Если пробовать вычленить сквозную тему башкирских картин, смысловым рефреном окажется мысль о преемственности поколений. Духовное единение подростков и стариков представлено в местном кино как социальная норма: ср. фильмы «Листок» (реж. Леонид Пожидаев, 2014), «Внеклассный урок» (реж. Руслан Юлтаев, 2018). В психологической драме «Дикарь» Фарзаны Утарбаевой (2016) мотив «возврата к корням» трансформируется в рассказ о «возвращении блудного сына», примирении с матерью, искуплении вины перед ней.

Самый перспективный из молодых режиссеров Башкортостана Айнур Аскаров до поры следовал общепринятой логике. В «деревенской комедии» об озорном мальчугане «Енмеш» (2011) конфликт поколений не проявляется вовсе, в мистическом триллере «Пусть ветер унесет мои слова…» (2015), заявлена тема разлада «отцов и детей», но все межличностные барьеры и семейные неурядицы преодолевались в финале. Корректировку позиции продемонстрировал полнометражный дебют режиссера – «Из Уфы с любовью» (2017).

Фильм, ставший региональным хитом (мелькнул даже в общероссийском прокате), спровоцировал ожесточенные споры в прессе и социальных сетях. Автор намеренно разрушает границы между «региональным» и «этническим» кино. Романтическая комедия снималась на русском языке, натура Уфы представлена как самобытное и комфортное городское пространство, привлекательное для туристов. Но основой драматургического конфликта становится этническая коллизия – обычай брака по сговору. Тема «возврата к истокам» вступает в явную конфронтацию с темой эмансипации личности. Фильм убеждает: молодые башкиры имеют право на выбор – самостоятельно строить судьбу, находить партнера и место для проживания (будь то село или большой город). Решать, что в наследии предков доныне актуально для них, а что, устарев, заслуживает забвения.

«Из Уфы с любовью» (2017). Режиссер Айнур Аскаров, сценарист Айдар Акманов, оператор Тимур Ганеев, в ролях Эмиль Амиров, Фардуна Касимова

Первой полнометражной работой Айнура Аскарова, целиком снятой на родном языке, стала картина для детской аудитории. «Отряд „Таганок“» (2020)– экранизация ранней повести Мустая Карима, литератора советской закалки. Фильм создавался к «знаменательной дате»: годом раньше в республике торжественно отмечалось столетие национального классика. Повествование о группе деревенских мальчишек, решивших создать тайное братство – «волонтерскую группу» для умножения добрых дел, несет на себе отпечаток советской государственной мифологии, утверждавшей значимость бескорыстного коллективизма. Действие отнесено к началу 1950-х годов. Дается прямая отсылка к прообразу: мотивирующим примером для поступков башкирских ребят стал фильм «Тимур и его команда», привезенный в дальнее село неутомимой кинопередвижкой²⁰. Режиссер пытается отойти от прямолинейного дидактизма советской идеологии и заметно модернизирует фабулу, пропуская ее через фильтры ностальгии по прошлому и простодушного «народного» юмора, совершая в финале трансфер от бытописания к «магическому реализму».

В современном чувашском кино нет фигуры, по масштабу дарования сопоставимой с Иоакимом Максимовым-Кошкинским (1893–1975). Этот человек стоял у истоков национального театра, по его инициативе была создана студия «Чувашкино» (существовала с 1927 по 1931 год). В эпоху немого кино игровые фильмы снимались в разных уголках Поволжья, но делали их заезжие режиссеры, ленинградцы и москвичи²¹. Чувашия была единственным национальным регионом России, где было налажено собственное кинопроизводство. Из игровых фильмов «Чувашкино» сохранился только один – «Священная роща», поставленный Иоакимом Максимовым-Кошкинским в 1931 году. Картина рассказывает о борьбе «старого» и «нового» в чувашской деревне: ради увеличения посевных площадей комсомольцы решают выкорчевать священную рощу, где местный люд проводил языческие ритуалы²². Работа Максимова-Кошкинского – достойный образец немого кино зрелого периода, по виртуозности монтажа не уступающий фильмам столичных студий. Наибольшую ценность этому документу переломного времени придают, как ни странно, образы «старого» – картинки деревенского быта, народные типажи. К сожалению, «Священная роща» практически неизвестна вне пределов Чувашии, фильм выпал из поля зрения историков советского кино.

Качество современных чувашских картин оставляет желать лучшего. Производятся региональные фильмы кустарного уровня: криминальные комедии или назидательные драмы о проблемах подростков. Картины на родном языке – деревенские комедии и мелодрамы – архаичны по форме, похожи на телеспектакли советской поры. Промежуточное положение между этническим и региональным кино занимают работы Марата Никитина. Наиболее известен его фильм «Хорло» (2015), который демонстрировался по федеральному каналу «Культура».

«Хорло» (2015). Режиссер Марат Никитин, сценарист Алексей Тенчой, оператор Михаил Блинцов, в ролях Рузалия Зайнуллина, Дмитрий Кузьмин

Мистическая драма, полная многозначительных аллегорий и символов, написана и спродюсирована этническим бурятом, живущим в Москве²³. Место действия условно – некое заповедное захолустье (неясно – Чувашия или Сибирь). Обычаи и обряды его обитателей сконструированы режиссером: это не аутентичная этнография, а собирательное «этно».

Точно так же и короткометражка «Юман» (реж. Елена Рябцева, 2018) снята на русском языке. Автор на свой лад интерпретирует тему возврата к истокам: молодой горожанин переживает духовный катарсис, повстречавшись с пожилой чувашской женщиной (та «узнает» в случайном госте своего покойного сына).

