Глава 6

От шутливой мысли развесить в официальных кабинетах и присутственных местах свои портреты Олег отказался вполне серьёзно – талант здешних художников оказался под стать талантам здешних музыкантов, а любителем импрессионизма, авангардизма или какого-нибудь кубизма он никогда не был. Изобразить же что-то в духе классицизма здесь никто был не в состоянии.

Поэтому граф ри Шотел довольствовался креслом хозяина кабинета и смирился с отсутствием своего портрета на стене за спиной.

– Дурман везли из Рудного, там в посёлке целая организация занимается приёмом грибов у искателей, сортировкой, сушкой, перетиранием в пыльцу и расфасовкой, – докладывал один из младших офицеров Нечая. – Отправляли нашими же речными барками вместе с металлическими болванками.

Помимо своего баронского особняка, у Нечая в глубине северного парка был и рабочий особняк – приземистое двухэтажное здание серого мрамора с зарешеченными окнами и глубоким трёхуровневым подвалом.

Расследование вскрывшейся сети по распространению наркоты в Промзоне на своих первых же шагах высветило серьёзную вовлечённость многих комендатурских стражей в криминал.

Поэтому расследованием всей этой обнаруженной грязи занималась контрразведка, правда, с привлечением комендатурских мастеров заплечных дел во главе с Нурием.

– Мрази. Семеро, какие же они мрази. Я им верил… – Бор сокрушённо опустил голову.

Он сидел напротив Нурия возле Т-образного стола, хозяйское кресло за которым занимал Олег.

Во взгляде Бора на барона Убера не было теплоты. Скорее, наоборот, там была злость за то, что тот так его подставил. А ведь мог, по мнению Бора, рассказать ему, и он бы сам во всём разобрался.

Впрочем, возникшая напряжённость между контрразведкой и местной полицией в лице их начальников Олега не тревожила. Он даже считал это полезным.

Правильность действий Нечая теперь ещё больше подтверждалась, когда воющие от боли пытаемые стражники называли всё большее количество своих товарищей, промышлявших преступными деяниями. В ходе дознания всплыли даже имена начальника комендатуры Промзоны и его двух из трёх заместителей.

И дело не ограничивалось только крышеванием доставки и распространения наркоты. Воя и хрипя от боли в вывернутых руках, от ударов кнута или разбитых молотами костях пальцев, теперь уже бывшие стражники комендатуры рассказывали и о сборе дани, и об изнасилованиях, которые они совершали, и о незаконном обращении в рабство сирот и бездомных, и об афёрах с недвижимым имуществом, о покрывательстве краж и даже убийств.

Олег понимал, в чём была главная проблема Бора. Это была кадровая проблема.

Если Нечай набирал себе людей, в основном разыскивая молодых способных парней из самых, что называется, низов, которых обучал по тяжёлой программе, часто даже с помощью самого Олега, и которые всегда помнили, что свои офицерские шевроны они буквально выгрызли у судьбы зубами, то вот Бор из-за необходимости как можно быстрее укомплектовать штаты комендатур сильными и опытными вояками пошёл по самому простому пути – он стал принимать в стражи баронских дружинников, которым надоело служить в охране замков, но которые не желали тянуть тяжёлую армейскую лямку.

Так что дело было даже не в том, в чём попытался найти оправдание Бор, не в более чем двукратном денежном содержании нечаевских офицеров по сравнению с комендатурскими – сержант контрразведки получал четыре с половиной рубля в декаду, в то время как сержант стражи лишь два рубля. Дело изначально было в мотивации, с которой люди поступали на службу.

Впрочем, особого сочувствия к Бору у Олега не было, как и особой злости.

После доклада офицера в кабинет зашёл Нурий. Главный палач был чем-то немного смущён и от этого смущения переминался ногами на входе в кабинет, напоминая Олегу робкого крестьянина.

– Что-то случилось? – спросил он у палача.

Тот вздохнул и посмотрел на виконтессу ри Шотел, которая в это время сидела на подоконнике, болтала ногами, грызла яблоко и любовалась Нечаем.

Сегодня Уля изображала лесную охотницу. Она была в тёмно-зелёном брючном костюме, высоких сапогах и со скрученными в тугой узел на затылке волосами, выкрашенными в цвет воронова крыла.

Вот уж кому все эти эксперименты с изменением внешности приносили радость, так это сестре, благо испортить себе что-то надолго, ей не грозило – всегда под рукой было исцеляющее заклинание.

– Господин, – поклонился Нурий Олегу. – Там один из моих учеников слегка перестарался. Я боюсь, что один из клиентов может уйти. Нет, всё, что знал, он уже рассказал. Только вот до казни может не дожить. Я бы хотел попросить госпожу виконтессу, вас я просить не смею, исцелить сержанта… бывшего сержанта, – поправился палач.

