Денис Васильев

Денис Васильев родился в 1976 году во Владивостоке.

Вырос в древлеправославной семье поморского согласия, но, будучи уже взрослым человеком, принял крещение в нынешней православной церкви.

В свободное время занимается любимым творчеством – рисованием и письмом.

В детстве автора отталкивала беллетристика: он не мог понять, почему люди мыслят так плоско. Обожал сказки Андерсена, братьев Гримм, Гофмана, сказы Бажова. В отрочестве прочел уйму классических произведений, а также Алоиса Йирасека. В 12 лет стал писать фантастические рассказы под впечатлением «Звездных дневников Йона Тихого» Станислава Лема. Позже стал параллельно сочинять мистические сказки и юмористические рассказы, а также юмористические стихи.

В 16 лет наступил переломный период – стал писать духовные строфы.

Автор пишет стихи лишь в моменты вдохновения, иногда они приходят по ночам, что заставляет прокручивать строки у себя в голове, дабы не забыть.

Ранее читал различную философию, включая Ницше, а ныне лишь каноническую православную литературу.

Его произведения размещены в известных группах социальной сети «Фейсбук» ^[1].

Участник литературного коллективного проекта «Наполненные смыслом».

«Душа так ранима…»

 
Душа так ранима,
Как птица легка.
Без лжи и без грима,
И нить так тонка.
Высокой Любовью
Хранима она
И жизнью иною
Без сна сплетена.
Как лист в залпе ветра,
Себе не подвластна,
Прогулка без грешного тела
Опасна.
Камнем на шее
Грехи на душе.
Чем ближе, тем злее,
Тем гибель вернее.
Над пропастью тлеют
Хранимые узы,
И тяжкие грузы
Висят на душе.
 

««Бог исцелил тебя, Еней», – …»

 
«Бог исцелил тебя, Еней», —
Услышал в череде я дней.
Когда гнетут меня пороки,
Читаю вновь я эти строки.
 

«Терпения бы мне, как у Иова…»

 
Терпения бы мне, как у Иова,
Чтобы гасить никчемные обиды.
Псалмами откровенными Давида
Моя судьба бы заискрилась снова.
Ах, если бы, ах, если бы те взоры,
Что греют благодатно нас с небес,
Открыли предо мною бы просторы
С восторженными искрами чудес.
 

«Накануне песни-Рождества…»

 
Накануне песни-Рождества
Сохраним достоинство в молчаньи.
Сберегут пусть грани естества,
Упершись во взгляд напоминаньем.
И ничего, что в ожиданьи снег, —
Его нам паче нужно убелиться,
И быть во взглядах чудотворных нег,
Что благодатно сохранили лица.
 

«Зарей спустилась благодать…»

 
Зарей спустилась благодать,
Струной натянута связующая нить.
Душа не наша, длани Господа ее придать,
И лед сердец лучами солнца разрубить.
И сказка верх возьмет, поправ реаль,
И чудеса заговорят своими языками.
Ждет верных гор седых хрусталь,
Которые стоят над облаками.
Здесь песни неземные зазвучат,
Близко зерно победы Света.
Предвечным Духом Он зачат,
Пусть будет облако Ему угодно это.
 

«Где искренность рождается в огне…»

 
Где искренность рождается в огне,
Где камень преткновения созиждет небо,
Звезда опять горит в моем окне
И облаком покрыто древо.
Пергамент озарил восток,
И чудеса врачуют душу.
И ясный пламени поток
Нам маяком укажет сушу.
Я верю солнцу мира, я ему открыт,
И свет его с тех пор во мне сияет.
Когда я был до пят сим пламенем залит,
И он с тех пор мне душу окрыляет.
 

«Там к подножьям текут верховодья —…»

 
Там к подножьям текут верховодья —
То угодные Богу угодья.
Песнопенья звучат хоровода,
Там сиянием ткется свобода.
И уже не слышны голоса,
Призывающие отступить.
Не нужны нам уже тормоза
На мирское стекляшки закрыть.
И лукавству живя супротив,
В дым сжигая чужие желанья,
Прояви на Свету негатив,
Вверив вечности-правды познанье.
 

«Неисчерпаемый запас…»

 
Неисчерпаемый запас
Непревзойденных вдохновений
Готов для каждого из нас,
Когда черпаешь без сомнений.
В сокровищах лучей небесных
Открыто светит нам Звезда,
И сотни песен неизвестных
Готовит ветер без труда.
И нам с небес даруя строки,
Дабы топить осколки льда,
Пускают струями потоки,
Чтоб превратилась в пар вода.
 

«Кто носом на стене проткнул пейзаж…»

 
Кто носом на стене проткнул пейзаж,
Не ставши пестовать картину,
Кто понял, что пейзаж не наш,
И выбрал Свет, презрев рутину.
Кто любознателен не вдруг,
Не наугад и без сомнений,
Кого не взяли на испуг,
Не затянули в омут мнений.
Сквозь мнения тех,
Кто сеет сомненья,
Чей призрачен смех,
Кто лишен вдохновенья.
Я бережно затрону суть,
В молитвы облачив трезвенье,
Продолжу свой незримый путь,
Сквозь сродные туману мненья.
 

«Из жизни взят, как лист сухой…»

 
Из жизни взят, как лист сухой,
В прожилках промысла Господня начертаний,
И в глади Истины простой
Прошла волна обетований.
Поднялся ил из-под воды,
Как властный суженый Вселенной,
И, посягая на сады,
Что в душах зацвели нетленно.
По повелению низин бездонных,
Что издревле обречены,
В сердцах людей пустил он корни
Речами праздны сатаны,
Но в час страстей приидет небо
В лучах нетварной в мир звезды,
И все, в чем бес имел потребу,
Восстанет из-под гнета мзды.
 