В финно-угорских республиках игровые картины – большая редкость. О причинах такой ситуации я расспрашивал местных режиссеров. Версий выдвигалось две. Первая отсылает к особенностям национального психотипа: финно-угры по природе своей интроверты, им не свойственна демонстративность, они стараются оберегать внутреннюю жизнь от глаз посторонних (как не пускают чужаков в священные рощи). Вторая версия будничная: региональные власти не считают нужным выделять средства на производство фильмов, кинематограф не воспринимается ими как средство этнической саморепрезентации.

Похоже, за выявление этнической идентичности отвечают здесь живописцы и графики. В Республике Марий Эл (да и в соседней Чувашии) доминирует локальное арт-направление с броским названием «этно-футуризм». Полотна местных художников основаны на фольклорных сюжетах, изобразительные мотивы вбирают в себя сочетания традиционных орнаментов. Возникает неожиданный синтез фигуративной и нефигуративной живописи. Теоретики движения предполагают, что в древних узорах закодирован некий сакральный текст, что они наподобие пиктограмм или иероглифов поддаются прочтению и вербализации (но декодировать их способен лишь «посвященный», интерпретатор, владеющий эзотерической мудростью предков).

Удмуртскую комедию «Узы-боры» («Ягода-клубника», 2011) снял с местной творческой группой польский режиссер Петр Палган. Ромком о любви деревенского парня к звезде удмуртской эстрады не лишен обаяния, но сделан довольно топорно. Режиссер Денис Корнилов – профессиональный этнограф. Он мечтает делать игровое кино на национальном материале, но его проекты не находят финансирования в Удмуртии. Его короткометражный фильм «Анай» («Мать», 2015) создавался на стыке игрового и документального кино. Деревенская старушка остается собой, но в «предложенных обстоятельствах»: хлопочет по дому, ожидая приезда сына, живущего в городе.

В Республике Марий Эл было снято несколько деревенских комедий кустарного уровня. Создавались они в пику «Небесным женам луговых мари». Фильм Алексея Федорченко был негативно встречен частью марийской аудитории, обвинившей чужака в искажении местных традиций и нравов. Из-за низкого качества «правильные» марийские фильмы так и остались картинами для внутреннего пользования.

В Мордовии была предпринята трогательная в своем авантюризме попытка создать первый фильм на языке эрзя (эрзя и мокша – две этнокультурных группы мордвы). «Азор» (2018), историческое сказание о доблестных древнеэрзянских богатырях, сняли на собственные средства два музыканта – Виктор Чичайкин и Александр Учеваткин. Творческий результат не кажется убедительным. Дебютантам, к сожалению, не хватило профессиональных навыков и мастерства. Первый эрзянский фильм представляет интерес для местной аудитории прежде всего как «памятник родного языка».

Среди народов Поволжья особое место занимают калмыки. Они отличаются от соседей расовым типом (монголоиды), культурой (потомки кочевников), религией (буддизм ламаистского толка), языком (алтайская семья, северомонгольская группа). Их родственники и единоверцы буряты расселены в Восточной Сибири. До последнего времени собственной кинопродукции в Калмыкии не производили, лишь предоставляли натуру для заезжих творческих групп. Здесь делался русскоязычный приключенческий фильм «Небесный верблюд» (реж. Юрий Фетинг, 2015), предназначенный для общероссийской подростковой аудитории²⁴. Из уроженцев республики наибольшую известность получила Элла Манжеева (живет в Москве). Ее дебютный фильм «Чайки» (2015) снимался в Калмыкии, но даже не пытается мимикрировать под этническое кино. Довольно качественный артхаус с феминистским подтекстом (в меру абстрактный, в меру изящный, в меру заумный) рассчитан на вкусы завсегдатаев западных фестивалей.

Первой действительно национальной картиной стоит признать комедийный проект «Заметки Манджика. Я калмык» (2019). Режиссером выступил новичок Илья Сумьянов, бывший игрок местной команды КВН²⁵. Заглавную роль сыграл известный в республике вайнер (автор юмористических видеороликов) Байр Ходжиев. Фильм был задуман как коллекция комических скетчей, объединенных фигурой персонажа-повествователя, деревенского видеоблогера по имени Манджа (парня порой нелепого и наивного, а порой весьма разумного и не по годам проницательного)²⁶.

Картине идет во вред дробность структуры и неровность драматургии. Тем не менее авторам удалось затронуть важные для Калмыкии темы: угасание калмыцкого языка и его повсеместное вытеснение «федеральным» русским, катастрофическая урбанизация – массовая миграция деятельной молодежи из сельской местности в города, отказ представителей нового поколения от наследия традиционной культуры.

В этническом кино разных регионов России нетрудно вычленить общие темы. Регулярно возникает мотив «смычки города и деревни». Село – заповедник традиционных ценностей, город – проводник глобальных трендов. Авторы и персонажи стремятся преодолеть культурный разрыв. Вот почему одним из самых распространенных бродячих сюжетов оказывается история о любви деревенского парня и городской девушки (можно и наоборот). Еще одна рефренная тема – возврат к истокам. Герой приезжает в родные края в поисках собственной идентичности. Инвариант – встреча в видении или во сне с достойным и доблестным предком, который становится для потомка моделью для подражания. Авторы этнического кино (ре)конструируют легендарное прошлое, видя в придуманном ими былом эталон бытия, культурный маяк для своих современников²⁷.