– А вы, матушка, совсем не цените своих дочерей. Разве здесь, в нашем краю, мало мужчин, которые имеют по одной жене? И не жаль вам было отдавать собственную дочь за человека из другого, далекого края?

– Знаете, женщине куда выгодней выходить замуж за торгового человека из чужих краев, – проговорила в ответ старуха и продолжала: – Вот, к примеру, первая-то его жена у него дома, на родине, а моя дочь хоть и является второй женой, но живет здесь при лавке как полноправная хозяйка. И слуги в ее распоряжении, и пользуется она теми же благами и правами, какие имеет старшая жена. Всякий раз, когда я бываю у них, ее муж встречает меня с большим почтением, относится ко мне словно к старшей в семье. А теперь, когда родился внук, будет и того лучше.

– Значит, вам повезло, удачно выдали, – заметила Саньцяо.

Тем временем Цинъюнь подала чай.

– Раз сегодня день такой дождливый да и дел у меня никаких нет, – заговорила старуха, попивая чай, – то хотела бы попросить вас дозволить мне взглянуть на ваши украшения, чтобы хоть запомнить, как некоторые из них сделаны.

– Только не смейтесь, пожалуйста, – отвечала Саньцяо, – у меня они все очень простой работы.

Она достала ключ, открыла сундук и стала вынимать из него головные наколки, шпильки, булавки, ожерелья и прочее.

– Ну, знаете, после таких драгоценностей что́ могут стоить мои в ваших глазах! – глядя на все это, восхищалась Сюэ.

– Ну что вы! Я как раз хотела спросить о цене некоторых из ваших вещей.

– В подобных делах вы ведь сами прекрасно разбираетесь, и мне, старой, не к чему зря молоть языком.

Саньцяо убрала свои вещи, затем принесла коробку старухи.

– Откройте, матушка, и проверьте, – сказала Саньцяо, поставив коробку на стол и передав старухе ключ от нее.

– Вы уж слишком щепетильны, – ответила на это старуха, открыла коробку и стала одну за другой вынимать оттуда вещи. Саньцяо рассматривала их и оценивала. Цены, которые она называла, были в общем вполне подходящими, и торговаться старуха не стала. – Коли так, я не останусь в обиде, – радостно заявила она. – Пусть даже чуть меньше заработаю, зато получу удовольствие, имея дело с таким покупателем.

– Только вот что, мне не набрать сразу всей суммы, – призналась Саньцяо. – Сейчас я могу предложить вам лишь половину, а когда муж вернется, тотчас рассчитаюсь. Он через день-другой должен вернуться.

– Не беда, если и попозже отдадите. Но коли я уступаю в цене, то уж прошу уплатить серебром качественным.

– Ну, об этом не беспокойтесь, – ответила Саньцяо, убирая отобранные украшения и жемчуг, и тут же приказала служанке подать вино. Услышав это, старуха заявила:

– Я и так обеспокоила вас, надоела. Смею ли еще доставлять хлопоты?

– Как раз очень хорошо, что вы зашли; я ведь целыми днями сижу без дела, вот и побеседуем. И если не сочтете, что принимаю вас без должного внимания, то приходите почаще.

– Благодарю вас, не заслужила я такого милостивого отношения с вашей стороны, – отвечала старуха. – Но как у вас здесь тихо, спокойно! А у меня так шумно, так шумно – просто невыносимо.

– Чем же у вас там дома занимаются? – поинтересовалась Саньцяо.

– Да вот принимаем всяких торговцев жемчугом и драгоценностями. То вина им подай, то отвара, и до того все это хлопотно. До смерти надоело! Хорошо еще, что мне приходится ходить по делам в разные места и я мало бываю дома. Крутись я с утра до ночи на нашем пятачке, так меня уж давно доконал бы этот шум.

– Вы ведь живете неподалеку от нас. Когда будет невмоготу, приходите, потолкуем, – предложила Саньцяо.

– Не решусь так часто тревожить вас.

– Ну что вы, матушка!

Пока они разговаривали, служанки поставили на стол две рюмки, положили две пары *палочек и расставили закуски к вину: два блюда куриных, два из солонины, два рыбных, несколько блюд из зелени – всего шестнадцать.

– Зачем же такое богатое угощение!

– Все это приготовлено из того, что нашлось в доме. Уж не обессудьте, – с этими словами Саньцяо налила вина, встала и подошла к старухе. Та, в свою очередь, поднявшись, поднесла вина хозяйке, после чего обе сели.

Саньцяо выпить, оказывается, могла, и немало. А в старуху вино лилось ну прямо как в винный жбан. Пока ели да пили, они все больше и больше нравились друг другу, и обе только и сожалели, что не довелось им раньше встретиться. Просидели они за вином почти до самого вечера. К этому времени дождь прекратился, и старуха стала откланиваться. Тогда Саньцяо достала большие серебряные чары и уговорила старуху выпить еще. После этого они поужинали.

