Читать книгу «Еврей, Цыган и эль Ислам» онлайн полностью📖 — Сэра Ричарда Ф. Бертона — MyBook.
image

Иерусалим иногда посещают некоторые из «черных евреев» Малабара и Западной Индии, о которых написано так много нелепостей. У «белых евреев» Индии существует предание, согласно которому их предки, насчитывавшие десять тысяч душ, эмигрировали на восток около 70 г. н. э. и поселились около Кранганора на Малабарском побережье. Здесь они оставались до 1565 г. н. э., когда они были вытеснены португальцами во внутренние районы. Поскольку ни одна синагога не может быть основана без минимального собрания из десяти свободных и взрослых мужчин, белые евреи, когда это было необходимо, просто выкупали девять рабов, отпустили их на волю, обрезали и омывали их, и таким образом добивались желаемого. Организация «Британские евреи-реформаторы», состоящая, в основном, из евреев-ашкеназов, основанная 7 эллуля 5601 года (24 августа 1841 г.), чей молитвенник редактируется их служителем преподобным мистером Марксом, вряд ли создадут путь на «Восток» с такой ультракараимской доктриной, как «достаточность Закона Моисея для руководства Израилем», и с их оппозицией божественности преданий, содержащихся в «Мишне»; и в Иерусалимском, и Вавилонском «Талмуде» они были бы включены только в сонм:

Дерзких, капризных сект,

Причудливых испорченных текстов.

Мало что можно сказать о физических особенностях восточного еврея, который во всех существенных особенностях и чертах удивительно напоминает своего брата из Хаундсдича или из Минори. Кое-где линии менее изогнуты, профиль прямой и высокий, в то время как есть несколько местных разновидностей, например, евреи, имеющие светлые волосы и оливковые глаза в Далмации. Высший тип отличается определенной мягкостью выражения с той решительной очерченностью рта и подбородка, которые можно увидеть у лондонского полицейского и у лесного жителя Дальнего Запада. Хотя столетия угнетения неизбежно дали многим евреям тот съежившийся, пренебрежительный бегающий взгляд, который болезненно напоминает ручного зверя, ожидающего удара, тем не менее, мы все еще находим как среди ашкеназов, так и среди сефардов, среди красных евреев и черных евреев, людей со свирепыми глазами, темными бровями, впалыми щеками, с пронзительной остротой взгляда и почти безрассудной целеустремленностью. На таких лицах можно прочитать жадность, хитрость и даже свирепость, но редко слабость и никогда глупость; здесь неотесанность, некультурность и грубость, но не вульгарность и отсутствие энергии; и христианская физиономия выглядит банальной по сравнению с такими чертами, полными концентрации и энергичного значения.

Это те же самые люди, которые под более счастливым покровительством организуют такие всемирные институты, как Alliance Israelite Universelle37, сердцем которого является Париж, а его щупальца простираются далеко и широко по земле, в то время как растущая организация предполагает распространять их все дальше и дальше. Ее цель состоит просто в том, чтобы способствовать согласованности действий среди евреев, рассеянных по обоим полушариям; добиваться единства и общности во всех делах, интересующих еврейское политическое тело; продвигать интересы своих друзей и производить разорение своих врагов. Таким образом, она, в конечном итоге, поглотит, взяв под свою опеку такие обособленные институты, как Кагал или общинное управление евреев в России. Сейчас модно восхвалять систему управления иезуитов, масонов, карбонариев, мормонов и других организаций, в основе экзотерической формы которых лежит эзотерическая система. Насколько мне известно, никто не может сравниться с евреями, потому что их система организации локальная и частная, тогда как она почти всеобщая.

