В одном укромном месте среди бескрайней дремучей тайги есть заимка, хозяином которой является лесовичок Егорушка, добрый хранитель леса и друг всему зверью таёжному от букашек, птиц и до исполинских медведей, лосей… Кто встречал его однажды на пути, тот от чистого речного взгляда проникновенных глаз сам становился, как он, честным, справедливым, щедрым на ласку и слово, поэтому к нему иначе как «Егорушка» не обращались…
С незапамятных времён обживает он эти полюбившиеся ему края, помогает выживать в диком лесу малым да хилым. Особенно кстати приходится лесовикова помощь в конце зимы, когда снег не сошёл, подножный корм, как и силы у всех, на исходе – тогда открывает наш Егорушка у себя на заимке свою лесную столовую из собранных им ещё с осени запасов. И кто только сюда за спасением не приходит! Тут тебе и зайчата с белками, птицы залётные-перелётные, косули пугливые соседствуют под навесом с кормом с волками, лисами, малыш-енот не боится трапезничать из одного корыта с великаном-лосем – сказочный мир и согласие на отдельно взятой территории, где все забывают в тяжкое время бескормицы, кто кому и кем приходится в обычные дни лесной жизни…
Зверью из самых дальних уголков Егорушка помогает сам, лично обходя страждущих и голодных с огромным мешком съестного за плечами. По пути освобождает таёжные тропы от лесных завалов, утепляет снежными шубами подмёрзшие деревья, в дупла кое-где пушистого моха подкинет для мягкости и тепла их обитателей.
В общем, всё шло до поры до времени своим чином и ладом, пока в один прекрасный день не заявился в чащу заповедную пришлый медведь-шатун, злобный Харитон, крушащий всё на своём пути. Притащился как-то он и до Егорушкиной заимки да давай громить навесы, топтать корм! Так и до обомлевших зверушек добрался бы, если бы не лесовик, стеной вставший перед ним, что того великана страшно поразило: от горшка два вершка, а не улепётывает без оглядки и глаз не отводит с испуга. Глянул, на своё спасение, медведище-страшилище в омут бездонных очей – да вдруг неожиданно устыдился самого себя, вершащего дела неправедные, опустил лапищи, готовые растерзать смельчака-лесовика, сник, телом сделавшись маленьким медвежонком, засопел, прося прощения. Потом сам восстанавливал им порушенное, напросился помощником к Егорушке, а то тому с возрастом таскать тяжеленные мешки уже не с руки стало: к радости всего таёжного населения из злобного Харитона превратился благодаря доброму духу лесному в милого Харитошу, вникающего во все проблемы забижаемой ранее малышни.
К великому сожалению, этот случай не положил конец несчастьям, а стал предвестником более грозной беды, беды неминуемой для всех жителей тайги и даже для всё могущего Егорушки. Исходила сия мерзость от людей, возомнивших себя царями всея природы, но из-за собственного слабоумия опустившихся до варварских поджогов муравейников, разорения птичьих гнёзд, ульев диких пчёл, расстрела походя целых звериных семей с беззащитными выводками. Само небо метало громы и молнии от крайнего возмущения преступлениями бандитской людской шайки, вероломно вторгшейся на земли мира, добра и спокойствия!..
Птицы-гонцы со зловещими вестями застали лесовика на самой дальней таёжной окраине, где он помогал престарелому семейству бобров восстанавливать местами обвалившуюся плотину, дабы не затопить населённую сурками низину.
Когда он добрался-таки до своей заветной заимки, взору ужаснувшегося предстали крах и разрушение всего и вся, что строилось месяцами на благо мира лесного. В самой избушке Егорушки эти нелюди устроили дикую пьянку-гулянку, пуляя без разбора по окнам, вещам хозяина, кто-то из особо ретивых намеревался запалить строение для собственного сугрева… Действовать надо было без промедления во избежание ещё больших бед, хотя куда уж больше.
Собрав все свои сказочные силы в единый кулак, лесовик возник в образе королевского изюбря в дверном проёме прямо перед взорами обалдевших от увиденного негодяев. Те после секундного замешательства похватали стволы и ну палить в упор – видение, пугающе вскрикнув филином, исчезло, но тут же огромная огненно-рыжая лисица замахала своим хвостом перед горе-охотниками, увлекая пьяную озверевшую компашку в чащу лесную… Перевоплощаясь в разные образы лесных обитателей, Егорушка долго кружил по тайге людскую свору, под конец загнав их всем скопом в вонючее болото, где и утопло всё их смертоносное оружие. Самих же милосердно не стал до смерти уничтожать. Лишь глянул в бесстыжие трусливые зенки, пронзая великим страхом прогнившее нутро низвергнутых им «царей природы», так что те ломанулись-кинулись напролом через таёжные дебри не разбирая дороги, лишь бы унести поскорее и подальше ноги от этого жуткого места, чтобы никогда более не являться сюда, даже во сне.