– Вы, матушка, посидите еще немножко, – сказала Саньцяо. – Сейчас я приготовлю ту сумму, которая у меня есть, захватите ее с собой.

– Поздно уже, – ответила старуха. – И не стоит вам беспокоиться. Разве обязательно сейчас? Завтра утром зайду за деньгами. И коробку свою тоже не стану брать, – на улице скользко, идти трудно.

– Буду вас завтра ждать, – сказала на прощание Саньцяо.

Сюэ спустилась вниз, взяла зонт и ушла.

Да, действительно,

 
Ничто так людям голову не заморочит,
Как бабки-сводницы язык.
 

Но вернемся к Далану. Прождал он у себя несколько дней, а известий так никаких и не получил. И вот в тот день, когда полил дождь, он решил, что старуха наверняка должна быть дома, и, шагая по лужам и грязи, поплелся в город, надеясь что-нибудь разузнать. Но дома старухи не оказалось. Он зашел в винную лавку, закусил, выпил несколько чарок и снова отправился к Сюэ. Ему сказали, что она еще не вернулась. Время было позднее, и Далан уже собрался было в обратный путь, но тут заметил, как из-за угла появилась старуха. Она шла, вся раскрасневшаяся, ноги у нее заплетались. Далан направился ей навстречу.

– Ну как? – поклонившись ей, спросил Далан.

– Рано, рано еще, – отвечала та, отмахиваясь от него. – Только-только посеяла семя, и нет еще ростка. Вот лет через пять-шесть расцветут цветы, пойдут плоды, тогда и попробуешь. А пока нечего тут вертеться да выведывать, – продолжала она. – Я, знаешь, не из тех, кто занимается всякими там чужими делишками.

Далану ничего не оставалось, как вернуться к себе.

На следующий день Сюэ купила фрукты, свежую курицу, рыбу, мясо, многое другое и пригласила повара, чтобы тот приготовил все как полагается. Когда блюда были готовы, она уложила их в два *короба, купила жбан хорошего крепкого вина, попросила соседского парня взять короба на *коромысло, и они вместе направились к дому Сингэ.

Саньцяо ждала старуху с утра, а та все не шла. Тогда Саньцяо велела Цинъюнь пойти за ворота поглядеть. Служанка вышла на улицу как раз в тот момент, когда Сюэ подходила к их дому. Старуха велела парню занести короба в дом, оставить их внизу, а самому отправляться обратно. Тем временем Цинъюнь уже доложила о ней хозяйке.

Спустившись вниз, Саньцяо встретила старуху как дорогую гостью и повела ее наверх. Сюэ долго благодарила, приветствовала хозяйку дома, а затем сказала:

– У меня, у старой, сегодня случайно оказалось простенькое вино, и я захватила его с собой, чтобы за чаркой приятно провести с вами время.

– Выходит, я ввожу вас еще и в расходы! Не следовало бы мне принимать все это, – ответила Саньцяо.

Тут старуха попросила служанок занести наверх короба и вино, и они расставили все блюда на столе.

– Уж слишком вы роскошествуете! – воскликнула Саньцяо.

– Что мы, бедные люди, можем приготовить хорошего! – улыбаясь, заметила та. – Это, собственно, не больше чем угостить чаем.

Цинъюнь отправилась за чарками и палочками, а Нуаньсюэ разожгла маленькую печурку, и *вино тут же было подогрето.

– Сегодня хоть скромно, но угощаю я, старая, поэтому прошу вас занять почетное место гостя.

– Конечно, вам пришлось из-за меня похлопотать, но все-таки ведь это вы у меня в доме. Как я могу допустить такое!

Они долго препирались, и Сюэ в конце концов пришлось занять место гостя.

Это была уже их третья встреча, и потому они стали ближе друг другу, чувствовали себя свободнее.

– Что это хозяин ваш все не возвращается? – попивая вино, спросила старуха. – Уже и времени-то многовато прошло, как он уехал, – продолжала она. – И как это он решился оставить вас?

– Говорил, что вернется через год, а вот почему-то задержался, – ответила Саньцяо.

– По мне, хоть груды золота, хоть горы нефрита сулит торговля, не стоит она того, чтобы оставлять такую вот, как яшма, жену. А вообще, – продолжала старуха, – кто разъезжает по торговым делам, тот в чужих краях живет словно дома, а дома – словно в гостях. Вот, к примеру, мой четвертый зять, господин Чжу: женился на моей дочери, и вечером-то они счастливы, и утром радостны, а о доме он и думать не думает. Съездит раз в три или в четыре года домой к старшей жене, побудет там месяц-другой и возвращается обратно. Она у него там, словно вдова, страдает от одиночества. И разве знает она, как он живет на стороне?