«Настала пора, где казнят невиновных…»

 
Настала пора, где казнят невиновных,
Настал наш черед постоять за Любовь,
Где сыплет шакалье отродье злословных
На святость нетленную без берегов.
Где ненависть к Богу, лютый предатель,
Спешит вынуть чипами – только живое,
Но знает наперед Создатель
Всю вечность, что под аналоем.
Триножте ненависть в оскал,
Готовьте наши головы на плахи.
Свою рубаху не на то я истаскал,
Чтоб спину гнуть перед валом.
 

«Там далеко, за кромкой горизонта…»

 
Там далеко, за кромкой горизонта,
Лучится несказанный день,
Журчат ручьями песнопения в высотах,
Даря нам отголосками серебряную тень.
Ее к сердцам прикосновенье
Внедряет письменности нить,
А луч на небе столкновенье
Дает ушат дождя испить.
Неведом каждому из нас,
Сигнал в град чуда водворится,
Ведь мы живем пока сейчас,
Вверяя сну златому сбыться.
 

«Где радугой обетование Господне…»

 
Где радугой обетование Господне
Восстанет после долгого дождя,
А ночью месяц – звездам сродник —
Растопит сердце у меня.
Весна не за горами, а за гранью,
Лишь только Вестник протрубит сигнал,
И под Всевышнего из Света Дланью
Свершится тления провал.
День – супротивник лютой ночи —
Войдет в пределы бытия,
И по живым, что не сомкнули очи,
                          прольется Светом лития.
Две вечности разъединятся.
Та, что снаружи и внутри.
Одни в одну благословятся,
Другой я никому не пожелаю обрести.
 

«Луч Солнца в небе голубом…»

 
Луч Солнца в небе голубом
Коснулся сердца молодого,
Сквозь глади волн, презрев излом,
На фоне ветхого желанная обнова.
И, очертив круги колец,
Сошел на землю ранним утром.
И, миру показав венец,
Зашелся ветер в танце мудром.
И дуновенья понеслись,
Дабы насытились глотками.
И устремились главы ввысь
На сонмах храмов куполами.
 

Кадило

 
Его власы – вздымающийся пламень,
Его глаза – распахнутые верой блюдца.
Он лучезарен, как фундамент правды, первый камень.
Его слова с небес в сердца незримым светом льются.
И черным облаком на лунном небосводе
Поколебался ящер под лучом зари,
Мечтая о безжалостной свободе,
Исторгнут был наружу изнутри.
И мрачное натянутое небо
Венч окропил отшельниками звезд,
И вобрало в себя кадило дым вселенной,
И расточает избранным в явлениях грез,
Оттенки лжи ища в негаснувших словах,
Не делайтесь клеветниками Света,
Не смею я судить, не властен обличать,
Негаснущему оставляю это.
Его власы – вздымающийся пламень,
Его глаза – распахнутые верой блюдца.
Он лучезарен, как фундамент правды, первый камень.
Его слова с небес в сердца незримым светом льются.
 

«То поволока Млечного Пути…»

 
То поволока Млечного Пути,
Раскинула края Вселенной.
Зажги звезду, чтобы пойти
Дорогою чудес нетленной.
И отворятся небеса,
Насытив души облаками,
На травах заблестит роса,
Что грубыми не взять руками.
На хрупкой ножке стебелька
Расцвел цветок в душе уБогой,
И пусть один цветет пока,
Лишь довершить бы песню слогом.
 

«Очертания фигур, застывших в позах…»

 
Очертания фигур, застывших в позах,
Настигнет пламенем рассвет.
Чтобы сады в прекрасных розах
Не вспоминали о войне.
Чтобы слова текли ручьями,
Горячих струй прославив Обладателя чудес,
Где ветер поднимает знамя
И оживает мертвый лес.
Вершины гор в ущелиях снегами
Сойдут лавинами, воспряв от гнета мзды,
И дивный глас прольется над лугами,
Встречая контуры входящей в мир весны.
Растает ночь и сгинет в трещины планета,
Но память сохранится навсегда,
Что мы когда-то осязали это,
Когда нам от ран Света было не до сна.
 

«Звенит трава, росу роняя…»

 
Звенит трава, росу роняя,
Ее глотками пьет земля.
Она в полете лишь узнает
То, что на сердце у меня.
Кто мне несет напоминанья,
Когда трезвит густая тьма,
Но слышу я ее стенанья,
И ей не скрыться от Огня.
Она сгорит в нутре пожара,
Где вместо дыма – облака.
Я счастлив обретенью дара,
Над ним не властвует река.
 

«Молчанье полнится Любовью…»

 
Молчанье полнится Любовью,
Господь ответит, ты поверь,
Когда тебе своей Он Кровью
Открыл невидимую дверь.
Исполни, Всеблагой, мне облака,
Чтобы клубились те проникновенно,
Небес испил я молока
И приручаю то, что бренно.
Родник забытой песни,
Наполни явью души,
Прощенье – месть для мести,
А ступни ног – для суши.
 

«Знающий может не верить…»

 
Знающий может не верить,
Формулы знаний в быту оставлять,
А верующий, без сомнений,
Правды не может не знать.
Пройдись дремучими лесами,
Верша вечерний променад,
И книги с древними стихами
Откроет дверь в цветущий сад.
Дарует войну вдохновенье
Познанье тайн Заветный Дух.
Его к сердцам прикосновенье
Нам разомкнет медвежий слух.
 

«Любви безответной отнюдь не бывает…»

 
Любви безответной отнюдь не бывает,
Любовь имеет свой ответ.
Для тех, кто правду постигает
На протяженьи строя лет.
И путь не в долготе измерен
И не в количестве следов,
А в том, как ты его намерен
Пройти, чтоб вечность быть готов.