– О том, что ты находишься у нас, никто не знает и не узнает, – раздался голос.

Николай вздрогнул и завертел головой в поисках источника звука. Ничего напоминающего рот он не увидел, хотя, следуя логике, был уверен, что пришельцы просто копировали человеческие органы, масштабируя их под собственные нужды.

– Кто ты? – спросил Николай.

– Вопрос некорректен ввиду принципиальных отличий в организации наших сообществ. Вы разговариваете одновременно со всей биологической системой, не имеющей конкретного «я». О нас лучше говорить в третьем лице.

– Ну и кто вы? – Из-за сильного волнения Николай не понял и половины сказанного.

– Мы продукт биологической инженерии могучей цивилизации. Не имеем возможности воспроизвести её самоназвание из-за вашей ограниченной коммуникационной способности. Жизненная форма разумных существ имеет плазменную суть с магнитной активностью, крайне отличную от ваших представлений о жизни вообще.

– Понятно. Значит, тот шар, что носился над озером, это и есть пришелец, решивший порезвиться, пока никто не видит, – догадался Николай. – А зачем вам мы? И что вы сделали с Петром? Он ещё жив?

– Действия наших создателей находятся вне возможности постижения истинных смыслов их поступков. Мы послушные инструменты в их руках. Представитель вашего вида, о котором вы спрашиваете, жив. Сейчас он находится в состоянии изучения, с целью приложения его биологического материала в область практического применения.

– Что это значит? Вы хотите разобрать его на органы? – Николай по-своему понял это заявление. – И вообще, откуда доносится голос?

– Он звучит в вашей голове. Мы используем только ментальную связь, как более надёжный способ коммуникации. Этому представителю вашего вида предстоит стать генетическим донором в зависимости от того, какие физиологические стороны его организма являются выдающимися.

– Могу сразу сказать, можете наделать из него армию попрошаек и мелких воришек. Это самые выдающиеся его черты, – посоветовал Николай. – А я могу тебе, в смысле вам, отвечать, не открывая рта?

– Я слышу только ваши мысли и отвечаю на те, которые обращены к нам.

– Блин, засада. Мне это не нравится. Это покушение на личное пространство.

– Нам непонятно, о чём речь, – произнёс голос в голове.

– Короче, ладно, организм, мне всё равно, что ты слышишь мои мысли. Бывало, интернету и не такие вещи по пьяни доверял. Скажи, какие у вас планы на меня?

– Во время полёта никаких действий по отношению к вашему организму предпринято не будет. Предварительный анализ не выявил никаких интересующих генетических преимуществ. Заурядные гены не принесут пользы, – пояснил голос.

– Так мы куда-то летим? – испугался Николай. – А почему вы сразу мне об этом не сказали?

– Ваша информированность никак не повлияет на любые наши действия. В этом не было смысла.

– А что значит заурядные гены? Ты вообще меня видел? Мне пятьдесят четыре года, а выгляжу я на тридцать. Хочешь сказать, что гены тут ни при чём? – рассердился Николай.

– Отчасти вмешательство в ваш геном с целью исправления ошибок и стало причиной нежелания использовать вас раньше времени в качестве донора.

– Так, а теперь плавно перейдём к озвученным ранее угрозам. Вы же понимаете, что земные технологии ещё не доросли до уровня вмешательства в геном с целью омоложения? Не боитесь ли вы, что моё исчезновение приведёт к серьёзному конфликту с неочевидными для вас последствиями?

– Напоминаю, мы не знакомы ни с одной цивилизацией, равной нашей. Будет лучше, если вы перестанете обнадёживать себя и покорно примете уготованное для вас будущее, – посоветовал голос.

Николай почувствовал, как его колени ослабли. Он сел, прислонившись спиной к тёплой стенке. Если всё было так, как говорил голос, то дела его казались хуже некуда. Совершенно неопределённое будущее, возможно, даже хуже, чем у Петра, которого собирались разобрать на запчасти. Он лежал сейчас, ничего не зная, не чувствуя, без всяких душевных переживаний и терзаний. В голове застряла фраза: «Заурядные гены не принесут пользы». Он был заурядным, хотя всю жизнь пытался доказать себе и остальным, что это не так. А ведь он знал, что зауряден во всём, и теперь эта правда из ментальных уст биологического механизма пришельцев поставила на его теле выжженный штамп «Посредственность». Он уверовал в это и не видел больше смысла скрывать. Если ему удастся вернуться на Землю, его личность будет проецировать честное мироощущение вовне, чтобы больше никого не обманывать, и в первую очередь самого себя.

