12

Трапеза с рептилидом была обставлена таким количеством всякого рода условностей и правил, что разговора уже не получилось. То есть, разговор был, но он напоминал какой-то церемониал, с жесткой последовательностью тем и условных фраз. В этой игре Стас быстро потерял интерес, хотя Агата успевала не только объяснять ему ту или иную традицию, но и давать ей сугубо культурологическую трактовку. Стас, который был крайне заинтригован началом их разговора, все не мог дождаться окончания трапезы, тогда как Агата, попав на своего любимого конька, упивалась ролью толкователя, с покровительственным поощрением самого Ланго. Когда же трапеза была закончена, Ланго стал прощаться.

– Вы уже уходите? – удивился Стас. – Мне казалось, мы только начали контакт!

– Так оно и есть, – отвечал Ланго. – Время моего общения с туземцами резко ограничено, к моему сожалению. И это, как ни странно, рекомендации именно ваших культурологов.

Стас повернулся к Агате с вопросом, но та его опередила:

– Специалисты считают, что наши культуры еще достаточно разновекторны, и это может создавать неконтролируемые коллизии.

– Что такое, неконтролируемые коллизии? – хмуро спросил Стас.

– Процессы, приносящие нежелательные эффекты, – сказала Агата, явно не желая углубляться в эту тему. – Существуют скрытые опасности, которых хотелось бы избежать.

– Я сам ничего не понимаю с этими опасностями, – признался Ланго, – но им удалось убедить в этом наших руководителей. Но я уверен, что у нас с вами впереди еще много интересных встреч.

– Я буду с нетерпением ждать их, – кивнул церемонно Стас, хотя оттенки досады в его тоне все же звучали.

Агата вышла проводить Ланго до его машины, а Стас попытался разобраться в том, что услышал от крокодила. Конечно, фигура Ланго шла в полное противоречие с представлениями Стаса о рептилидах, но он не спешил менять свои оценки, потому что опыт учил его относиться к частностям без экстраполяции в общее.

Когда Агата вернулась. Стас накинулся на нее с вопросами.

– Что все это значит? Откуда в нем открылось такое доверие к человеку, который еще недавно стрелял в них!

– Успокойся, – улыбнулась Агата, усаживаясь в кресло. – Должна тебе сказать, Ланго чрезвычайно доволен вашей встречей.

– Чем это он так доволен? – хмыкнул Стас. – Мы только начали разговор!

– Ты представить не можешь, сколько сосредоточения и внутренних сил ему для этого понадобилось, – сказала Агата. – Это тебе кажется, что вести умный разговор, это одно удовольствие, а их мышление вовсе не рассчитано на такие нагрузки. Уж на что Ланго является лучшим среди них, и то часто просто впадает в прострации.

Стас пожал плечами.

– Я как-то не заметил его перегруженности.

– Потому что ты воспринимаешь его человеком, – сказала Агата.

Стас задумчиво кивнул. Конечно, он воспринимал его как равного собеседника, что теперь представилось ему излишеством. Все же это был инопланетянин, и их разделял не только внешний вид, но и масса сопутствующих обстоятельств.

– Значит именно в этом заключаются опасности контакта?

– Не только, – сказала Агата. – Но и в этом тоже. Для простых рептилидов общение с нами вообще противопоказано, потому что они нас просто не понимают.

– Но мне показалось, он все прекрасно понимает!

Агата удовлетворенно улыбнулась.

– Я рада, что ты это заметил. Он мой любимец, я горжусь его успехами.

– Мы подняли много тем, которые нуждаются в пояснении, – сказал Стас. – Я так понял, что он не одобряет общего курса своей команды?

– А у них нет никакого общего курса, – сказала Агата. – Большинство рептилидов нас просто боятся, и наша планета для них просто средоточие страхов и комплексов.

Стас нахмурился.

– Я бы не сказал так про тех, с кем мне пришлось встречаться в бою.

– Конечно, потому что это были профессионалы войны, – отвечала Агата. – Но они использовались только в военных целях, и сейчас их отправили в другие горячие точки, подавлять другие культуры.

– Другие культуры? – удивлено переспросил Стас.

– Если честно, я ничего не знаю про другие культуры, – сказала Агата. – Из того, что иногда проскальзывает в словах Ланго я догадываюсь, что у них там идет нескончаемая внутривидовая война рас, но может быть они и в самом деле они покоряют другие цивилизации. Это культура войны, понимаешь? Они находят в войне свой смысл.