Такие люди легко становятся воинами коммерции, привнося в битву интересов борьбу за жизнь, всю ту смелость и решительность, ту настойчивость и бесстрашность, ту тонкость и беспринципность, которые были у Патриархов и Маккавеев, а они перенесли это и в личное сражение уже не на мечах и копьях. Они становятся великими властителями финансов и капитала, имеющими агентов и репортеров в каждом главном центре мира; они знают каждый проект, что должно процветать, и что должно рухнуть; какое предприятие должно быть эффективным, а какое провалиться. Если морскому порту нужен док, городу нужен бастион или стране нужна железная дорога или кредит, они всегда готовы предоставить все и вся. И, как правило, они не несправедливы, они не подлы; действительно, в их условиях часто присутствует определенная щедрость. Но они всегда торгуются не только за деньги. Они предусматривают, например, что одному человеку должно быть позволено участвовать в этих прибылях, что другой человек должен быть лишен этих преимуществ; их интересы настолько разнообразны и так широко распространены, что политическая власть им нужна повсюду, и как они хотят ее иметь, так и будут иметь. Один проступок, один смертный грех никогда не прощается, никогда не забывается среди них, это неповиновение в чинах, пусть даже незначительное. Если второстепенная фирма попытается сбросить ярмо, начав, например, заниматься предприятием, несанкционированным Великим Домом, тотчас же ее кредит подвергается нападкам, ее репутация бесчестится, ее гибель обеспечена. Таковы искусства, которые позволили еврею прийти к его теперешнему положению.

И он может с уверенностью ожидать того времени, когда вся финансовая система не только Европы от края до края, но и всего мира окажется в руках нескольких хитрых капиталистов, чьим огромным богатством за несколько ударов по телеграфу свергаются династии и определяются судьбы наций.

Теперь остается только коснуться будущих перспектив еврейской расы. Это важное рассуждение по-прежнему зависит от двух совершенно разных взглядов.

Первый взгляд, который можно назвать пустым высказыванием, так называемой либеральной школы, гласит: «В этом столетии мы разрушаем тяжелые стены предрассудков, воздвигнутые в прошлые времена нациями и сектами для отделения самих себя от своих соседей или для создания выгодной позиции, с высоты которой можно швырять в них наступательное оружие. Римско-католическая и иудейская эмансипация были признаны, хотя и с запозданием, и мы можем искренне надеяться, что в следующем поколении наши политические, социальные и коммерческие отношения с нашими собратьями будут осуществляться независимо от их религиозных убеждений или их этнического происхождения». Незначительное возражение против этого «гармоничного и толерантного положения вещей» состоит в том, что, если христианин может отказаться от своей веры и расы, еврей, как бы легко он ни отбрасывал первое за борт, будет цепляться за последнее с большим упорством, поскольку оно будет самым корнем и главным основанием его власти.

Второй взгляд – это юдофобский или римско-католический взгляд на верховенство еврейского влияния в правительствах и в дипломатии Европы. Он открыто признается в своем ужасе перед иудейскими посягательствами и доходит до того, что заявляет, что, если ход событий не будет изменен каким-то квази-чудесным действием, триумф израильтян над христианской цивилизацией неизбежен, что фактически Иудаизм, самая древняя и исключительная форма великой семитской веры, по крайней мере, переживет, если не подчинит себе и не выживет полностью Христианство, триумф которого пришелся на чужеродную расу арийцев. «Золото, – утверждает он, – является хозяином мира, а еврейский народ становится хозяином золота. С помощью золота они могут распространить коррупцию повсюду и, таким образом, управлять судьбами Европы и мира. «В течение последней четверти века господствующая Церковь во Франции, по-видимому, занималась распространением этих идей, и количество изданных паникёрами книг, на которые ответили еврейские авторы, далеко не ничтожно. Обратите внимание на имена М. М. Туссуэль, Бедаррид, Т. Халлиз, преподобный П. Ратисбонн и А. С. де Медельшайм, на статьи, без указания имени авторов в «Союзе израильтян» и «Архиве израильтян в Париже», это достаточное доказательство того интереса, который вызвал этот вопрос, и способностей, с которыми он обсуждался во Франции.