– Нет, мой муж не такой, – возразила Саньцяо.

– Ну что вы, я ведь просто так говорю, – оправдывалась старуха. – Разве посмею я сравнивать небо с землей?

Обе женщины долго сидели за вином, загадывали друг другу загадки, играли в кости и расстались совсем пьяные.

На третий день старуха Сюэ с тем же соседским парнем зашла забрать короба, посуду и заодно взяла половину денег за украшения, проданные Саньцяо. Саньцяо уговорила ее остаться позавтракать.

С тех пор старуха Сюэ часто захаживала к Саньцяо. Всякий раз она справлялась, нет ли известий от Сингэ. Было ясно, что причина ее прихода – желание получить остальную сумму, однако вслух она об этом не говорила. У Сюэ был хорошо подвешен язык, она умела сообразить, где что сказать, что ответить, и, прикидываясь не то глуповатой, не то простоватой, постоянно острила и шутила со служанками. Поэтому в доме Цзян ее полюбили. Дошло до того, что, если она день не заходила, Саньцяо начинала скучать, чувствовать себя одинокой. Она велела слуге узнать, где живет Сюэ, и нет-нет да посылала за ней. Так она стала привязываться к старухе все сильнее и сильнее.

На свете есть четыре сорта людей, с которыми не стоит иметь дела: свяжешься с ними – потом уже и отказать им неудобно. Что же это за люди? Странствующие монахи-бродяги, нищие, бездельники и посредницы-сводни. Первые три – еще полбеды, а вот посредницы-сводни – те бывают вхожи то в одни дома, то в другие, и женщины, когда им скучно, в девяти случаях из десяти сами приглашают их к себе. И вот бабка Сюэ – существо далеко не из добродетельных – сладкими речами да ласковыми словами вкралась в доверие к Саньцяо, и они стали лучшими друзьями, так что Саньцяо и часа не могла прожить без старухи. Вот уж поистине,

 
Когда рисуешь тигра ты —
Что там, под шкурой, не покажешь;
Когда знакомишься с людьми —
Их лица видишь, а не сердце.
 

Надо сказать, что за это время Далан не раз наведывался к Сюэ, пытаясь узнать, как идут его дела, но та только и твердила, что еще рано.

В середине пятого месяца началась жара, дни становились все более знойными. Как-то раз, беседуя с Саньцяо, старуха заговорила о тесноте в своем доме, о том, что дом ее обращен окнами на восток, поэтому летом у нее невыносимо, не то что в доме Саньцяо – таком высоком, просторном и прохладном.

– Если вы сможете оставить домашних, приходите сюда ночевать, это было бы только хорошо, – предложила Саньцяо.

– Хорошо-то хорошо, да боюсь, как бы ваш хозяин не вернулся, – ответила старуха.

– Если даже он и вернется, то уж, наверное, не среди ночи, – отвечала Саньцяо.

– Ну, если я не буду вам в тягость, – а я обычно с людьми легко уживаюсь, – то сегодня же вечером перенесу сюда постель и буду ночевать у вас. Не возражаете?

– Постель и все прочее у нас есть, так что переносить ничего не надо. Сходите только домой и предупредите своих. А вообще, лучше всего, живите здесь все лето.

Старуха, недолго думая, пошла предупредить домашних и вернулась, захватив с собой только туалетную шкатулку.

– Да вы что, матушка, – возмутилась Саньцяо, – неужто у нас здесь не нашлось бы гребенки?! Зачем было такие вещи брать с собою?!

– Я, старая, больше всего в жизни боюсь мыть лицо из одного таза с другими и причесываться чужим гребешком, – отвечала старуха. – Конечно же, лично у вас есть и прекрасные гребенки, и прочее, но я бы не посмела до них дотронуться, а пользоваться вещами других женщин вашего дома мне бы не хотелось. Поэтому-то я и принесла все свое. Только скажите, в какой комнате мне поселиться?

Указывая на небольшую плетеную лежанку возле своей постели, Саньцяо сказала:

– Я уже заранее приготовила вам место, чтобы мы были ближе друг к другу. Если ночью вдруг не будет спаться, сможем поболтать, – с этими словами она достала зеленый полог из тонкого шелка, чтобы старуха повесила его себе над лежанкой. Затем они выпили вина и легли.

После отъезда мужа в комнате Саньцяо всегда ночевали две ее служанки, но теперь она отправила их спать в соседнюю комнату.