– Я это успел почувствовать, – кивнул Стас. – Но кого тогда представляет Ланго?

– Он в оппозиции, – пояснила Агата. – Как я поняла, гринбеи там в большинстве представляют оппозицию, потому что склонны к созерцанию. Их бы давно всех перебили, но они люди творчества, и без них цивилизация не могла бы развиваться. Ведь именно они разрабатывают технологии, толкуют наследие Создателей.

– Про этих Создателей тоже хотелось бы поподробнее.

Агата усмехнулась.

– Я бы тоже хотела поподробнее, но эта информация у них секретна. Конечно, ведь именно оттуда идет технологическое совершенствование. Кто-то из наших пытался в это сунуться, так им хорошо дали по носу.

– А что за компания владеет Землей?

– Извини, это для меня тоже загадка. Они осваивают земные ресурсы, а какие именно ресурсы, я даже представить не могу.

– И ты считаешь, им действительно опасно с нами долго общаться?

– Так считаю не я, – поправила его Агата. – Так считает экспертный совет. Я только маленький винтик этой машины, и моего мнения никто не спрашивает. Я все же думаю, что инициатива запрета идет от рептилидов, просто это оформлено через экспертов.

Стас машинально кивнул головой, и Агата рассмеялась.

– Так что, зацепил он тебя?

Стас пожал плечами.

– Во всяком случае, вопросов осталось больше, чем было вначале. А главное, возникает некая интрига.

– Какая интрига?

Стас посмотрел на нее внимательно и произнес одно слово:

– Зачем?

Агата понимающе кивнула, и вздохнула, словно она и сама только об этом и думала. Стас улыбнулся и добавил:

– А главное, я представить не могу, чем вы там занимаетесь в постели?

Агата возмущенно вскочила.

– Ты опять начинаешь? Наверное, можно было бы давно догадаться, что речь не идет о совокуплении!.. Точнее, он пытается постичь этот процесс теоретически.

– Значит, контакт с тобою у него не так ограничен?

– Наш с ним контакт, это научная работа, – отвечала Агата. – Он регламентирован по другой шкале.

– Они ведь однополые?

– Не совсем. Время о времени у них появляются особи другого пола, это становится сенсацией, их изучают, и быстро доводят до гибели этим изучением. Ланго к примеру, был бы рад восстановить древнюю двуполую систему, только не знает, как это сделать. Попытки сексуального контакта с женскими крокодилицами ни к чему не привели. Но Ланго утверждает, что в самых богатых домах негласно содержат самок для извращенных отношений.

– Смешно, что это именуется извращенными отношениями, – сказал Стас.

Агата усмехнулась.

– Имей в виду, ты еще не узнал многого интересного про крокодилов.

– Надеюсь, что мне это еще предстоит.

Агата ушла переодеться, а Стас еще некоторое время сидел в гостиной, размышляя над особенностями рептилидов. Если бы ему еще вчера сказали, что он будет в сочувственном плане оценивать крокодилов, он бы и сам не поверил. Но в этом Ланго, не смотря на его крокодильскую внешность, вдруг промелькнула личность, которую вполне можно было уважать. С одной стороны, это увлекало, но с другой даже угнетало, потому что спрятаться от предыстории было невозможно, и проявляя сочувствие к крокодилам Стас чувствовал себя изменником тех парней, что не вернулись с войны.

На этот вечер Ванду отпустили в гости к подруге, потому что она терпеть не могла Ланго, так что вскоре после ухода рептилида она вернулась.

– Пообщались? – спросила она насмешливо. – Помахали хвостиками?

В гостиной, услышав о ее появлении, появилась Агата в домашнем халате.

– Пойдем, я тебя накормлю, – предложила она.

– Не надо, – махнула рукой Ванда. – Меня у Лолы пиццей накормили. Как он тебе, Стас?

Она упала на диван рядом со Стасом.

Агата наблюдала за ними с ревнивым интересом.

– Ты будешь злиться, – сказал Стас неторопливо. – Но он мне понравился.

– Представь себе, – не удержалась Агата.

– Ты шутишь? – осклабилась Ванда. – Этот упырь тебе понравился?

Стас скрестил руки.

– Понимаешь, я ведь видел их в деле, – сказал он. – Я сам наблюдал такие сцены, которые меня до сих пор преследуют в кошмарах. И я был готов возненавидеть его с первой встречи. Так вот, у меня не получилось.

Ванда смотрела на него с вызовом.

