Квартирант:
– Слышь, когда крышу покрывать начнёшь?
Хозяин дома:
– Скоро.
Квартирант:
– Как можно быстрей это сделай: дождь пойдёт – все промокнем.
Хозяин дома:
– А-а, оказывается, у вас зонтика нет.
Сын старика вернулся из дальних краёв. Попили чаю, о житье-бытье поговорили. Потом отец спросил:
– Ну, сынок, как с деньгами? Удалось принести немного?
– Я бы принёс, да пользы никакой, – сказал сын.
– Что значит, пользы никакой?
– Почём здесь рубль?
– Почём, спрашиваешь? Рубль приходится на рубль.
– А раз так, зачем же тогда издалека рубль сюда таскать? – ответил сын.
Бедный деревенский дядька тащит из лесу тележку с дровами, из последних сил выбивается. Навстречу ему мулла* деревенский:
– Аллах* в помощь! – кричит.
Бедняк разгневался:
– Твой Аллах нисколько не поможет. Самому мне напрягаться приходится.
Одна бабушка держала козу. У соседа был ишак. Сосед крал сено, принесённое для козы, скармливал своему ишаку. Старуха воззвала к Богу:
– О Боже, сделай так, чтобы ишак Габдуллы сдох.
С ишаком ничего не случилось, сдохла голодная коза. Тогда старуха снова обратила взоры к небу:
– О Боже, какой же ты повелитель, коли ишака от козы не отличил!
У одного человека утащили сундук. Один из знакомых сказал ему:
– Вот если бы ты положил туда аятулькурси*, не украли бы.
Человек ответил:
– Ей-богу, внутри был целый Коран!
Одному старику пришлось в ледоход переплывать на лодке Волгу. Страшно старику стало, и дал он зарок: если живым-невредимым перейдёт, то отдаст милостыню рубль.
Проплыл половину Волги, и опасность вроде меньше. Старику жалко денег, думает: «Я и так, пожалуй, перескачу. Не дам денег». Тут со всех сторон льды поднажали и стали теснить, раскачивать лодку. Старик не на шутку испугался, закричал:
– О Боже, верит небылице. Дам, дам! Право, ты уж невесть чего подумал!
Сноха, встав поутру, стала рассказывать сон:
– Видела я во сне свёкра. В рай его будто впустили, только его левая нога почему-то осталась перед райскими воротами.
Поднялось беспокойство, пошли догадки:
– Kак же это так? Почему левую ногу не впустили?
Все домашние долго ломали голову. Меньшой мальчишка хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Ага, угадал! Ещё перед тем, как умереть, дедушка снял с соседнего плетня лапоть и надел на левую ногу – его-то собственный лапоть прохудился. Вот почему не впустили левую ногу…
Проснулся дядя Степан и рассказывает сон:
– Сегодня во сне дядю Ивана видел. Попал он в рай, уселся в углу и знай себе жмурится, трубку курит.
Отец и сын пасут стадо, днём разжигают костёр и пекут картошку. Сын хватает картофелину и обжигает руку.
– Отец, в аду тоже так жарко?
– Хо, если бы там было так жарко, попробуй загнать туда чёрта.
Один старик ни разу не посещал мечети. У него был сын. Несмотря на молодость, постоянно ходил в мечеть, охотно слушал проповеди муллы. Однажды, вернувшись из мечети, он сказал отцу:
– Мулла абзый* рассказывал, что после смерти предстоит перейти через мост Сират, который тоньше волоса, острее меча. Плохи дела.
И сын заплакал. Старик утешил:
– Не горюй попусту, там будешь не ты один, соберутся люди, проложат сбоку дорогу, а мост останется в стороне.
Ахмали абзый углубился было в совершение намаза, но, быстро отвесив поклон, прервал молитву и повернулся к сыну:
– Сынок, как раз вспомнилось: тот наш, с заплатами, мешок, оказывается, у Фаттаха. Сбегай принеси.
Знаменитый вор Шакур увёл коня и закрыл его в конюшне. Собрался было в дом зайти, видит – урядники идут. Вор Шакур быстренько расстелил коврик для молитвы, встал на колени лицом к кыбле* и будто читает нараспев молитву, но так, чтобы слышала сноха:
– Хайягаляссалят*, в конюшне увидишь коня. Магира сноха, передние ворота на запор запри, а коня выведи из задних ворот, Аллах акбар.
Сноха вышла и вывела коня. Шакур закончил молитву и, словно только что увидел урядников, стал зазывать:
– Смотри-ка, гости пожаловали, милости просим, – и велел накрывать стол.
Навстречу пастуху выскочил какой-то пёс. Испугавшись пса, пастух стал пятиться, отступать. И таким образом до самой мечети отступил. А там шла служба. Увидев молящихся, пастух удивился:
– Ого, злющие, видать, эти деревенские псы! Вишь, сколько людей в мечеть загнали.
В одной деревне был крестьянин, который не ходил в мечеть. Мулла уговаривал его и так и этак. Нет, и ногой тот не ступал. Тогда мулла прибегнул к хитрости:
– Если в течение сорока дней будешь посещать мечеть и не пропустишь ни одной молитвы, на сорок первый день дам тебе корову.
Крестьянин стал ходить. Сорок дней подряд молился. На сорок первый день мулла пришёл в мечеть, а того строптивца нет. Обеспокоенный мулла прочитал наспех молитву и пошёл домой. Заходит во двор, видит: на крыльце сидит тот самый крестьянин.
– Ты почему, такой-сякой, в мечеть не пошёл? – набросился мулла.
– Хазрат*, ты обещал на сорок первый день корову. Выполни обещание, снова буду ходить в мечеть.