С той поры во избежание новых бед по границам таёжного края несут свою службу птичьи дозоры, сразу вычисляя по глазам, что не спрячешь, намерения того или иного гостя. Для ягодников, грибников, туристов, детей малых, мир для себя открывающих, тайга – дом гостеприимный: накормит, напоит и на ночлег уютно устроит, да на шёлковых травушках под ласковой тенью пушистых елей и пихт – но коли ты с чем иным заявился, дело будешь иметь с самим лесовиком Егором, что себя, как и лес таёжный любимый, в обиду не даст.
Потому-то и стоит до сих пор наша тайга-кормилица, глаз честных людей радует – внукам и правнукам ещё хватит с той радости, ибо частица Егорушкиной заимки запала в каждое сердце, заставляя по доброй воле заботиться о лесных просторах, вовремя приходя на помощь всякому деревцу и малой травинке, что, несомненно, радует самого Егорушку, привносит особый смысл в жизнь без бед и потрясений, без которых нужно и должно жить или, по крайней мере, хотя бы стремиться к этому…
Это горе-путешествие, имевшее все шансы печально закончиться для его участника, тишайшего хомяка Тиши, приключилось одним жарким-прежарким летом, когда семья Хомчик – мама Аня и её дражайшие деточки: двенадцатилетний сын Вася и семилетняя дочь-любимица Василисушка – засобиралась в дальний путь к берегам южного моря к бабушке Нине, что, заждавшись дорогих сердцу разъединственных внуков, пообещала им все блага юга, какие они только ни пожелают… Дома на хозяйстве оставили папу, Васю-старшего, которого строго-настрого обязали наконец-то за лето всё-таки завершить косметический ремонт квартиры, тянущийся, благодаря папиной забывчивости и необязательности, вот уже второй год.
Пока Анна Павловна со всей тщательностью и любовью наглаживает вещи, укладывая их потом в большущую дорожную сумку, можно успеть поведать об особенностях общежития семьи Хомчик, в которой, в отличие от большинства среднестатистических семей, главой по факту была мама. Папа Вася числился хозяином чисто номинально, так как таковым, в силу характера и отношения к жизни, по-настоящему не был. Поэтому дети с малых лет, если они в чём-либо нуждались, всегда обращались лишь к мамочке. При этом необходимо учитывать её решительный нрав, не терпящий инакомыслия, недозволенных вольностей, беспорядка в доме, где каждая вещь, а также члены семьи, знали своё место. Мамуля была помешана на чистоте семейного гнёздышка, оттого удивительно, как она дозволила сыночку Василию в один из прекрасных дней притащить в оазис чистоты и стерильности какое-то дурно пахнущее шебутное животное, точнее говоря, хомяка, правда и к слову, подаренное на день Васиного рождения лично одноклассником, отпрыском самого директора гимназии, что, видимо, и сыграло определяющую роль в судьбе пришельца из мира зоологии. Но по прошествии всего нескольких дней даже зверушка на уровне инстинктов ощутила еле сдерживаемое неприязненное к себе отношение хозяйки дома, терпящей изо всех своих женских сил присутствие чуждого ей брата меньшего. Только благодаря заступничеству любимой доченьки хомячок продолжал жить у Хомчиков, превратившись из шебутного живчика в тишайшее создание, которое становилось не слышно и не видно, когда Анна Павловна обходила с мокрой тряпкой владения свои, чем заслужил говорящее за себя имя Тиша.