– А может это какое-то психотронное оружие? – предположила она.

– Не говори глупости, – усмехнулся Стас. – Кстати, этот зеленый не был на войне, и никого не убивал.

– Ну и что! Он же зеленый!

– Хватит нести чушь! – заявила Агата. – Тебе давно пора взрослеть, милая!

Но Ванда ее даже не слушала.

– А как теперь с нашим отрядом? Ты уже передумал?

– С каким отрядом? – спросила Агата с подозрением.

– С отрядом сопротивления, – отвечал Стас со вздохом. – Успокойся, насчет сопротивления все остается в силе. Только теперь я не уверен, что воевать нам придется именно с крокодилами.

13

Служба мэром Верейска не требовала от Лазаруса Гейшахта полной нагрузки, он вполне справлялся с делами не напрягаясь. Конечно, ведь в строительство новых городов было заложено столько управляющих технологий, что все решалось на уровне нажатия кнопки. Для этого у Гейшахта были свои специалисты, тревожить которых без нужды не было никакой необходимости. Это позволяло ему освободить место для своих личных дел, под которыми он имел в виду разведывательные функции.

Когда его назначали на этот пост, его предупреждали, что обычно на таких местах люди очень быстро деквалифицируются. Здесь все устроено так удобно, что исчезает принцип борьбы, и открывается все предложения для предоставления удовольствий. Прежде, в Греции, где Гейшахт руководил большим рыболовецким предприятием, ему следовало внимательно следить за подчиненными, которые постоянно искали возможность устроить ему неприятность, только затем, чтобы занять его место. Место это было таким притягательным еще и потому, что рыбные продукты пользовались спросом у рептилидов, что предоставляло новые возможности в карьере. Собственно, это была большая политическая игра, в которой у Гейшахта была своя команда, и где существовала дисциплина и чувство локтя. В какой-то момент он дал слабину, и потому оказался в Верейске, а рыбным предприятием стал руководить другой человек, представлявший уже другую команду.

Верейск тоже был объектом притягательным, но действовать здесь следовало очень осторожно. Предыдущий мэр попал в автокатастрофу, и хотя полицейские перерыли все вокруг, криминала там не нашли. Даже сам Гейшахт не знал, кто устранил предыдущего мэра, но разбираться с этим не спешил. У него здесь были свои четко очерченные задачи, и он им дисциплинированно следовал.

После визита генерала Десконье он немедленно составил доклад в свой оперативный центр, который располагался где-то на Севере Европы. Для контакта с куратором ему пришлось организовать визит в Харьков, что по нынешним временам было довольно просто. Считалось, что у мэра в Харькове есть избранная любовница. Собственно, любовница там действительно была, потому что прикрытие надо было обеспечивать, но вряд ли Гейшахт поехал бы к ней, если бы не дела службы.

Харьков во время войны был практически стерт с лица земли, и его воссоздали в сильно уменьшенном масштабе. Этот городок представлял собою административный центр восточной Украины, но большого значения в игре не принимал, предаваясь утехам и удовольствиям. У любовницы был свой дом в престижном районе, она вышла на крыльцо, чтобы поприветствовать Гейшахта перед соседями, и они нежно поцеловались.

– Господи, Катрин ты опять пьяна, – отметил Гейшахт, заводя ее в дом.

– Дело обстоит неважно, Лазарь, – отвечала она со вздохом. – Я залетела.

– Залетела? – он покосился на нее с интересом.

– Точно. Была вечеринка у Оксаны, были славные ребята…

– Ты говоришь так, словно случилась трагедия, – хмыкнул Гейшахт. – Ничего, родишь ребенка, укрепишь народонаселение.

– Ты смеешься! Это больше года одной суеты и головной боли. Последний раз роды были на грани риска, ты понимаешь?

– Ты хочешь что-то предложить?

Она смотрела на него с опаской.

– Ты можешь помочь?

Гейшахт только покачал головой.

– Не будь дурой, – сказал он. – Такие вещи просекают на раз! Могу помочь с медициной, но не более. Где Роджер?

– Он уже подъезжает, – отвечала Катрин недовольным тоном. – Вы мною только пользуетесь, а как помочь, так сразу в кусты!

– Все! – прикрикнул на нее Гейшахт. – Спрячься и не попадайся нам на глаза!

Она ушла, сердито ворча под нос, а Гейшахт подумал, что от нее придется избавляться. Конечно не в криминальном смысле, просто перевести ее на другую точку. В таком состоянии женщины бывают способны на глупости.