Уля скривила лицо. Она вовсе не была неженкой, на войне ей приходилось излечивать такие раны, что давно уже ко всему привыкла. Вывалившиеся кишки из разрубленного живота выглядели и пахли так, что вид и запах районов возле Вонючки оставлял виконтессу равнодушной.

Просто те четыре дня, что шло расследование, Уля с интересом следила за его результатами и иногда даже влезала с советами, впрочем, чаще не всегда к месту и не очень пригодными.

– Да повесите труп, и всего делов. Кого истязать на потеху черни и так у вас полно. Все камеры под завязку забиты, – отмазалась Уля. Ей было лень спускаться в подвалы.

Действительно, численность преступных группировок, размах их деятельности, выстроенные друг с другом отношения, раздел сфер и даже сращивание с теми, кто, вообще-то, должен был следить за законностью, всё это так не походило на ту преступность, которая была в этом мире раньше, что Олег заподозрил самого себя в провоцировании создания преступности нового вида. Он совершенствует технику и быт, а преступность начинает подстраиваться под изменившиеся условия жизни.

– Госпожа, прошу простить меня, но этот сержант, извиняюсь, бывший сержант, он девочек насиловал. И ладно бы рабынь, но он и свободных сироток пользовал, и даже пропавшая дочь мастера Корвала – это его рук дело. Он их потом всех убивал. Место, куда он трупы стаскивал, мы с него выбили. Простите, но без него на казнях никак.

Он просяще посмотрел на виконтессу, и та, вздохнув, спрыгнула с подоконника и пошла за палачом исцелять изувеченного насильника и убийцу.

– Бор, пусть тебе это будет хорошим уроком. Во-первых, смотри, кого берёшь на службу, а, во-вторых, постоянный контроль – вот, что тебе требуется, – Олег поднялся с кресла, потянулся и сделал несколько наклонов вправо-влево. За полдня, что он тут провёл, спина затекла, а тратиться на Малое Исцеление из-за такой ерунды не хотелось. – Тебе нужно создать что-то навроде службы внутренней безопасности. Людей для неё возьмёшь немного у Агрия и немного вот у него, – Олег кивнул в сторону Нечая.

Тот попытался было протестовать против отдачи своих людей, но, наткнувшись на холодный взгляд графа ри Шотела, сдулся.

– Правильно думаешь, барон Убер, одно общее дело делаем, и прокол любого из вас, это ущерб нам всем, – Олег посмотрел сквозь зарешеченное окно на неухоженный дикий городской парк. Он специально распорядился, чтобы северный парк, в отличие от трёх остальных, оставался в первозданном виде. – Нам с тобой придётся в Рудный съездить. Его значение возрастает по мере роста добычи и плавки металлов, а всё никак туда не сподоблюсь съездить. А ты поможешь Бору навести порядок в тамошней комендатуре. Своих клиентов там ты уже знаешь.

– Мне тоже надо будет туда съездить, – отрешённо сказал Бор.

– А здесь кто за порядком следить останется? – этим вопросом Олег не только немного поднял главному коменданту совсем уж низко упавшую самооценку, но и дал понять, что пока не лишает его своего доверия.

Уля вернулась из пыточных застенков достаточно быстро.

– Всё. Живой и абсолютно здоровый, – сказала она, имея в виду излеченного ею насильника и убийцу. – Теперь Нурий на площади сможет показать всё своё мастерство. Олег, а почему у нас в Пскове нет лобного места для казней?

– А зачем оно? – пожал плечами Олег, – пускать чернь в Псков я не желаю, а лишать простонародье удовольствия от казней и от наглядных уроков – неправильно.

Не рассказывать же сестре, что он бы вообще от публичных казней отказался. Но понимал, что в ближайшем, а скорее всего, и в отдалённом будущем этого не осуществить. Но хотя бы в своём-то городе он это реализовал.

Уля поняла его мысль по-своему и согласно кивнула.

– А ещё трупы воняют, а у нас война за чистоту улиц и воздуха, – вспомнила виконтесса одно из высказываний брата. – На обед ко мне?

Олег согласился.

Налаженная Нечаем по советам и под личным контролем Олега почтовая служба работала даже лучше, чем Олег надеялся. Вообще, многое, что он делал, к его собственному удивлению, показывало большую эффективность, чем он изначально предполагал.

Благодаря голубиной почте он получил вести о направлении к нему послов из империи и Бирмана, а благодаря гонцам, менявшим лошадей на почтовых станциях, устроенных при многих постоялых дворах вдоль основных дорог баронств и графства, он получил и подробности, которые удалось выведать людям Нечая и Агрия.

Судя по всему, граф ри Шотел стал заметной фигурой в политических раскладах этой части материка.