– Долго ещё лететь? – спросил он, понимая, что любой ответ никак не повлияет на его настроение.

– Если измерять привычными для вас хронологическими константами, то восемь земных суток и шесть часов.

– А кормёжка на борту предусмотрена? – из вредности поинтересовался Николай. Есть ему совсем не хотелось.

– В любой удобный момент, – ответил ментальный голос.

– А что у вас имеется?

– Питательные смеси, с точностью рассчитанные для восстановления всех ваших потребностей и поддержания активности в течение световой части земных суток.

– Бр-р-р, – потряс головой Николай. – Умеешь ты… вы… так подать блюдо, что есть не захочется. А можно посмотреть на эту смесь?

– Разумеется.

Из комода, на котором лежал Пётр, выдвинулась красная мышечная кишка и потянулась сторону Николая.

– Вставьте трубку для подачи питательного состава в рот и получайте пищу, – посоветовал голос.

Николай почувствовал, как к горлу подкатил рвотный рефлекс.

– Сварите суп из дизайнера, придумавшего подобный тип кормёжки. Лучше я похлебаю его, чем стану есть из этой мерзкой трубки. – Николай отполз как можно дальше от многоцелевого комода, будто тот мог напасть на него и насильно накормить. – Огонь добыть в вашей клоаке возможно? – спросил он, мало надеясь на положительный ответ.

– Для чего вам огонь? – спросил голос.

– Рыбку пожарю и поем нормально.

– Вы говорите о том виде живых существ, дышащих растворённым в воде кислородом, который был при вас в момент переноса на борт?

– Именно. Караси, плотва, карпы, несколько окуней. Они и выглядят эстетичнее, и вкус, я уверен, намного лучше той жидкости, которой вы потчуете узников. – Николай поднял из воды, которая едва доставала щиколоток, трепыхающуюся в садке рыбу. – Вот мой улов, моя добыча.

– Вы питаетесь живыми существами? – спросил голос, передав невообразимое удивление.

– Не живыми, конечно, приготовленными. Для этого их приходится умертвить, а потом довести до более вкусной формы, как правило, термически. Это процесс непростой и не всякому по уму.

– Ваше признание заставило нас пересмотреть своё отношение к вам. Мы понижаем ваш эволюционный статус на две ступени развития, до раннего технологического уклада и натуральной всеядности, – назидательным тоном произнёс голос.

– Такое ощущение, что вы мне только что влепили трояк за отлично рассказанный урок, – усмехнулся Николай. – И что после этого поменяется для меня?

– Вероятнее всего, для вас тоже найдётся применение. Но уже по возвращении на планету.

– Всего или частями?

– Мы не владеем информацией. Решение принимают создатели.

– Ясно, будем ждать генерального. Без него никто и ничего здесь не решает. Бесполезное сборище кусков тел. Не корабль, а монстр Франкенштейна. – Николаю хотелось досадить коллективному разуму корабля. – Кстати, а твоя, в смысле ваша, плоть съедобна? В случае недостатка питания я могу рассчитывать на кусочек сочного мяса, отрезанный от… от этого комода? – Он указал на возвышение, на котором неподвижно лежал Пётр.

– Если вы будете угрожать нам деструктивными действиями, мы будем вынуждены изолировать вас до окончания полёта. Советую принять наши правила, чтобы не усложнять себе состояние.

– Я понял, ладно. У вас есть сухой номер? Мне неприятно стоять в воде и нюхать тухнущую жижу. И рыбок моих определите в богатый кислородом водоём, если вы такие заботники окружающей среды. – Николай дёрнул садком и рыба, только успокоившаяся, снова начала трепыхаться.

– Идите за открывающимися дверями, мы проведём, – пообещал голос.

– Хорошо.

В ту же секунду за спиной Николая бесшумно разжалась диафрагма дверей. Он прошёл сквозь неё и направился по помещению, которое с натяжкой можно было назвать коридором. В верхней части стен медленно разгорался свет, пробивающийся через матовые, с прожилками кровеносных сосудов, кожистые плёнки. Пол под ногами тоже производил впечатление живого. Видимо, корабль изнутри полностью оброс живой плотью, выполняющей роль оборудования.

