Глава 9

Спустя пару недель с последних событий я сидела в своем автомобиле, припаркованном к обочине. Слева от меня тянулся известный нам забор с колючей проволокой. Хотя, в соответствии с негласными предписаниями, я знала, что останавливаться здесь было крайне нежелательно. Любой полицейский мог проверить мои документы и даже задержать, для выявления причин моего пребывания вблизи режимного объекта. Но все же, я не двигалась с места.

Как назло, мимо меня пронеслось несколько автомобилей и себя я увидела с какой-то новой, неожиданной стороны. Причастной к преступлению, например, может быть даже предательству, или того хуже, – к государственному шпионажу. Но я сидела внутри и ждала, чувствуя, как пот капля по капле, заливал меня с головы до пят. А сердце стучало так, что отдавалось бубном в ушах.

Как черт из табакерки объявился Том, резко выпрыгнув на капот автомобиля. Напугал меня чуть ли не до гробовой доски. Я чуть не ударилась головой от неожиданности.

– Помоги! – бросил он холодным голосом и мотнул головой.

Я вышла из машины и направилась за ним. Он же, в свою очередь, остановился позади багажника, где меня уже ждала остальная парочка и таинственный пакет.

Пакет был небольшой черный, прямоугольный, запаянный со всех сторон в толстую пленку и испещренный мелкими надписями с правилами пользования и хранения. По размеру он не сильно отличался от обыкновенного пакета, того, что мы обычно берем в магазине с продуктами, но было в нем нечто такое, отчего к нему не хотелось прикасаться прямо так, без предварительных раздумий.

– Положи это в багажник и прикрой одеялом. И еще, позаботься, чтобы это не побилось в пути. Это крайне важно, – объяснил Том.

Я подняла пакет и положила в подготовленное место. По весу он был фунтов двадцать, а внутри что-то теплое, мягкое знаете, похожее на размороженное в микроволновой печи мясо. Мне даже привиделось какое-то шевеление внутри. Возможно и вправду, там было что-то живое и мне, на миг хотелось бросить это, испытав необоснованный испуг, будто в моих руках оказался мешок с крысами.

Кроме того, на его поверхности я рассмотрела предупреждающие знаки биологической опасности, с которыми я была уже знакома в свое время. И когда я уже поправляла его в багажнике и накрывала одеялом, что-то сквозь него резко коснулось меня, прямо по ладони.

– Дьявол! Это шевелится! – возмутилась я. – Вы что, предупредить меня не могли?

– Не задавай лишний вопросов. Закрывай багажник и для тебя все скоро закончится, – прошипел Том.

– Но это, черт возьми, там что-то живое, оно живое!

– Закрой рот и делай, что говорю! Завершим операцию, а дальше до-свидание. Рассуждай сколько пожелаешь, – стоял на своем Том, при этом, я не могла не заметить, как вздыбилась его спина и напротив, опустилась ниже голова. Очевидно, он был напряжен, даже разъярен, против его обычного спокойствия. Раньше я за ним такого не замечала.

Я поправила одеяло, и закрыла багажник, а коты молнией проскользнули на заднее сидение через открытую форточку. Том лег на приборную панель, справа от водительского кресла и мы понеслись.

Двигаться пришлось довольно долго. Сначала впереди маячили длинные вереницы шоссе, затем проселочные грунтовые дороги и наконец, мы медленно тряслись по едва видимой колее, посреди каменистых холмов. Весь путь указывал Том. Просто лежал на приборке и говорил, когда мне следует свернуть. Остальная сладкая парочка мирно спала на заднем сиденье.

Честно признаюсь, в это самое время я была невероятно напряжена. Уж точно не меньше, чем в ожидании расправы со стороны Вспышки, поскольку свою жизнь я все также считала весящей на тонком волоске. А что если они захотят избавиться от меня, когда я больше им не понадоблюсь, спрашивала я себя. А как мне поступить, если все-таки придется бороться за право на жизнь. Куда мне лучше бежать, как прятаться и чем отбиваться.

Каждый вопрос ставил меня в довольно глухой тупик, такой, что если спросить в ту самую минуту, какого цвета небо, я бы просто не смогла однозначно ответить. Столь сильно был перегружен мой мозг.

– Все, приехали, остановись пожалуйста, – прозевал Том, когда мы оказались в паре десятков миль от ближайшей жилой постройки.

Мы вышли из автомобиля и я аккуратно выложила пакет на землю. Как только это оказалось снаружи, по его поверхности пробежала мелкая рябь. Будто кто-то или что-то изнутри прикасался к стенкам своей полиэтиленовой камеры. Я же тщетно пыталась предположить, чем это могло быть.

– Ну вот и все, отмучались! – произнес довольный Том, сидя на крыше автомобиля. – Теперь-то вашему миру ничто более не угрожает и вы, человеки, можете дальше влачить свое бытие. Ты уж извини, что все так приключилось, хотя, все могло закончится гораздо печальнее. Вряд ли ты сможешь представить на сколько. Да и я не имею право рассказывать, – добавил он, спрыгнув на землю. – Мне и без того пришлось нарушить массу предписаний, за что буду вознагражден приличной такой трепкой. Потому, пожалуйста, ни слова, никому и никогда. Да и вряд ли тебе поверит. Так что, не теряй сил и времени, садись в свой катафалк и живи, будто ничего не произошло. Прощай!

– Я поняла…., спасибо, – почему-то добавила я.

– Прощай хозяюшка! – выкрикнул Бантик!

– До-свидания! – отозвалась я.