Его куратор Роджер Фрост во время войны был советником главного штаба армии рептилидов. Гейшахт, который сам не воевал, а оказался в системе уже после всех ужасов войны, всегда интересовался, каким образом земляне оказались в армии рептилидов чуть и не с самого начала кампании. Но Роджер Фрост никогда не говорил на эти темы. Вот и теперь, приехав из Скандинавии, он был недоволен жарой, хотя для сентября погода вовсе не была исключительной.

– Что заставляет вас жить на Севере? – спросил Гейшахт после приветствия.

– Есть одно обстоятельство, – усмехнулся тот. – Но давайте к делу. Значит, Анри Десконье был у вас?

– Да, – подтвердил Гейшахт. – Он интересовался деятельностью центра рептилидов.

– Он говорил только с вами?

– Он еще имел отдельную беседу с нашим агентом.

– С кем именно?

– С Дианой Милоновой.

Фрост чуть усмехнулся.

– Уверен, что ему потребовалось на это больше времени чем он предполагал.

– Она не стала скрывать, что тот давал ей рекомендации по вопросу работы.

– И что он рекомендовал?

Гейшахт скривился и повертел рукой в воздухе.

– Обычную чепуху, – сказал он. – Ничего серьезного.

Фрост глянул на него пристально.

– Значит вы думаете, что генерал Десконье приехал в ваши места, чтобы наговорить Диане всякую чепуху?

Гейшахт вскинул голову.

– А что я еще могу думать?

Фрост почесал кончик носа. Нос у него был длинный, прямой и тонкий, как на портретах древних римлян.

– С кем работает Диана в центре?

– С Агатой Маркевич, – отвечал Гейшахт.

– Что вам про нее известно?

Гейшахт пожал плечами.

– Возраст, образование, личное дело ее дочери.

– У нее дочь?

– Да, ей пятнадцать лет. Последнее свободное поколение.

– А кто отец?

Гейшахт чуть поморщился.

– Она это скрывает, но нам удалось выяснить. В последние дни войны она была изнасилована мародерами. Этот ребенок появился в результате насилия.

Фрост покачал головой.

– Это интересное обстоятельство. Как она оказалась в центре?

– Она учила их язык в лагере, – стал рассказывать Гейшахт. – Потом ее взяли на курсы. Короче, язык рептилидов это ее основная специальность.

– Что еще на нее есть?

Гейшахт задумался.

– Совсем выпало, – признался он виновато. – К ней вернулся двоюродный брат, который сидел пятнадцать лет в лагере за военные преступления.

Фрост вскинул голову.

– Его имя?

Гейшахт был вынужден заглянуть в свой планшет.

– Станислав Бельский, – сказал он. – Сейчас он в городе ищет работу. У него ограничения по ряду категорий.

– Станислав Бельский, – Фрост заглянул в свой планшет.

– Я даже не понимаю, на что ей понадобился такой брат, – заметил Гейшахт.

Фрост снова вскинул голову, но на этот раз выражение его лица отражало испуганное удивление.

– Станислав Бельский, вы правильно сказали?

– Да, – отвечал Гейшахт. – У вас на него что-то есть?

– Есть, – буркнул Фрост. – Теперь понятно, почему Десконье вышел на нее.

– Но он не выбирал ее, – заметил Гейшахт. – Мы вышли на нее в ходе разговора.

Фрост усмехнулся.

– Генерал большой мастер составлять разговор в нужном направлении, – сказал он.

– Но что могло привлечь такого человека в Верейске? Неужели этот арестант?

– Разговор Дианы с генералом записан?

Гейшахт развел руками.

– Я не посмел. Но она сказала, что там не было ничего важного.

Фрост покачал головой.

– Давайте посмотрим на это со стороны, – предложил он. – Видный генерал, авторитетный политик, член Управляющего комитета вдруг приезжает в ваш Верейск и ищет выходы на Агату Маркевич. В это же время к Агате приезжает ее брат, Станислав Бельский, военный преступник. И вы это никак не связываете?

– А как это связать?

Фрост наклонился вперед и произнес шипящим голосом:

– Дело маршала Гремина.

Маршал Гремин считался одним из самых таинственных героев войны, вокруг этого имени сочинялось множество легенд, так что о конкретном деле маршала Гейшахт ничего не мог знать.

– Что это за дело маршала Гремина? – спросил он почти виновато.

Фрост улыбнулся.