Сбоку раскрылась очередная диафрагма. За ней показались невысокие ступени, ведущие наверх. Николай направился по ним и оказался в помещении, где биологическое соседствовало с механическим. Вернее, из всего неживого тут имелось огромное панорамное окно, открывающее вид на часть космического пространства в периоды между прыжками. Сейчас как раз был такой момент.

В помещении действительно было сухо. Ощущался даже лёгкий сквозняк, двигающий относительно свежий тёплый воздух.

– В той части стены, откуда идёт свет, есть клапан, через который ты можешь выпустить рыб в небольшую ёмкость. Мы вырастили её для других целей, но сейчас в ней нет необходимости. Мы заполнили ёмкость водой, насытив кислородом, необходимым для нормальной жизнедеятельности водоплавающего вида, – сообщил всё тот же голос, не потеряв своей громкости и чёткости после оставления предыдущей комнаты, которую Николай принял за капитанскую рубку.

– Очень вам признателен. – Он подошёл к светящемуся участку стены и разглядел на нём диафрагмы небольшого диаметра. Одна из них раскрылась, когда Николай коснулся её. За ней обнаружилась небольшое пространство.

– Кладите животных сюда, остальное мы сделаем сами, – сообщил голос.

– Ох, чувствую, надурите вы меня. Ни рыбку съесть, ни дома сесть. – Он вывалил весь улов из садка в темноту за диафрагмой.

Там что-то хлюпнуло, раздался всплеск. Кажется, коллективный разум не обманул. Рыбы нашли себе достойное пристанище.

– Остались ещё какие-нибудь желания? – спросил голос.

– Пока я жив, желаниям нет конца. Где у вас тут оборудовано отхожее место? – Николай осмотрелся и не увидел ничего похожего.

– Вы говорите о специальном месте, которое примитивные виды определяют себе для выделения продуктов жизнедеятельности?

– Вижу, морально-этические формулировки твои создатели не успели тебе привить. Ты что, хочешь сказать, что развитые существа на вашем корабле гадят где хотят, или того хуже, прямо себе в штаны?

– Наши создатели не имеют выделительной системы. Они рассеивают излишки энергии в виде тепла или иного излучения.

– Ну, ты же должен понимать меня, как биологическое существо. Где туалет? Или я за себя не отвечаю.

– Мы можем произвести слияние вашего организма с нашими тканями для передачи выделенного материала, – предложил голос.

– Спасибо, но нет. Никакого слияния ни под каким соусом, я женат. Сделайте мне горшок, который смывается водой, и всё. Не надо ничего выдумывать. Запишите себе в корабельный журнал, что человеку с планеты Земля и всем существам, расселившимся по космосу с неё, нужен горшок для справления естественных надобностей. Я уверен, что процесс транспортировки станет более комфортным не только для них, но и для вас.

– Как выглядит горшок?

– Как аквариум для рыбок, только поменьше. Как для одной приличной рыбки.

– Мы запускаем процесс реконструкции тканей, – сообщил голос. – Через несколько минут можете оценить, насколько похоже получилось.

– Вы круче китайцев, которые запчасти по фотографии делают. Ладно, оценю. Главное, чтобы он тоже был тёплый. Не люблю на холодный унитаз садиться.

На высоте коленей в стене началось движение. Живая ткань двигалась, бугрилась, будто под ней юлой вертелся огромный червь. Потом начали оформляться узнаваемые черты унитаза, похожего ещё и на чайную чашку, но больших размеров.

– Пока получается, – похвалил Николай корабельного распорядителя. – Так мы скоро и до более сложных конструкций дойдём.

– Мы проанализировали вашу морфологию и предположили возможный функциональный вид устройства, необходимого для удаления выделительных секреций.

– Никаких секреций. Обыкновенная моча и фекалии. Но мыслите вы в правильном направлении, это похвально. Сразу видно, что интеллект у вас работает, как и полагается пришельцам.

Прошло минут десять, пока подобие унитаза не оформилось в привычную форму. Воды в него набралось почти до самых краёв. Николай попросил отлить две трети, а потом ещё и отвернуться, потому что он не мог психологически себя пересилить. Куда отвернулся коллективный разум, осталось загадкой, но он пообещал, что в момент крайне личного физиологического процесса сделает свои сенсоры нечувствительными.

– Ну вот, теперь можно ещё пожить, – облегчённо произнёс Николай, натягивая штаны.