Все эти особенности в совокупности заставляли евреев дерзать и делать все против всех, кто не был их крови. Неизбежным результатом такой политики было то, что, в конце концов, они пришли к столкновению со всем, что их окружало, что они потерпели поражение в неравном бою с языческим Римом и ранним Христианством; что они потеряли место рождения своей нации и рассеялись далеко и широко по поверхности земли. И то, что случилось однажды, может случиться снова.

Древние греки, у которых, как и у евреев, была только одна вера и один язык, также периодически встречались единой семьей в Дельфах, центре их национальной области. Таким образом, одаренные люди без какого-либо принуждения эффективно сочетали с величием в поклонении богам закон гармонии, который должен господствовать над человеческим обществом. И греки были чувственным и радостным народом, шествовавшим под свободным небом в славных лучах поэзии, искусства и красоты, и не могли не осознать той истины, что общество, основанное на взаимной благосклонности, и означает цивилизацию, и высшая стадия развития человеческого общества – общение с миром.

* * * * *

Доктор Буден, выдающийся физиолог и писатель-медик, замечает, что евреями управляют статистические законы рождений, болезней и смертности, совершенно отличные от тех, которые управляют народами, среди которых они живут. Это суждение подтверждается свидетельством истории. В Средние века, когда нечистые столицы Европы и Азии периодически опустошались чумой, ангел смерти проходил мимо домов угнетенных и презираемых евреев, хотя по местным постановлениям они были осуждены занимать худшие кварталы городов. Рассказывая о чуме 1345 г. И.Я. фон Чуди говорит, что она нигде не нападала на евреев. Фраскатор упоминает, что они полностью избежали эпидемии тифа в 1505; их не коснулись перемежающиеся лихорадки, царившие в Риме в 1691; они не были подвержены дизентерии, столь губительной для Нимегена в 1736; и как в 1832, так и в 1849 году авторитетно утверждается, они практически избежали холеры в Лондоне, хотя в течение последнего года в городе было около тринадцати тысяч жертв⁹.

Не менее любопытны статистические данные, свидетельствующие о естественной способности еврейского народа, столь националистического по своим чувствам и столь космополитичного по своим склонностям, к акклиматизации в любом месте. Еврей и христианин эмигрируют в британскую или французскую колонию из одного и того же места рождения и в одно то же время, из-за неблагоприятного климата христианский переселенец со своей семьей, в конце концов, вымирает, а еврейский переселенец выживает и умножается. В Алжире, например, французские колонии вымерли бы в очень короткий срок, если бы не постоянный приток иммигрантов, тогда как еврей пускает глубокие корни и выбрасывает крепкие ветви.

Что касается продолжительности жизни евреев, то немецкие источники сообщают некоторые интересные подробности. Доктор В. К. де Неввиль*¹⁰ из Франкфурта после сбора и сопоставления огромного количества статистических данных продемонстрировал следующие факты:

1. Четвертая часть христианского населения умирает в среднем в возрасте 6 лет 11 месяцев.

2. Четвертая часть еврейского населения умирает в среднем в возрасте 28 лет 3 месяца.

3. Половина христианского населения умирает в среднем в возрасте 36 лет 6 месяцев.

4. Половина еврейского населения умирает в среднем в возрасте 53 года 1 месяц.

5. Три четверти христианского населения умирают в среднем в возрасте 59 лет 10 месяцев.

6. Три четверти еврейского населения умирают в среднем в возрасте 71 года.

Установлено, что в Пруссии ежегодная смертность среди евреев составляет 1,61%, а среди остального населения – 2,00%. Годовой прирост у первого составляет 1,73%, а последнего только 1,36%*¹¹. Во Франкфурте средняя продолжительность человеческой жизни составляет 36 лет 11 месяцев среди христианского населения и 48 лет 9 месяцев среди евреев.

Теперь я полностью процитирую благосклонный вердикт, обычно выносимый европейскими писателями по отношению к евреям:

«Если мы проследим историю израильской расы от разрушения Иерусалима до того времени, когда господство более просвещенного общественного мнения заставило вычеркнуть из сводов законов европейских народов варварские и жестокие законы против евреев, принятые в ту эпоху, когда свирепствовали фанатизм, жестокость и гонения, мы будем вынуждены признать, что в спасении этого народа от полного истребления было нечто чуть меньшее, чем чудо. Баснаж†¹² („Histoire des Juifs“) подсчитал, что 1 338 460 евреев погибло от огня, меча, голода и болезней во время и после осады Святого города. Впоследствии множество несчастных изгнанников стали объектами жестоких и неумолимых преследований, фанатизма и тирании в каждой стране христианского мира. В течение двух лет, предшествовавших их последнему изгнанию из Иудеи, 580 000 евреев были вырезаны римлянами, и постепенное рассеяние остальных по лицу Европы стало прелюдией к совершению над ними „христианами“ серии зверств почти непревзойденных по беспощадной дикости. Функции, которые они выполняли в средневековом обществе, в действительности, были самыми ценными; но столь сильным было невежество и столь закоренелыми были предрассудки того времени, что к концу тринадцатого века более 13 000 израильтян были изгнаны из Англии в один день; точно так же, как двести лет спустя 500 000 человек были изгнаны из Испании, 150 000 из Португалии и неопределенное количество евреев было изгнано из Франции. В течение трех столетий сменявших друг друга государи отказывали евреям в разрешении поклоняться Всемогущему Богу в пределах английского королевства; и только не раньше Протектората Кромвеля было разрешено возвести синагогу в Лондоне».