Похоже, что в дополнение к министерствам торговли, налогов и промышленности, настала пора заводить уже и министерство иностранных дел. Слава Семи, что готовая кандидатура на должность министра у него была. Олег был уверен, что Гортензия справится с этим делом лучше, чем другие министры со своим, хотя и к ним у него претензий не было.

Кстати, бывший рабский статус Гури и Армина не помешал Олегу сделать их баронами Ленер и Госьер, выделив им опустевшие после бегства бывших хозяев замки в графстве Шотел, и построить им особняки в Пскове, пусть и не на первой линии главного проспекта, зато недалеко от места их работы.

Больше всего переезду в Псков радовалась жена Гури. Веда после родов выглядела прекрасно и, помимо помощи мужу, являлась самой ярой сторонницей Улиных стремлений к организации балов.

К сожалению обоих, пока дальше планов дело не двигалось – слишком много было других дел, что у одной, что у второй.

Ещё Олег заметил, что из бывших рабынь получались самые требовательные хозяйки. Видимо, познав всё на собственном опыте, они знали, кто и где может сачкануть. Поэтому самая вышколенная домашняя прислуга была в особняках барона и баронессы Ленер и виконтессы ри Шотел, где никому не давала спуска ставшая домоправительницей Филеза, бывшая Улина рабыня, а сейчас вместе со своим мужем следившая за работой её прислуги.

– Когда-нибудь здесь каждую декаду будут балы, – с грустью сказала Уля, проходя вместе с Олегом и Нечаем через большой зал, который специально по её настоянию был спроектирован при строительстве особняка, больше напоминающего дворец, хоть и не очень крупных размеров.

– Дались они тебе, – усмехнулся Олег. – Вон у тебя уже есть любимый мужчина, – толкнул он в бока обоих, идущих справа и слева от него сестру и начальника контрразведки. – Или мало, хочешь ещё себе кого-нибудь присмотреть?

– Да ну тебя. Что бы ты понимал? – надулась Уля.

В обеденном зале за столом они разместились втроём и никого больше не ждали. Как обычно, когда никого не ждёшь, кто-нибудь обязательно появится. Так случилось и в этот раз, но назвать гостью нежеланной было бы неправдой. В особняк к виконтессе явилась баронесса Рита Сенер.

– В штабе армии была сегодня? – спросил Риту Олег, когда рабыни убрали со стола грязную посуду и подали вина и фрукты. – Какие планы?

– Ещё не была, – отвлёкшись от разговора с Улей, повернулась Рита. – Я только сегодня из полка приехала. Помылась, узнала, куда ты направился, съездила в его особняк, в служебный, – Рита кивнула на Нечая, – но там застала только расстроенного Бора. Да, лажанулся он знатно, – соратники Олега часто использовали подслушанные его словечки. – Он-то и сказал, где вас искать. А насчёт планов, – Рита пожала плечами, – я думаю, там всё ясно, будут предлагать сбор ополчений и призыв на службу всех магов, включая и тех, что пашут на производствах. Правда, опасаются, что Гелла упрётся.

– И правильно, что опасаются. Эх, – огорчённо вздохнул Олег, – ну никак не хотят мои друзья мыслить шире.

Рита внимательно посмотрела на Олега.

– Ты ведь что-то давно придумал. Так ведь? – уверенно спросила она.

– Тебя это удивляет? – засмеялась Уля. – Мне кажется, что у брата на всё есть ответ.

– Нам скажешь? – поинтересовалась Рита.

Олег отрицательно мотнул головой.

– А Чеку с Тормом зачем головы? Пусть сами думают. Вот если ни до чего толкового не додумаются, кроме как, давайте всей толпой навалимся, тогда придётся опять самому всё растолковывать. Но это по-любому будет не сегодня. Послезавтра приезжает Орро ни Ловен, у маркиза для меня послание от нашей божественной императрицы. Уля, – обратился он к сестре, увидев, как та усмехнулась при упоминании божественности Агнии. – Надеюсь, ты не забыла, что мы её вассалы? Так вот, – продолжил он, – я с ним переговорю, дальше оставлю его с Гортензией, она тоже сегодня-завтра должна подъехать, я её вызвал, хватит ей в Нерове сидеть, Чек по ней уже соскучился, да и я тоже…

– И я, – вставила свои пять тугриков виконтесса.

– И мы соскучились, – согласился Олег. – Пока Гортензия будет вести переговоры с ним и с посланником Иргонии, самой красивой королевы Бирмана за всю историю этого королевства, мы смотаемся, я думаю, за декаду обернёмся, в Рудный. Потом, после моего возвращения, и поговорим там у вас, в штабе армии.

– Нечай, – обратился Олег к молчавшему всё время контрразведчику, – ты пока определись, кого из своих с собой возьмёшь из того расчёта, что кого-то придётся оставить там, наводить в комендатуре Рудного порядок.

