М. Ф. Румянцева
Музейный предмет и музейная экспозиция в структуре актуального исторического знания
M. F. Roumiantseva
Museum Object and the Museum Exhibition in the Structure of Actual Historical Knowledge

УДК 930.1

Аннотация: в статье рассматриваются проблемы музейного предмета как исторического источника в системе информационных ресурсов исторической науки и места «музейной истории» в структуре актуального исторического знания. Выявляется воздействие трансформации социокультурной ситуации на изменение социального запроса к историческому знанию и соответственно на модификацию взаимоотношений между «музейной историей» и историческим знанием в целом. Исследуется влияние трансформации теоретико-познавательной ситуации на вовлечение в научный оборот изобразительных и вещественных исторических источников – музейных предметов. Анализируется музейная экспозиция как форма репрезентации истории в контексте соотношения исторической науки и социально ориентированного историописания.

Abstract: Discusses the problems of a museum object as a historical source in the system of information resources of historical science and space of «museum history» in the structure of actual historical knowledge. It also reveals the impact of the transformation of social and cultural situations, social change request to the historical knowledge and, accordingly, modification of the relationship between the «museum history» and historical knowledge in general. Examines the impact of the transformation of the epistemological situation to engage in scientific circulation of visual material as historical sources – museum objects. Analyzed the museum exhibition as a form of representation of history in the historical context of the relation of science and socially oriented research.

Ключевые слова: историческая наука, музееведение, музейный предмет, музейная экспозиция, репрезентация, исторический нарратив, постмодерн, постпостмодерн, визуальный поворот, изобразительные исторические источники, вещественные исторические источники.

Keywords: historical science, museum study, museum object, museum exposition, representation, historical narrative, postmodern, post-postmodern, visual turn, visual historical sources, material historical sources.

Базовый тезис настоящей работы в своей основе не оригинален. Я воспроизвожу его лет двадцать – с 1990-х гг., когда в отечественной исторической науке стал явственно ощущаться кризис исторического метанарратива / мастернарратива, который многие историки, и особенно неисторики, приняли за крах советской идеологизированной картины прошлого. Кризис идеологии, несомненно, имел место быть – глупо было бы это отрицать, – но важно осознать другое: этот кризис идеологии наложился на глобальные процессы в историческом познании, обусловленные ситуацией последней трети XX в. – ситуацией постмодерна.

Разрабатываемый мною в те времена тезис применительно к музейной экспозиции выглядел так: в ситуации постмодерна музейная экспозиция, по необходимости, перестала быть иллюстрацией мастернарратива и приобрела самостоятельное значение в позиционировании исторического знания (эта позиция зафиксирована в моем докладе на заседании Научного совета исторических и краеведческих музеев при Минкультуры России 19–22 ноября 2002 г. [опубл.: Румянцева, 2005]). В основе этого утверждения – понимание музея как научного учреждения, одной из основных функций которого является именно позиционирование исторического знания. Я, естественно, не претендую на нормативный характер этого определения, это рабочий вариант, используемый исключительно в контексте настоящих размышлений. Но на рубеже XX–XXI вв. произошла существенная трансформация как социокультурной, так и теоретико-познавательной ситуации; это заставило уточнить сформулированный выше тезис, что было сделано в докладе на международной научно-практической конференции «Роль музеев в формировании исторического сознания» (Москва – Рязань, 25–28 апреля 2011 г.) [Румянцева, 2011].

В том докладе я отмечала сложность анализа незавершенной исторической ситуации. Ситуация остается незавершенной, но осмысление ее продолжается, что дает возможность несколько уточнить изложенные в вышеупомянутом докладе воззрения. Но дело не только, а может быть, и не столько в уточнении проведенного несколько лет тому назад анализа ситуации, а в том, что ситуация хотя и сохраняет свою качественную определенность ситуации постпостмодерна, но продолжает модифицироваться, заставляя выявлять все новые нюансы актуальной познавательной ситуации в сфере исторического знания.

Суть этой модификации, на мой взгляд, в следующем: в актуальном историческом знании музейная экспозиция приобретает функции не только позиционирования (о чем подробно говорилось в докладе 2011 г.), но и репрезентации (если использовать этот термин в понимании Ф. Анкерсмита) истории.

И еще раз подчеркну, что дело здесь не только в уточнении моей позиции, но и в происходящих на наших глазах трансформациях. Наиболее зримое подтверждение таких трансформаций – ряд крупных выставочных проектов, например проект «Моя история», в рамках которого была организована выставка-инсталляция «Династия Романовых» [Проект «Моя история», 2013–2015].

