Наше кино оставалось человечным во многом вопреки советской цензуре, которая выражалась, в первую очередь, в создании тематического плана Госкино и требовании следования ему. Он был нужен для того, чтобы не появлялось большого количества однотипных фильмов, с одной стороны, а с другой – чтобы решать идеологические задачи, поставленные Центральным Комитетом компартии. Тематический план просуществовал до конца 80-х годов. Согласно ему главными считались темы революции, историко-биографические, героико-патриотические темы. Были заказы и на музыкальные фильмы, комедии, детективы. Кстати, при этом широко использовали голливудские модели легкого жанра, например фильмы Григория Александрова, которые уже с 30-х годов делались по голливудским законам, с обязательным наличием однозначно положительного, однозначно отрицательного героя и с хэппи-эндом (закон жанра).

И всё же, находясь внутри этой советской идеологической парадигмы, работая по спущенному сверху тематическому плану, мастера советского кино вносили в фильмы человеческое начало, свою душу или даже критическое отношение к каким-то явлениям жизни. У того же Г. Александрова в фильме «Волга-Волга» вдруг появляется бюрократ, или Сергей Герасимов в конце 30-х в фильме «Учитель» показывал непростую драматическую историю любви, и это – в рамках государственной программы прославления советской интеллигенции. Таких примеров очень много. Художники наполняли заданные схемы своим отношением, насколько это было возможно. Цензура многое вырезала. Но фильмы появлялись. Наш литературный сценарий даже в самые идеологически жёсткие советские годы позволял создавать на своей основе высокие художественные произведения, давал возможность выразиться и режиссеру, и художнику, и оператору, и актеру.

Американское кино за время своего существования тоже не раз сталкивалось с похожими проблемами. Да, оно всегда было фабульным, и художнику в нем труднее проявлять себя, но тем не менее всегда находятся киномастера, которые смягчают схематизм масскультовского зрелища или попросту снимают художественные картины вопреки официальным взглядам и мнениям. Пример – «Простая история» Дэвида Линча или «Страсти Христовы» Мэла Гибсона. Сегодня положение кино во многом связано с экономическими проблемами – и в Америке, и в России. Наши киночиновники и продюсеры прямо говорят, что на искусство сейчас денег нет. Давайте нам что-нибудь попроще…

И ещё один острый для драматургов вопрос: кого считать «главным» автором фильма? Вопрос болезненный, крайне полемичный.

Бывает, что режиссер сам является полноценным сценаристом. Александр Довженко, Сергей Герасимов писали для себя. Михаил Швейцер сам готовил сценарии чудесных экранизаций. Марлен Хуциев последние годы работает по своим сценариям. Но таких успешных примеров немного. Тут нужен большой опыт и талант. Ведь сценарий и режиссура – разные формы кинематографического мышления. Такое совмещение требует огромной отдачи сил. Чаще режиссёры проваливают сценарии, когда берутся за их построение. Или внедряют себя в соавторы и только затрудняют сценаристу предварительную работу. Лучше всё-таки оставаться союзниками, исходя из задач своих профессий, а соединяться в общем замысле. Наш отечественный литературный сценарий предлагает именно это.

История кино предлагает разные интересные варианты «авторства». Так, например, в итальянском кинематографе второй половины 40-х годов произошла содержательная, эстетическая революция. Это событие назвали «неореализмом». Новая пластика, новая стилистика возвращали интерес художника к жизни народа. Высечение художественного из реальности бытия. Фотографизм и документализм изображения. Неореализм дал толчок стилевым поискам не одного десятилетия. И сегодня, обогащенный опытом психологизма, экзистенциализма, его принцип ощутимо возвращается в кино. Начинался он в литературе с «народных, крестьянских» романов Альберто Моравиа, а в кино исключительную роль сыграл сценарист Чезаре Дзаваттини. По его сценариям снимали великие фильмы крупнейшие режиссеры эпохи, а сборники его киноповестей издавались как книги. Ещё один пример – «патриарх» кинодраматургии итальянец Тонино Гуэрра. Он умел входить как равный в замыслы Феллини, Антониони, Тарковского, Де Сантиса, Рози, Дамиано, Моничелли, братьев Тавиани и воплощать их в драматургической основе. Кстати, Гуэрра очень близок нашему кинематографу, он не раз работал с нашими мастерами. Их фильм с режиссёром Леонидом Головней «Вишнёвый омут» по роману Михаила Алексеева, снятый в 1980 году, очень интересен, не устарел, хотя в своё время был явно недооценён. По его сценарию Владимир Наумов снял «Белый праздник» и «Часы без стрелок», а Андрей Хржановский – мультфильм «Лев с седою бородой».

Престиж сценариста в европейском кино достаточно высок и сегодня. Потребность в сильных сценариях всегда высока. Во Франции, допустим, зритель, с природной склонностью к галльскому острому уму, очень ценит отточенные диалоги. И успех такому фильму бывает обеспечен. А в США ключевой фигурой стал продюсер. Идеи лучших проектов, как правило, принадлежат ему. Он подбирает под эту идею режиссера, или сам режиссёр становится продюсером. Примеры: Спилберг, Кэмерон, Стоун и многие другие. Нанятые же сценаристы, как правило, – группа, должны быть профессиональны каждый на своём участке, но не самобытны. Иначе в единое целое их работа не сведётся. Они работают по заданию. Труд сценариста поставлен на конвейер. Таковы условия индустрии зрелищ. Именно зрелище как цель, дающая прибыль, зрелище, выведенное из-под нравственной оценки его, всё жёстче вытесняют художественность, содержательность.

