Цитаты из книг автора «Себастьян Хафнер»

А может, это объявление войны было замаскированным криком о помощи? В декабре 1941 года выяснилось не только то, что подтвердил дальнейший ход войны: Россия со своим двухсотмиллионным населением попросту сильнее, чем Германия со своим восьмидесятимиллионным, и со временем это превосходство приведет ее к победе. Декабрьские события стали предвестием того, что поначалу удавалось предотвратить только железной гитлеровской волей, – предвестием «наполеоновской» катастрофы под сдвоенным напором русского наступления и русской зимы. Ввиду этого вполне допустимо предположить, что Гитлер рассчитывал на англо-американское вторжение на западе, чтобы потерпеть поражение не от России, а от западных держав, от которых в 1941 году побежденная Германия еще могла ожидать более мягкого обхождения.

Другая трудность заключается в господствующей сегодня тенденции по возможности приблизить историю к точным наукам. То есть отыскивать закономерности, прежде всего в экономическом и социальном развитии, преуменьшать роль политического элемента в истории, личного элемента в политике и, соответственно, личности, «великого человека» в истории. Гитлер в эту тенденцию, естественно, не вписывается, и ее приверженец сочтет недостойной для серьезного историка задачу выяснять, что́ один человек, целых пятнадцать лет действовавший в политике, сделал правильно, а что́ неправильно, и при этом еще исследовать его индивидуальные черты, да к тому же если это столь непривлекательная личность, как Гитлер. Уж слишком это старомодно!

Можно ли назвать евреев народом, нацией? Об этом стоит порассуждать. Вне всякого сомнения, у евреев отсутствует самый надежный признак народа: общий язык. Английские евреи говорят по-английски, французские по-французски и так далее[105

Наконец, был и новый, появившийся уже после эмансипации евреев антисемитизм. Его можно назвать антисемитизмом конкуренции. Со времен эмансипации, то есть с середины XIX века, частью благодаря своим способностям, частью благодаря взаимовыручке евреи очень быстро заняли ведущие позиции во многих областях, в основном культурных, но также и в медицине, адвокатуре, прессе, индустрии, финансах, науке и политике. Они выказали себя если не как соль земли, то уж точно как соль в супе. Во многих странах евреи образовали род элиты – в Веймарской республике, особенно в Берлине, евреи стали второй аристократией; этим они вызвали не только заслуженное восхищение, но, конечно, и зависть, и отторжение. Однако тот, кто становился антисемитом по таким причинам, хотел бы, разумеется, утереть евреям носы и немножечко их приструнить. Но уничтожать? Упаси бог! Гитлер своими человеконенавистническими антиеврейскими фобиями даже у многих антисемитов поначалу, покуда он неистовствовал в речах, вызывал лишь молчаливое недоумение, а позднее, когда он приступил к делу, в основном – отвращение и ужас. Только записные антисемиты в весьма малой, хотя и самой людоедской, самой активной своей части разделяли гитлеровский антиеврейский бред. К короткой его критике мы сейчас и приступим. Короткой, потому что достаточно просто пересказать бред, чтобы было ясно – это бред.

Рядом с борьбой народов, согласно Гитлеру, разворачивается иная борьба, а именно расовая, но не между белой, черной и желтой расами (подлинные расовые различия весьма мало интересовали Гитлера), нет, эта борьба идет внутри белой расы между «арийцами» и евреями, то есть между евреями и всеми остальными, теми, кто находится друг с другом в постоянной борьбе, однако против евреев выступает единым фронтом. Ибо здесь речь идет не о жизненном пространстве, но – буквально – о жизни, это война на уничтожение. «Еврей» – враг всего живущего: «Его конечная цель – денационализация, бастардизация других народов, понижение расового уровня высших рас и покорение этой расовой кашицы путем уничтожения национальной интеллигенции и замены ее представителями собственного народа». И не только это: «Если еврей с помощью своего марксистского лжеучения одержит победу над народами нашего мира, тогда его корона станет погребальным венком для всего человечества, и наша планета вновь, как миллионы лет назад, будет безлюдно лететь сквозь эфир». Итак, евреи хотят уничтожить не только «национальную интеллигенцию», но и вообще все человечество. Если дело обстоит так, то все человечество просто вынуждено объединиться, чтобы уничтожить евреев

«Хорошая раса (порода)», «улучшить расу (породу)» – все это качественные определения из мира животноводов, уничтожающих в той или иной расе (породе) неудачные экземпляры и старающихся улучшить те или иные свойства расы (породы) специальными методами. Это понятие расы Гитлер использовал очень часто, когда говорил о «расовой ценности» народа, которая должна быть повышена за счет стерилизации слабоумных или уничтожения сумасшедших

кто должен покорить Землю: раса или народ? Немцы или «арийцы»? У Гитлера это не ясно. Так же не ясно, кого он считает арийцами. Только германские народы? Или всю белую расу, за исключением евреев? На это мы у Гитлера ответа не найдем.

Носителями истории являются только народы или расы – не классы, не религии, не, строго говоря, государства. История – это «борьба за жизнь народа». Или: «Все всемирно-исторические события суть проявления воли к самосохранению рас». Государство – «всего только средство для некоей цели, а цель эта – сохранение расового бытия человека». Или чуть более наступательно: «Целью государства являются сохранение и продвижение вперед общности физически и духовно подобных друг другу живых существ». «Внутренняя политика призвана собирать внутренние силы народа для его внешнеполитического самоутверждения».

Вполне понятно психологически, почему Версальский договор – особенно в той части, которая касалась Германии, – немцы восприняли как оскорбление. Оскорбление было прежде всего формальным. Договор и в самом деле был таким, как его называли в Германии все, от коммунистов до нацистов, – кабальным. Он ничем не походил на прежние мирные договоры Европы между победителями и побежденными. Да, естественно, позиция победителей на переговорах была сильнее, но равноправное, пусть и формальное, участие в них побежденных сохранило бы их честь, а также морально подкрепило бы их ответственность за соблюдение подписанного договора. На Парижской мирной конференции 1919 года немецкая подпись под договором, составленным без участия Германии, была поставлена под ультимативной угрозой новой войны. Этого было вполне достаточно, чтобы немцы не чувствовали себя связанными договором, который их заставили подписать, и даже если бы в договоре не было множества дискриминирующих и унижающих Германию пунктов, – а в Версальском договоре их было полным-полно, – все равно неудивительно, что главной целью внешней политики Германии после Первой мировой войны стало – «сбросить цепи Версаля

Фашизм – это власть высших классов общества, опирающаяся на искусственно вызванное возбуждение масс. Гитлер, конечно, умел воодушевить массы, но вовсе не для того, чтобы поддерживать высшие классы. Он не был классовым политиком и его национал-социализм стал иным общественным явлением по сравнению с итальянским фашизмом. В предыдущей главе мы показали, что его «обоществление людей» находит точные соответствия в социалистических государствах, таких как теперешние ГДР и Советский Союз, – соответствия, которые в фашистских государствах пробивались чахлыми ростками или вовсе отсутствовали.