С этих пор старуха днем, как всегда, ходила по своим делам, вечером же, на ночь, возвращалась к Саньцяо. И не раз, а довольно часто она прихватывала с собой вина, угощала хозяйку, и они весело проводили время. Кровать Саньцяо и лежанка Сюэ стояли углом друг к другу, и спали они, собственно, голова к голове, хотя и разделенные пологом. Ночью они заводили разговор: одна спросит, другая ответит, и говорили они о чем угодно, даже о самых непристойных слухах, которые ходили по городу. Частенько, притворяясь совсем пьяной или охваченной безумием, старуха рассказывала о том, какие у нее были в молодости, тайком от мужа, любовные похождения. Делалось это с расчетом возбудить в Саньцяо соответствующие весенние чувства. Рассказы старухи доводили Саньцяо до того, что ее прекрасное нежное лицо то бледнело, то заливалось краской. Старуха поняла, что добилась своего, но как заговорить о порученном ей деле, все еще не знала.

Время летело быстро, и вот наступил седьмой день седьмого месяца – день рождения Саньцяо. Старуха с раннего утра приготовила два короба яств в подарок Саньцяо. Поблагодарив ее, та стала уговаривать ее поесть вместе лапши.

– Сегодня у меня много дел, тороплюсь, – отказалась Сюэ. – Уж вечером будем вместе с вами наблюдать, как *Пастух встречается с Ткачихой, – с этими словами она попрощалась и только вышла за ворота, как тут же натолкнулась на Далана. Разговаривать здесь было неудобно, и поэтому они свернули в тихий переулочек.

– Матушка, ну и тянешь же ты! – упрекнул ее Далан, нахмурив брови. – Прошли весна и лето, теперь уж осень, а ты все твердишь свое: рано да рано. А ведь день для меня словно год. Пройдет еще несколько дней, вернется ее муж, тогда вообще всему конец. Ты меня просто живьем на тот свет отправляешь! Но ничего, я и с того света до тебя доберусь, – пригрозил Далан.

– Да не выходи ты из себя! – прервала его старуха. – Ты очень удачно мне попался, я ведь как раз собиралась найти тебя. Получится что или не получится – зависит от сегодняшнего вечера, но только ты должен делать все так, как я тебе прикажу.

Объяснив ему, как и что, старуха под конец добавила:

– Только делай все тихо, бесшумно, иначе подведешь меня.

– Великолепный план! Великолепный! – восклицал Далан, кивая головой в знак согласия. – Если все получится, щедро отблагодарю!

И, радостный, он удалился. Вот уж поистине,

 
*Разложены украденные яшма, благовонья:
Продумано все, чтобы встречи любовной добиться.
 

Итак, старуха Сюэ договорилась с Даланом, что в этот вечер они попытаются добиться успеха. Во второй половине дня заморосил дождь, и когда наступил вечер, ни луны, ни звезд не было видно. Далан в темноте следовал за старухой. Подойдя к дому Саньцяо, она велела ему притаиться, а сама стала стучать в ворота. Цинъюнь зажгла *бумажный фонарик, вышла во двор и открыла ворота. Тут старуха умышленно стала шарить в рукавах.

– Обронила где-то *полотенце, – сказала она. И, обращаясь к служанке, попросила: – Доченька, уж потрудись, поищи-ка!

Цинъюнь пошла с фонариком вперед, а старуха, улучив момент, махнула рукой Далану, и тот проскользнул в ворота. Она провела его в дом, спрятала внизу, в проеме за лестницей, и тут закричала:

– Нашла, нашла! Не ищи!

– Вот хорошо, а то свеча у меня как раз догорела, – ответила ей служанка. – Пойду возьму другую, чтобы посветить вам.

– Не нужно, – возразила старуха, – я хорошо знаю, как у вас тут пройти.

Вдвоем с Цинъюнь они заперли внизу дверь и ощупью поднялись наверх.

– Что это вы потеряли? – спросила Саньцяо.

– Вот эту вещичку, – ответила Сюэ, показывая полотенце. – Она хоть и не стоит ничего, зато это подарок от одного продавца из Пекина, а ведь, как говорится, легок пух, привезенный в подарок издалека, да дорого вниманье.

– Уж не старый ли ваш дружок подарил вам его на память? – пошутила Саньцяо.

– Вы недалеки от истины, – улыбаясь, ответила та.

В тот вечер они смеялись, шутили, пили вино.

– У нас так много закусок и вина. Не дать ли чего-нибудь кухаркам? – предложила старуха. – Пусть и они повеселятся, пусть и у них будет праздник.

Саньцяо тут же велела служанке отнести вниз, на кухню, четыре блюда закусок и два *чайника вина. Кухарки с пожилым слугой выпили, и вскоре все трое разошлись – каждый к себе отдыхать.

За вином, во время разговора, старуха спросила:

– Что это господин ваш все не возвращается?

– Да, уж полтора года прошло, – ответила Саньцяо.