Когда основная сумка вещей была собрана, закатана в несколько слоёв плёнки и укреплена для прочности скотчем, мама за несколько часов до самолёта принялась за вторую кладь, поменьше, куда плотными рядами в термопакетах легли любимые бабушкины деликатесы: свежемороженые нельма и муксун, что отродясь не водились на югах. А бабуля так тоскует без них, вот мамуля и старается каждое лето разгонять старческую грусть-тоску по северной сторонке подобными приветами с родины. При этом ей очень активно помогал сын Вася, последний раз умоляя родного человека не отказать в просьбе прокатить впервые на море его самого верного друга Тишу, а то папа, увлечённый ремонтом, забудет про существование бедного хомячка – и тот элементарно помрёт от голода, не дождавшись возвращения хозяина… Однако на сей раз Анна Павловна была непробиваема на уговоры: её решительное «нет, нет и нет!» не оставляло никаких шансов родному сыночку, решившемуся с безнадёги на смертельную авантюру со слабой надеждой, что, может быть, всё и обойдётся и мама, отмякнув на юге, будет уже не так категорична, как сейчас… Пока мамулечка уселась наводить на себя макияж перед вылетом, наш доморощенный авантюрист – из самых благих намерений – с папиной опасной бритвой в руках прокрался к заветной сумке с деликатесами. Подрезав защитную плёнку, проник в боковой отсек, где были уложены пакетики с местной сушёной целебной травкой для бабулиных почек. Часть упаковок по воле Васи осталась дома до лучших времён, зато там очень хорошо разместился тишайший Тишенька с куском батона на дорожку, причем хомяк, чувствуя величайшую ответственность момента, впал в ступор, чтобы даже малейшим шорохом не выдать ни себя, ни друга Василия, пошедшего ради него же на такой риск. Надрез замаскировали несколькими турами скотча, для вентиляции пришлось шилом продырявить пару-тройку раз боковой карман – и дело сделано! Через какое-то время семья Хомчик тронулась в неблизкий путь с пересадками на стыковочные рейсы в нескольких аэропортах. Всю дорогу бедный Васенька неистово про себя молился хомячьим ангелам-спасителям, чтобы те уберегли друга от всех возможных в пути напастей… Но не всё, видать, было в их власти!.. По прилёту к месту назначения вдруг выяснилась ужасная вещь, от которой у разрыдавшегося Василия чубчик кучерявый встал дыбом. В каком-то пункте отправления их багаж по головотяпству не перегрузили на нужный борт – прощайте, дорогие мамины вещи, рыбка для бабули, что не вынесет времени поисков и придёт в негодность, а транзитный горе-путешественник поневоле, несчастный хомяк, вместе с нею! Вот так, мечтал показать юг другу, спасая от голодной смерти с папиным участием, но своими же руками загубил невинную душу, что всецело ему доверяла, как любящему хозяину, готовому на всё ради бескорыстной дружбы! Маме тоже, конечно, было несладко, горько и обидно, но не до такой степени, чтобы убиваться и рвать на себе волосы, поэтому её несколько удивила не по-детски бурная реакция сына на досадную пропажу. Не знала она, что не по вещам так надрывается её мальчик, а по хомячку и по своему душевному одиночеству в этом сразу помрачневшем мире… И слава Богу, не то горечь бы обоих помножилась ещё и на мамин сокрушительный гнев! Живописав в заявлении о потере багажа о всех утраченных безвозвратно вещах и продуктах, так и не дошедших до стола страстного потребителя в лице бабы Нины, семейка Хомчик понуро покинула здание южного аэропорта, особо не надеясь на хоть какой-нибудь благоприятный исход. А зря, ведь хомячьи ангелы-хранители не дремали и приложили все свои неимоверные усилия на возвращение на круги своя Тишкиной души вместе с прилагаемыми к ней вещами…
А что же наш Тиша, так нелепо оставленный на произвол судьбы на неизвестном ему аэродроме среди вещей и без верного друга Васи, что наверняка убивается от непредвиденной разлуки, может быть, и навсегда? Несчастный малюсенький кусок батона был давно съеден. От голода хомяк, проявив недюжинные способности к выживанию, прогрыз боковую стенку из толстенной кожи и попал в рыбьи закрома, где, заранее извинившись перед бабой Ниной и строгой Анной Павловной, пристроился к небольшой, во избежание более крупного от него ущерба, рыбёшке, что помогла ненадолго утолить дико мучившую жажду… Затем он, коротая время, уснул на еде, чтобы далеко за ней не ходить. Часы шли, но никакого продвижения почему-то не было: время тикает, а сумки остаются на месте… Вот тут-то Тишка понял, в какую ловушку попал: багаж и его вместе с ним просто-напросто забыли – он никуда не летит! В ночь на третьи сутки, когда несчастной зверушке совсем стало невмоготу, Тиша, отбросив предрассудки о своём якобы тишайшем нраве, заверещал на всё багажное отделение благим матом, чем поднял, как по тревоге, сонное подразделение горе-грузчиков и этим самым помог им обнаружить искомую вот уже второй день пропажу среди моря баулов, сумок и неподъёмных чемоданов, о чём сразу же оповестили аэропорт назначения. Хомячок, извлечённый из багажных недр снова на свет Божий, был щедро напоен розыскной командой до шарообразного состояния и перемещён в подаренную в качестве компенсации пассажирам Хомчик клетку с праздничным бантиком сбоку и открыткой, поясняющей нерадивым хозяевам, благодаря кому сие чудо обнаружения произошло.
О проекте
О подписке