Но это обобщения, требующие уточнения частностей. Однако там, где поле так обширно, мы должны ограничиться самым беглым обзором Европы и Святой Земли. На всем континенте карьера еврея одновременно процветает и является многообещающей. Устранение еврейской неправомочности в Англии и почти повсеместное распространение конституционализма по всей Европе оказали сильное влияние в пользу евреев. Существенным условием всякой реформы является то, что реформатор никогда не может сказать: «До сих пор я пойду, и не дальше». Говоря спортивным языком, он снял вес с темной лошадки, и последняя постоянно побеждает в галопе. Отец держал в гетто магазинчик; сын владеет дворцами и виллами, покупает титулы, кресты и другие статуи, совершенно неизвестные Моисееву закону, и вступает в смешанные браки с историческими христианскими семьями страны. Огромная, если не единственная, опасность состоит в том, что в отдаленных частях Европы, где люди еще недостаточно усмирены, и где меч все еще привычен для руки, евреи продвигаются вперед слишком быстро; поэтому нелегко понять, как их успех может быть остановлен до того, как он бросит их в пропасть. На данный момент Венгрия является показательным примером. Магнат, щедрый на гостеприимство, наслаждающийся роскошью, небрежный в расходах и презирающий экономию, видит, что все его богатые поместья с их табунами и стадами, их урожаем и рудниками уходят из его рук и способствуют раздуванию бездонного кармана еврейского ростовщика. Но мадьяры – огненная раса; и если этой системе законного грабежа будет позволено пройти определенную точку, которая, между прочим, недалеко, евреи должны будут приготовиться к другому бедствию, достойному Средневековья. И они это заслужили.

Что касается возвращения Израиля на Святую Землю, этой излюбленной темы пророчеств и поэзии, этой ежедневной мечты еврея, по крайней мере, до тех пор, пока он не нашел страну и дом в более счастливых краях за пределами своих древних мест, то не требуется никакого сверхъестественного дара, чтобы указать на естественный ход событий. Хотя восстановление Иерусалима является предметом вечной мольбы всего еврейского мира, богатые и преуспевающие евреи открыто заявляют, что они не проявляют личного интереса к этому вопросу. Молитва, по сути, стала простой формальностью38. Тем не менее, среди шести миллионов душ, которых вскоре станет девять, не составит труда найти добровольцев, подобных тем, которые сейчас составляют гарнизоны четырех Священных городов – Иерусалима и Хеврона, Тверии и Цфата. Один миллион душ даст израильтянам полную власть над Землей Обетованной в самом широком понимании этого слова, и пройдет не так много времени, прежде чем это число можно будет пополнить.

Евреи могли легко вернуться в Иудею; но на пути лев. России мало дела до Константинополя, который падет на нее в свое время, когда созреют плоды. Но она не потерпит никакого вмешательства в Святой Земле, кроме как для своей собственной выгоды. Эта власть, наполовину европейская, наполовину азиатская, в значительной степени обязанная своим жизненным успехом смеси, которую она презирает, имеет огромное преимущество своеобразного и однородного вероучения, в которое она верит с ребяческим пылом и которое проповедует с мужественной энергией. Для нее завоевание – это не просто увеличение территории, физический рост. Это расширение поля прозелитизма, религии; и этот взгляд на национальный прогресс и национальный долг является одновременно ее силой и ее слабостью, ее славой и ее позором. Она находит штаб-квартиру Христианства необходимой для полного развития своего религиозного превосходства, и во все возрастающей слабости Латинской Церкви она видит свою наилучшую возможность.

Таким образом, как уверяют современные путешественники, Россия потихоньку поглощает Святые места в Сирии и Палестине. Совершенно новый Иерусалим с церковью, монастырем и богадельней, которые всего за несколько дней превратились бы в крепости и казармы, в последнее время возвышается за серыми старыми стенами и башнями Иевуса, скрывая их от пылких взоров пилигрима, когда он идет с вершины последнего холма, ведущего к Яффским воротам.