– И я с вами, – опять влезла Уля.

– Да, конечно, куда ж мы без тебя, – согласился граф ри Шотел.

«Чем меньше женщину мы любим, тем…», эта известная истина, оказывается, работает и в обратную сторону. В этом Олег убедился на собственном опыте.

Рита всё также обожала и восхищалась им, он это чувствовал, но лезть к нему в постель она перестала.

Олег своим шестым чувством почуял, что баронесса себе кого-то нашла. Он никогда не был в Риту влюблён, говорить о ревности с самого начала было бы глупостью, но вот что такое чувство уязвлённого мужского достоинства он теперь понимал, и как оно гложет, когда Рита спокойно и дружелюбно попрощалась с ним также, как с Нечаем и Улей.

А ведь он долгое время был совершенно искренне уверен, что приставания Риты ему надоели. И теперь с недоумением и даже с некоторой обидой в душе смотрел, как Рита вскочила в седло и, помахав рукой, уехала к себе в особняк. Да и к себе ли?

– К графу ри Крету, – подсказал Нечай, поняв мысли шефа, написанные у него на лице.

– О, Семеро, братик! Да ты никак ревнуешь? – засмеялась Уля, а увидев, как он недовольно поморщился, обняла его и поцеловала в щёку. – Да ну её, Ритку эту, мы тебе лучше найдём, – вернула виконтесса Олегу его давнюю подколку. – Пойдём в дом. Или ты уже к себе уезжаешь?

Олег решил не мешать молодым провести время вместе. К тому же он сегодня уже порядком устал, с самого утра выслушивая от нечаевских офицеров показания разных подонков, чьи вопли ужаса и боли доносились даже с самого глубокого подвала.

Он устал, понятно, не физически, а морально, от всей той грязи, что ему пришлось узнать. Да и от криков самих виновников он тоже притомился.

Коня ему подвела здоровенная рабыня, гора мускулов, которая ещё четыре дня назад больше походила на гору отбивного мяса, когда была обнаружена в подвале кабака Кастета, где тот устроил частную тюрьму.

Тупица. Олег вспомнил, что её звали Тупица. Такое имя сложно не запомнить. Также, как и её настоящее имя, которое у неё было до того, как её купил Кастет.

Уля привела её к нему, потому что направленное ею несколько раз на Тупицу заклинание Малое Исцеление, излечив полностью организм рабыни, никак не желало выправить ей много раз разбитый нос.

– Её на самом деле зовут Лолита. Олег, помоги… – Уля замолчала, увидев, как её брата буквально скрутило от смеха.

А тот ничего с собой не мог поделать. Здоровенная деваха лет уже за тридцать, ростом выше его на голову, с бицепсами, как у Шварценеггера в его молодые годы, меньше всего соответствовала такому имени. Он даже не стал ломаться на просьбу сестры и создал конструкт Абсолютного Исцеления.

После этого бывшая Тупица стала выглядеть красивой и даже сексуальной. Пусть немного мужчин найдётся, которые смогут преодолеть свои комплексы, но свои поклонники Тупице теперь обеспечены.

Захваченную у Кастета рабыню Лолиту Уля конфисковала себе и пока пристроила в помощницы к Филезе.

– Зачем она тебе? – поинтересовался тогда Олег. – Ты же понимаешь, что Абсолютное Исцеление излечивает только тело, но никак не изуродованное сознание. Она убийца, которая убила на помосте как минимум восьмерых. И она ведь, и правда, тупая. Если тебе нравятся такие взгляды, которыми она на тебя смотрит, то лучше заведи себе собаку. Собака будет смотреть на тебя также, но она будет хотя бы умнее.

– Мне её жалко. И если она убийца и собака, то это будет моя убийца и собака.

Когда Уля опускала в разговоре с ним голову, Олег уже знал, отказ расстроит её до слёз.

Хотя ему и не хотелось подпускать к сестре непонятное существо так близко, случись что, могут ведь и ниндзя не успеть, но посмотрев, как Лолита относится к своей хозяйке, отодвинул свои опасения в сторону.

– Сегодня утром в Псков прибыл маркиз Орро ни Ловен, – сообщил ему адъютант Клейн через два дня после посещения Ули. – Он остановился на постоялом дворе «Толстяк» и прислал слугу, чтобы узнать, когда и где вы соизволите его принять.

– Слуга здесь? – спросил Олег, а получив утвердительный ответ, определился: – Пусть передаст маркизу, что я с удовольствием с ним пообедаю на третьей склянке после полудня. И пошли за бароном и баронессой Пален, их я тоже жду у себя.

– За виконтессой тоже послать кого-нибудь? – решил уточнить Клейн, опасаясь Ули.

– За ней не надо посылать, она сама тут раньше всех нарисуется. Вот увидишь.