В отечественном кинематографе сценаристы всегда занимали и занимают особое место. Лучшие работали с крупнейшими режиссёрами разных стилей, но не теряли своего почерка, своей темы. Недаром говорят: есть фильмы Валентина Ежова и Валентина Черных, Эдуарда Володарского, Аркадия Инина. Их стиль, их герои узнаваемы и неповторимы. А знаменитые наши «тандемы»! Как выделить, кого в фильме больше – Агишева или Ишмухаметова, Арабова или Сокурова, Миндадзе или Абдрашитова? А ведь это богатство вырастало из нашей формы литературного сценария. Можно смело сказать: отечественная кинодраматургия, литературный сценарий – наше национальное достояние. Оно вырабатывалось исторически и выражает менталитет нашего народа, нашего зрителя.

Впрочем, сегодня в нашем кино существует и американская форма работы. Появление голливудской записи сценария на практике может принести и пользу. Она требует четкого мышления, действенной проработки каждого элемента, решения каждой сценки, пусть самой проходной. Она хороша в жанрах фабульных. В жанрах более тонких – драме, киноповести, лирических фильмах – лучше использовать у нас отечественную форму записи. Однако заметим, что сценарист, подготовленный к решению сложных драматургических задач, способен и в коммерческом кино поднять уровень содержания.

Сегодня в нашем кино работают несколько поколений сценаристов. Старшее, накопившее огромный практический опыт и влияние в области кинодраматургии, – их работы представлены в этом сборнике. Поколение среднее, понёсшее самый серьёзный урон в прошлое десятилетие стагнации кинопроизводства. Его потенциал явно недооценивают киночиновники и продюсеры, делая ставку на молодых, в расчёте приманивать соответственной тематикой молодого зрителя. А зрителям серьёзным, с жизненным опытом, каких, кстати, большинство, в нынешних кинотеатрах смотреть просто нечего. Так зауживается спектр, теряется питательная среда общения, распыляется аудитория.

Есть поколение молодое, очень неоднородное, только приобретающее профессиональные навыки, опыт. Именно для них очень важно не потерять связь, преемственность поколений, преемственность опыта. В среде начинающих сегодня есть тревожное явление: желая «пробиться», войти в производство, многие переходят на голливудскую форму записи, наивно считая её престижной. Да, телесериалы стоят именно на ней, но пока большинство современных отечественных сериалов – это одноразовая масскультовская продукция, вроде пластмассовых стаканчиков. И вот молодые, не имея опыта, который появляется только, когда сценарист практически пройдёт процесс создания фильма от замысла, заявки, до выхода на экран, начинают изобретать некий симбиоз голливудской и нашей формы записи. В результате происходит отход от кинообразности, исчезают тонкости отношений, атмосфера, да и действия почти нет. Одна говорильня, как в радиопьесе. Такими вялыми сценариями с претензией на американскую форму записи завалены редакционные шкафы большинства кинокомпаний и студий.

Далеко не всем сценаристам надо стремиться в искусство. Прежде всего, хорошо бы овладевать профессиональными навыками. Сегодня перед драматургами стоит серьёзная задача поднимать средний уровень массовой продукции, очеловечивать её, изживать пошлость и прямое скотство. Тогда и зритель широкий пойдёт. И не в нескольких кинотеатрах Москвы и Питера, а по всей стране. А художники всегда редки. Да и за искусство сегодня выдают то, что им не является – некий, по выражению одного моего знакомого литератора и учёного, постмодернистский туман реальности. Я не имею в виду стиль. Я имею в виду разложение мышления до неких ничем не связанных между собой и окружающим фрагментов рефлексии. За цель и смысл искусства выдают голый акт самовыражения, отвязанный от какой-либо реальности. И прежде всего – этической, оценочной. Просто взбрело что-то в голову – взял и самовыразился в тесном кругу приятелей. Сплошной хэппенинг с артхаузом, словом! И долой смысл! Есть только самовыражающийся субъект в мгновении отсутствующего времени.

Искусство же совсем в другом, противоположном. Искусство – незаменимый орган самопознания общества через познание мира души. И заменить его нечем. Гибель искусства – преддверие гибели цивилизации. Художник входит в познание этого мира, безусловно, через момент самовыражения. Но дальше он начинает проверять и структурировать реальность в соответствии со своими личностными особенностями вокруг этического вектора. То есть он начинает свою охоту за правдой и ложью. И тем собирает свою картину мира, управляет движением времен. Из прошлого в будущее и даже – наоборот.

Кино не существует вне времени, вне общества. Какой социум, какова востребованность, такое и кино. Кинематограф очень быстро отзывается на окружающую жизнь. Разваливалось общество в 90-е годы, и кино развалилось. Сейчас государство и общество пытаются укрепиться, и в кино начинает угадываться тяга к структурированию, к осмысленности. Только не надо реальность путать с победными реляциями чиновников. Это всегда вредно. У нас пока очень плохая организованность, непонимание пути, и оттого – конъюнктурные метания, глупости и провалы. Но и отдельные обнадеживающие сполохи тоже есть. Главное – впереди. И это главное в нашем кино во многом будет зависеть от кинодраматургии, потому что она – его идеология. С ней обращаться нужно бережно. Помнить: по слабому сценарию практически невозможно снять сильный фильм; а отличный сценарий очень легко испортить при постановке.