«В художественных произведениях, в драме и в повседневной жизни имя еврея стало притчей во языцех и упреком, и объяснение этому следует искать, скорее, в пагубности религиозных предрассудков, чем в действительном поведении евреев, людей, на которых обрушилось столько позора: их добродетели – их собственные, но их недостатки – плод восемнадцати веков изгнания и угнетения. При таком обращении и архангелы стали бы испорченными. В истории всего мира нет ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало бы систематические гонения, варварскую жестокость, трусливые оскорбления, унизительную тиранию, которой подвергался еврейский народ. То, что он не деградировал до уровня африканских негров и не был полностью стерт с лица земли, является лишь еще одним доказательством удивительной жизненной силы евреев и нерушимой эластичности их национального характера¹³. Несмотря на все эти века гнета и подавления, представители этого народа встречаются не только среди королей финансов, но и среди королей и аристократов гениев. Каждый должен помнить отрывок из „Конингсби“, в котором г-н Дизраэли перечисляет прославленных евреев, занимавших или занимающих самые высокие вершины в искусстве, литературе, государственной и военной науке, – это граф Кантемир в России, сеньор Мендизель в Испании и граф Арним в Пруссии; маршалы Сульт и Массена, профессора Неандер, Региус, Беарнари и Воль; композиторы Россини, Мендельсон и Мейербер (не говоря уже об Оффенбахе); актриса Рэйчел; Паста, Гризи и Брахам – вокалисты, Спиноза – философ и Гейне – поэт; к этому списку он мог бы добавить имена некоторых из самых выдающихся ныне живущих французских и английских знаменитостей¹⁴. И хотя мы забыли Ксапола и Гондомара, Яхуду Хейли и Авиаброна, он же Соломон бен Габриэль, мало кто из нас может игнорировать имена Ротшильдов и Голдсмитов, Рикардосов, Роуэрсов и Торлони, теперь стали нарицательными в Европе».

«С другой стороны, следует признать, что во всех странах евреи должны отдавать предпочтение грязным занятиям и следовать им с рвением и упорством, достойными занятий более благородными и возвышенными делами, к которым они должны быть допущены». Уильям Эббот с искренностью и серьезностью, но достаточно узколобо, выдвинул это заявление однажды в Палате общин, против сопротивления предложению избавить всех лиц, исповедующих иудейскую религию в Англии, от гражданской неправоспособности, в которой они тогда находились. Это была его реакция на речь Макколея, столь же красноречивую, сколь и неотразимую по логике.

«„Так, сэр, – сказал он, – во все времена рассуждали фанатики. Они всегда оправдывают преследования пороками, порожденными преследованием. Англия была для евреев менее чем половиной страны, и мы поносим их за то, что они не испытывают к Англии больше половины патриотизма. Мы относимся к ним как к рабам и удивляемся, что они не считают нас братьями. Мы гоним их к низким занятиям, а потом упрекаем их в том, что они не берутся за почетные профессии. Мы долго запрещали им владеть землей и жалуемся, что они занимаются, главным образом, торговлей. Мы отгораживаем их от всех путей честолюбия, а затем… мы презираем их за то, что они прибегают к алчности. В течение многих веков мы во всех наших отношениях с ними злоупотребляли нашим огромным превосходством в силе, и затем мы испытывали к ним отвращение, потому что они прибегали к той хитрости, которая является естественной и универсальной защитой слабых от насилия сильных. Но всегда ли они интересовались только гонкой по обмену денег, получению денег и накоплению денег? Никто лучше моего уважаемого друга, члена Оксфордского университета, не знает, что в их национальном характере нет ничего, что мешало бы им выполнять высокие гражданские обязанности. Он знает, что в младенчестве цивилизации, когда наш остров был таким же диким, как Новая Гвинея, когда письменность и искусства были еще неизвестны Афинам, когда едва ли стояла соломенная хижина на том месте, которое впоследствии стало Римом, этот презренный народ имел свои огороженные поселения и кедровые дворцы, свой великолепный Храм, свои флотилии торговых кораблей, свои духовные школы, своих великих государственных деятелей и солдат, своих естествоиспытателей, своих историков и поэтов. Какая нация когда-либо более мужественно боролась с превосходящими силами противника за свою независимость и религию? И если в течение многих столетий угнетенные потомки воинов и мудрецов выродились из достоинства своих отцов, если, лишенные благ закона и скованные игом рабства, они подхватили некоторые из пороков преступников и рабов, будем ли мы считать это укором для них? Не будем ли мы считать это делом стыда и раскаяния перед самими собой? Отдадим им должное. Давайте откроем для них любую карьеру, в которой могут проявиться способности и энергия. Пока мы не сделали этого, давайте не будем утверждать, что среди соотечественников Исайи нет гения, а среди потомков Маккавеев нет героизма“».

Мы «сделали это», и результаты свели на нет всю эту прекрасно сбалансированную риторику. А на следующих страницах можно предположить, что у наших европейских предков были и другие причины для изгнания евреев, помимо простого «фанатизма» и «жестокости», столь не по-философски приписываемых им лордом Макколеем.