Я села в машину, постоянно огладываясь, но и коты не отрывали от меня своего взгляда, пока я не перестала различать их в зеркале заднего вида. Но как только я вырулила на шоссе и промчалась по нему пару десяток миль, только тогда я нашла в себе силы дышать, дышать полной грудью. Даже воздух наполнился какой-то свежестью что ли, чем-то, что так приятно наполнять легкие и сладко выпускать. И настроение мое вернулось, чего я кажется, не ощущала вот уже много лет. Вернулась и надежда.

Я добралась до дома, а оттуда, пулей понеслась до своей сестры. Около двух месяцев я прожила в большой городе, в тесной маленькой квартирке. Соседи, сплошь и рядом затевавшие скандалы и раздражающий своим шумом перекресток под окнами. Все это время я не отходила от постели больной, и по первому зову исполняла любые ее прихоти. В конце концов, она умерла и я вернулась назад. В тот дом, откуда бежала, испугавшись его как шаровой молнии, залетевшей в окно. Ни Тома, ни Черчилля, ни Бантика, а тем более Вспышку, я больше не встречала с тех самых пор.

Глава 10

И вот, как я уже говорила, сейчас у меня живет 52 кошки. И в каждой из них я подозреваю, да что я говорю, я больше чем уверена, все они является нашими гостями с далеких планет. Я разговариваю с ними, будто с людьми, не ругаю, а тем более воздерживаюсь от рукоприкладства. И отчаянно жду, что хотя бы одна из них окажет мне честь и ответить мне на человеческом языке. Хотя бы потому, что я приютила их, кормлю и ухаживаю за ними, а сама проживаю на крошечные пособия. Ведь я в точности знаю, кто они есть и для чего они здесь. И они знают, что я знаю, а тем более я постоянно говорю им об этом.

– Вы, кажется, хотели нам что-то показать, – оборвал ее Леонард, подозревая, что все последующее будет сказ о том, как трудно ей живется в этом несправедливом мире. Он и прежде слышал ее упреки и стенания, потому и решил вмешаться.

– Ах, ну что же я? Совсем забыла! Я принесла только часть доказательства, ведь остальное я была бы унести не в силах.

Она полезла в свою довольно просторную сумку и вытащила на свет некий хромированный предмет, которым оказалось боковое автомобильное зеркало, а вернее ее часть. Металлическая рамка, само зеркало и держатель имели прямой рез с оплавившимися краями.

– Вы уж меня извините. Может показаться, что это не похоже на прямое доказательство моей истории, но на моем дворе стоит пикап мужа, так рез проходит по всей его диагонали. А тут уж никакими силами не подделать. Кто если пожелает, я с радостью приглашаю к себе на чай. Там вы можете все увидеть собственными глазами, – объяснила Мэрилин.

Предмет перешел из рук в руки, и даже недалекий специалист с уверенностью бы отметил использование сил высоких температур, для разделения его на части. Но подходил ли он для однозначного подтверждения существования иных цивилизаций и посещения нашей планеты более разумными существами чем мы, спросите вы. Увы нет, нисколько не походил. Узреть же основную часть доказательства ее истории почему-то желающих не нашлось.

Следом увидевшая свет фотография покосившегося пикапа, вряд ли внушала восхищение возмутительностью запечатленного в кадре. Какое-то покосившееся ржавое корыто, посреди разросшейся травы, – вот и все.

– Спасибо! Мэрилин, спасибо, коллеги, – закончил Леонард, с заметной горчинкой в голосе. – Это была и вправду невероятная история!

– Спасибо вам друзья! – вторила Мэрилин. – Спасибо! Любите ваших кошек!

06.09.2019

Рассказ №2 Дочь священника

Глава 1

– Здравствуйте мои добрые друзья! – неожиданно вмешался еще одни участник встречи, прибывавший все это время во внутреннем уединении, не отрывая взгляда от стола. Он точно не был похож на окружающую публику, но подробно описывать его не стану. Гораздо старше остальных, борода лопатой, да и о многом говорящая одежда. Увидев его в подобном месте, тут же в уме вспоминается старый анекдот. Хотите расскажу? Заходит как-то раввин в стриптиз-бар…. Дальше сами пожалуй, а сейчас я возвращаюсь к встрече.

– Вы позволите мне продолжить заданную тему, дабы я мог облегчить свою душу, и поделиться своими свидетельствами нашей темы? – спросил он. Получив в ответ любопытствующие взгляды и положительные отклики, он продолжил.

– Меня зовут Марк, мне уже немного за шестьдесят. Я не женат и детей… Я хотел бы вам рассказать кое о чем, что столько лет мучило меня, каждую мою свободную секунду жизни. И началось это с того самого случая, вернее с целой истории…

Мне искренне сейчас не по себе, что я не смог собрать в себе силы выступить первым. Хотя, по своей профессии, я все-таки обязан сторониться большинства мирских смятений и малодушных чувств. О страхах, уж тем более мне следовало позабыть. Тем не менее, друзья, Господь Бог возложил на меня такие испытания, от переживания которых я до сих пор еще не оправился и вряд ли когда-нибудь смогу.

Признаться, горечи почти уже не осталось. В какой-то мере она прошла, или я привык уже к ней. Но есть вопросы, на которые я так и не получили достойные ответы. Зачем все-таки Ему понадобилось подвергать сомнению твердость моих чувств? Ради чего он разбил в пух и прах большинство моих убеждений? А главное, ради каких побуждений стоило выставлять на кон необходимость верить?

Нет, не то, чтобы я потерял веру, как какой-нибудь разочарованный отступник, дело тут в другом. Моя вера стала крепче прежней, но часть ритуалов, огромная доля знаний и то, чему я беспрекословно верил сам и внушал другим, подверглись, с тех пор, серьезнейшей переоценке. Господи, да надомной смеются, с тех пор!