В Хевроне русскому не разрешили купить землю под застройку в поселении; он купил дуб, который считают за теребинт Авраама, и здесь снова будет церковь, монастырь и богадельня. Колодец Иакова в Сихеме постигла та же участь, и даже Тивериаде угрожают четвертой церковью, монастырем и приютом. Так называемым грекам39, чьи симпатии к московитам хорошо известны, были дарованы такие блага, как монополия на гору Фавор, где классические и сарацинские руины были безжалостно снесены, чтобы построить церковь и монастырь. Эта узурпация стала настолько невыносимой, что летом 1872 года латинские монахи напали на захватчиков, захватили vi et armis40 часть горы, на которую греки претендовали, и окружили свое завоевание стеной. С другой стороны, когда латиняне доказали несомненное право на часовню своих предков в Кефр-Кенне (Кана в Галилее), грекам было приказано предъявить встречные претензии, и обе претензии были официально отклонены с устричной раковиной, поскольку устрица произносится как wukiif, или пожертвование мечети.

Это русское преимущественное право на Святую Землю выгодно еврею, хотя последний может этого и не признавать. Но для этого он поспешит исполнить пророчество; он скупит страну, как, на самом деле, он сейчас и поступает в Иерусалиме41; он завоюет народ капиталом и снова создаст нацию.

Но здесь напрашивается вопрос: «Если Иудаизм снова возобладает, ведь его защитники говорят, что он победит во всем мире, как долго он сможет просуществовать?»

Те, кто знает кодексы «Талмуда» и Цфатской школы, которые до сих пор, несмотря на некоторые мелкие трудности, являются жизненным светом Иудаизма, без труда ответят. Это были бы люди, высшими представлениями о религиозной жизни которых являются суеверное освящение Субботы, омовение рук, трубление в бараньи рога, спасительный обряд обрезания и тысячи внешних функций, компенсирующих моральные проступки, с Авраамом, сидящим у ворот ада, чтобы держать его закрытым для евреев. Это было бы сообщество, которое объявило бы брак невозможным примерно для двенадцати миллионов неевреев, запретило бы им Субботу и приговорило бы к смерти каждого «чужака», читающего Ветхий Завет; в котором все люди, не являющиеся идолопоклонниками, не имеют религии, в то же время тем, кого оно называет «идолопоклонниками» (христианам), было бы запрещено проявлять самые обычные чувства человечности; которое унижало бы и оскорбляло половину человечества, более слабый пол, и которое санкционировало бы рабство, и в то же время угнетало бы и очерняло своих рабов, ставя их на один уровень с волами и ослами. Это была бы вера, которая, изобилуя языческими обычаями, будет поощрять изучение Черных Искусств, ослабит все моральные обязательства, разрешит людям клятвы и санкционирует убийство неученых. Это была бы система несправедливости, чьи синедрионы, одновременно языческие и беззаконные, отличались бы только силой и обманом, чрезмерным самомнением, хладнокровной жестокостью и неумолимой враждой ко всей человеческой природе. Такие условия, очевидно, не рассчитаны на создание или сохранение национальной жизни. Цивилизованный мир никогда не вынесет присутствия вероучения, которое говорит человеку: «Ненавидь ближнего твоего, если он не из вас», или кодекса, написанного кровью, а не чернилами, который карает за малейшие нарушения раввинских законов карает изгнанием и отлучением, побиванием камнями и поркой до смерти42. Года таких зрелищ более чем достаточно, чтобы возбудить гнев и месть возмущенного человечества; раса жестокая, яростная, упрямая и отчаянная как в дни Тита и Адриана, будет защищаться до последнего. Результатом станет новая осада и взятие Иерусалима, а «избранный народ» снова ляжет ниц в своей крови и будет изгнан из Святой Земли.

Кратко говоря, очевидно, что ничто, кроме главенства русских в Сирии и Палестине, не препятствует ее повторной оккупации ее старыми нетерпимыми и преследующими хозяевами43, и что величайшей возможной бедой будет предоставление для них ежедневных, еженедельных и ежегодных молитв —

В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ МЫ БУДЕМ В ИЕРУСАЛИМЕ.