– О раб божий, если ты ходишь в мечеть, тебе же самому вознаграждение. Нету никакой коровы.
– Значит, ты меня обманул, хазрат. Ладно, ты обманул, и я обманул. Сорок дней я ходил в мечеть без омовения.
И крестьянин отправился домой.
Соседи взяли Гайфутдина с собой в мечеть: они его научили и правилам намаза:
– Ложись с нами, поднимайся с нами, потом посмотришь по сторонам. Тут и молитве конец.
В мечети все расстелили молитвенные коврики, встали и стали совершать поклоны. Только Гайфутдин в изумлении уставился на заслонку печи. На ней был изображён конь и всадник на нём, за плечами у него висело ружьё.
После его спросили:
– Гайфутдин абзый, что это ты засмотрелся на заслонку?
– Увидел этого всадника – удивился, – ответил он. – Как же это, скажите на милость, сделали? Есть ведь на свете башковитые люди!
Некто приносит мулле подношение. Мулла спрашивает:
– Почему так мало?
– Так ведь и пост был таким же, – ответил прихожанин.
Один человек в месяц рамазан* нарушил уразу*. Спустился в мучной амбар, стал есть хлеб. Его сын заметил это и крикнул:
– Кто там?
Отец ответил:
– Не шуми, не шуми. Отец твой тайком ест собственный хлеб, боится не Аллаха, а людского суда.
Во время поста одному человеку захотелось пить, лёг он на бережку, у края воды, приставил губы к воде, кричит:
– Смотри-смотри, сама в рот течёт, заходит!
В старину один мальчик постился в месяц рамазан. Он с нетерпением ждал захода солнца. Когда солнце склонилось к закату, он прибежал к матери и закричал:
– Мама, давай разговляться!
– Солнце ещё не закатилось, сынок.
– Как не закатилось? Наше солнце давно закатилось за лес. А это солнце не наше, чужое. Дай мне поесть!
В прежние времена один чуваш принял мусульманскую веру. Однажды летом ему пришлось держать пост. Во время утренней еды он покушал солёной рыбы, а днём его стала томить жажда. С нетерпением ждал он захода солнца и, не выдержав, погрозил солнцу пальцем:
– Ай, солнышко, солнышко, времени немного осталось. Ты зайдёшь, а мне какой прок, я уже мёртвым буду.
Дядя Мокыт* приготовил рыбацкие снасти с весны, но всё не мог сходить на рыбалку. Вот уже лето красное на исходе, а единственный свободный день выпал на праздник – гает*.
Мокыт встал с утра пораньше и начал перебирать снасти: леску, удочки. Тётка Джамиля выпалила:
– Народ на гает направляется, ну а ты что омовение не совершаешь?
Мокыт растерялся:
– Если пойти на рыбалку, гает жалко, если отправиться на гает – рыбалка пропадёт. Так и быть, никуда не пойду.
С тем отправился на сеновал и проспал весь день.
В прежние времена один татарин зарезал овцу. Мясо оказалось жирным. Сын поглядел и сказал:
– Как свинина.
Услыхав эти слова, татарин решил, что мясо осквернено, и отнёс его на базар и продал. Зарезал вторую овцу. Эта оказалась ещё жирнее. Сын поглядел-поглядел на баранину и произнёс:
– Оно как бы вроде, да только говорить нельзя.
Один человек совершил хадж. По возвращении его спросили:
– Вот ты совершил хадж, а Кагбатуллу[47] видел?
– Как не видеть? Это же темнокожий араб, торгующий на улице Мекки хурмой.
Одна старуха, когда сноха готовила еду, всегда напоминала:
– Не готовь так много, сноха, если с молитвой, то хватит, насытимся.
Сноха слушалась её и много молилась, готовила мало. Но сама не наедалась. Так долго поступала, но как-то раз забыла про молитву, много наготовила и наелась. После этого она начала говорить свекрови в ответ:
– Если еды будет много, и без молитвы наемся.
В царские времена вернулся один человек, долго прослуживший в солдатах, к себе в деревню. Отец стал уговаривать его, и в день праздника гает он тоже отправился в мечеть. Этому человеку, само собой, не хочется лицом в грязь ударить. К тому же разнёсся слух, что он вернулся разбогатевшим и собирается сыграть пышную свадьбу. Зачем же мелочиться. Он тоже дал подаяние. Все дают по две копейки, а у него двух копеек нет, он протягивает мулле пять копеек.
– На-ка вот, мулла, садака*. Две копейки на милостыню, три копейки за так.
Батрак помещика из Байрака и девушка-служанка решили пожениться. Взявшись за руки, они пошли к мулле. У бедняков, ясное дело, в кармане было пусто.
– Мулла абзый, сотвори уж нам никах* и запиши в метрике, – попросили молодые.
Мулла и так крутится, и сяк гнётся, не хочет бесплатно обряд проводить.
Наконец джигит заявил:
– Ладно, хазрат, тогда мы пойдём к попу соседнего села, таких, как мы, он бесплатно венчает. Но грех будет на тебе.
Только после этого мулла, говорят, начал читать никах.
Ленивый шакирд*, отправившийся к казахам муллой, не мог вставать к утренней молитве. Раз проснувшись, смотрит: опоздал, солнце уже взошло! Зная, что казахи станут осуждать нерадивость муллы, шакирд воскликнул:
– Утренняя молитва имеет два срока, один – когда солнце взойдёт!
Один прохожий не пустил лошадь, которая собиралась зайти в ворота медресе.
– Отпусти, это моя лошадь, – крикнул хозяин лошади.
– Заплати за мой труд и уводи свою лошадь.
– Какая ещё плата за труд?
– Если бы не я, твоя лошадь зашла бы в медресе и превратилась бы в осла.
О проекте
О подписке