Выделим две проблемы: 1) музейного предмета как исторического источника в системе информационных ресурсов исторической науки, 2) соотношения и взаимодействия «музейной истории» и «истории историков». Во втором случае, ввиду явственно ощущаемой ограниченности дискурсивных возможностей, я вынуждена использовать кавычки. Поясню, что под «музейной историей» я подразумеваю все виды работ музея по изучению и позиционированию аккумулированных в музее исторических источников – музейных предметов, особенно неписьменных – вещественных и изобразительных. А под «историей историков» я, очевидным образом, подразумеваю традиционное историческое знание, получаемое историками преимущественно из письменных исторических источников и позиционируемое в письменной (печатной) форме. Здесь важно подчеркнуть, что место работы такого «традиционного» историка не имеет значения: это может быть сотрудник института системы Академии наук или преподаватель университета, а может быть и сотрудник музея.

Рассмотрим каждую из проблем в двух системах координат – по вертикали и по горизонтали. По вертикали – надо попытаться уловить трансформации социокультурной ситуации, определяющие изменение социального запроса к историческому знанию и соответственно модификацию взаимоотношений между «музейной историей» и «историей историков», и ситуации теоретико-познавательной, влияющей на место изобразительных и вещественных исторических источников – музейных предметов в системе информационных ресурсов исторической науки. По горизонтали – необходимо выявить структуру современного исторического знания, как минимум в той мере, которая позволит рассмотреть вторую из заявленных проблем – соотношение «музейной истории» и «истории историков».

Социокультурная ситуация: от модерна – через постмодерн – к постпостмодерну, или закон отрицания отрицания. В рамках настоящей статьи я не буду подробно останавливаться на характеристике социокультурной ситуации (тем более что не раз это делала в предыдущих работах), ограничусь только одним аспектом, непосредственно выводящим нас на изменение теоретико-познавательной ситуации и структуры исторического знания.

Переход от модерна к постмодерну на рубеже второй-третьей трети XX в. (в качестве реперной точки здесь выступает 1968 г.) может расцениваться как «конец истории» (по определению Ф. Фукуямы), т. е. конец мегацикла существования человечества, характеризующегося историческим типом социальной памяти, которой присущ письменный механизм фиксации. Ситуация постмодерна оказалась не очень длительной, но на ее протяжении отчетливо проявились две интересующие нас в контексте «музейной истории» тенденции: 1) кризис исторического метанарратива, своеобразно подытоживающий кризис линейной модели истории, столь соответствующей письменной форме ее репрезентации, 2) потребность расширения источниковой базы исторической науки за счет источников иных типов, нежели письменные, соответствующие письменному механизму фиксации социальной памяти исторического типа [подробнее см.: Источниковедение, 2015. С. 105–109].

Переход от постмодерна к постпостмодерну в начале XXI в. усилил вторую тенденцию. Что касается нарратива, то все более явственно обнаруживается стремление к ренарративизации, происходит своего рода отрицание отрицания. Природу ренарративизации мы здесь обсуждать не будем, но отметим, что одним из факторов этого процесса является имманентно присущий социуму постпостмодерна манипуляционный характер.

Теоретико-познавательная ситуация: расширение источниковой базы исторической науки. Трансформации исторической науки с конца XIX до начала XXI в. принято описывать через понятие поворот – социологический, психологический, антропологический, лингвистический и т. д. Каждый такой поворот вел к нарастанию междисциплинарных взаимодействий исторической науки и, как следствие, – к необходимости расширения ее источниковой основы. На рубеже XX–XXI вв. происходят визуальный и вещный / вещественный (он в меньшей степени акцентирован исследователями) повороты в историческом знании [подробнее см.: Гайдук, 2014; Мазур, 2010–2015], что, по-видимому, обусловлено новой визуализацией культуры при развитии компьютерных коммуникаций и особенно формированием виртуальной реальности / реальностей. Естественно, что внимание к визуальным и вещественным историческим источникам влечет за собой внимание исторической науки к музейному предмету в качестве исторического источника.

Но здесь историки сталкиваются с весьма серьезной проблемой – неразработанностью археографии музейного предмета, т. е. методов его публикации (и вообще введения в научный оборот). Археография музейного предмета – это фактически место встречи хранящихся в музеях вещественных и изобразительных источников с исторической наукой, это способ включения музейных предметов в комплекс информационных ресурсов исторического познания. На это я обращала внимание в докладе 2011 г. Для поиска путей решения этой проблемы в 2012 г. была проведена конференция по археографии музейного предмета, однако она в большей мере выявила неудовлетворительный уровень разработки этой области археографии [Археография музейного предмета, 2012], чем способствовала решению проблем. И каких-то подвижек в этой области пока не видно.

Теоретико-познавательная ситуация: от кризиса метанарратива к ренарративизации. Проблема репрезентации.