мне мои настоящие родители. Он мне говорил: «Пол, у тебя золотые руки, их коснулся сам Господь, и теперь ты обязан использовать их во благо». Когда его не стало, мне было десять лет, и я знал, что меня ждал приют. Когда меня привели на распределительный пункт, я притворился, что мне восемь лет, чтобы меня определили в малую группу, ведь я знал, как выгляжу и потому предвидел, что надо мной будут издеваться. Но я могу постоять за себя. В этом убедились все, кто меня унижал или оскорблял, – тут он сжал свои руки, похожие на тиски, и они затрещали как корабельные канаты во время шторма. – Так я очутился здесь. А ты сам откуда родом?

– Я из Глазго.

– У тебя есть родные? Ты не похож на того, кого могли бросить.

– Да. Были. Моя мать пропала, когда мне было два года, а отец пропал несколько месяцев назад. Ушел в море и не вернулся. Мой друг Сэм был убит.

– Тяжело тебе, наверное, – Пол поднялся с кровати и похлопал меня по плечу. – Ничего, ты свыкнешься, и время излечит твои душевные раны. Я вижу по твоим глазам, что ты хороший парень, и в тебе есть Божественная искра. Если тебя будут обижать, ты сразу ко мне иди, я их мигом проучу. Здесь все знают кто такой Пол МакЛарен.

– Спасибо тебе, Пол! – сказал я и хотел было уходить, но он сказал мне кое-что в след.

– Будь осторожнее с Эваном и его дружками. Они не такие хорошие, как могут казаться. На твоем месте я бы держался от них подальше.

Я лишь кивнул головой и ушёл. Всё время до обеда я думал о том, что мне предстоит сделать. Продумывая каждый свой шаг снова и снова, я пытался вообразить себе это.

Наконец прозвенел колокол, и все снова построились в коридоре. Вышел мистер Фишер и пожелал всем приятного аппетита. Спустя несколько минут мы очутились в столовой. Мы помыли руки, взяли порции и сели за другое место, нежели вчера. Теперь мы заняли стол прямо напротив входа на склад.

– Пока ждите, – сказал Эван, высматривая лишние глаза. Прошло уже более пяти минут, но смотрящий не уходил.

– Как же он долго! – нетерпеливо возмущался длинный.

– Теперь можно, – сказал наш главарь, когда смотрящий скрылся за дверью. Мы встали из-за своих мест и поспешили в кладовую. Я должен был держать дверь открытой и следить за второй дверью, которая шла в столовую. Если бы там кто-то появился, мне было приказано дать сигнал к отступлению, пока нас не заметили. Всё было хорошо, пока вторая дверь неожиданно не открылась и в столовую не вошли директор Фишер и еще несколько человек из его свиты.

– Быстрее, Эван! Они здесь! Они здесь! Уходим! – громким шепотом говорил я. В этот момент они выбежали оттуда с несколькими буханками хлеба, а я держал дверь, пока они уходили. Когда я хотел побежать следом, то споткнулся и упал на пол. Я попытался встать, но поскользнулся и снова упал. За это время ребята уже успели сесть за стол, а дверь, которую я держал, сильно хлопнула, и почти сразу предо мной появился мистер Фишер.

– Какое безобразие! Что это за свинство!? Как ты посмел, подлец!? – завопил он. Вся столовая замерла, где-то зазвенела упавшая на пол ложка. Я же слышал только, как бьется мое сердце. – А ну быстро вставай, мелкий негодник! Не успел прийти в мой дом, как уже нагло обкрадываешь меня? – я молчал, – После обеда всех собрать в одном месте, – сказал директор и вышел.

И снова стыд поглотил меня. Я уже ничего не слышал, только думал о том, как меня угораздило снова попасться на одну и ту же удочку.

После обеда всех мальчиков из нашего корпуса построили в коридоре. Меня вывели в центр перед строем, и мистер Фишер начал следствие:

– Итак. Я знаю, что кто-то из вас провернул свое грязное дело, а этого мальчишку вы взяли с собой, чтобы он прикрывал ваши спины, пока вы обчищаете меня. Снова! Ему всего семь лет, а вы, я уверен, гораздо старше его, – рассуждал директор, остановившись возле Эвана. – Кто из вас участвовал в этом грабеже?! Сознавайтесь или мистер Пэрриш получит ваши наказания в совокупности. Сколько вас было? Двое? Трое? Кто зачинщик? Отвечайте мне быстро! – но все молчали. Я взглянул на Эвана, но он даже не соизволил посмотреть мне в глаза, а просто стоял как трус, бессовестно делая вид, что он не причем. Что также можно сказать и об остальных соучастниках этого дела. – Что ж. Если никто из вас не хочет сознаваться… Мистер Кавендиш, извольте наказать этого молодого человека по заслугам. За совершенное им деяние полагается порка розгой в количестве десяти ударов публично. Этого должно быть достаточно, чтобы мистер Пэрриш понял свою ошибку, и впредь больше его не посещали мысли о преступлениях.

Говорить о наказании нет смысла, потому что после пятого удара я потерял сознание и очнулся только в своей постели вечером.