В контексте исторической типологии представляется целесообразным выделить два ключевых типа представления музейности: тип традиционной музейности и тип динамической (креативной) музейности. Хронологические границы традиционного типа музейности соответствуют истории традиционной культуры, т. е. охватывают время до эпохи Возрождения. Этот этап характеризуется, в первую очередь, хранением и использованием (презентацией) материальных предметов в актуализированной форме. Подобная установка традиционной культуры определила возникновение соответствующих форм представления музейности, не ориентированных на создание специального института, в задачи которого входили бы сохранение и презентация, но не активное «потребление» артефактов. Напротив, каждая из исторических форм представления музейности в рамках традиционной культуры неизменно включала предметы в плоскость их функционального использования.

Самые первые формы представления традиционной музейности можно обозначить как архаические праформы, непосредственным образом связанные с важнейшими вопросами происхождения человека и рождения культуры. Музейность можно рассматривать как элемент «социокультурной генетики», связанной с небиологической передачей от индивида к индивиду и из поколения в поколение вырабатываемого людьми опыта [Каган, 2000. С. 44]. В связи с тем что первобытная культура не знает отчетливой дифференциации по видам человеческой деятельности, формы представления музейности максимально интегрированы в общую картину синкретической деятельности человека. В праформах выражения музейности, включенных в общую картину мира, которые не удается вычленить в самостоятельные проявления, безусловно, сказывается синкретизм традиционной культуры с ее целостностью, взаимосвязанностью элементов. Первые признаки проявления музейности можно обнаружить в древнейшем ритуале – погребении, связанном с возникновением представлений о человеке и окружающем мире.

Лишь последовавшая дифференциация человеческой деятельности способствовала выделению первых самостоятельных форм проявления музейности. Возникновение производящего хозяйства, которое определило переход от социального и культурного синкретизма, формирование трех различных типов культур (скотоводов-кочевников, земледельцев, ремесленников – жителей городов Античности) [Там же. С. 149–161], позволяет четко провести границы между конкретными коммуникационными каналами, в связи с чем большое распространение имеют различного вида переходные формы (сочетающие прообразы различных институтов или действий). Формы представления музейности в данных типах культур можно определить как контекстуальные: собрания существовали не как самоценное образование, важен был контекст их использования. В частности, сложно говорить о внеутилитарности собраний Древнего Египта.

В Античности коллекционирование приобретает, казалось бы, самостоятельный характер. Тем не менее само слово «мусейон», давшее название современному институту, обозначало «место, посвященное музам», и представляло собой святилище муз, которое могло стать и местом проведения творческих состязаний поэтов. Мусеи, таким образом, представляли собой центры интеллектуальной жизни.

Если же говорить о коллекциях предметов, накапливаемых в древнегреческих храмах, то речь должна идти не о сознательном коллекционировании предметов, не обладающих утилитарными функциями, а о существовании подобных коллекций как части общего культа приношения богам, характерной для древнегреческой культуры. В Древнем Риме изменяется характер источников пополнения храмовых сокровищниц (вместо индивидуальных подношений основным становится способ пополнения собраний «трофеями»), однако их сакральный характер не изменяется, приобретая лишь усилившиеся черты репрезентативности.

Общая для средневековой культуры доминирующая роль двух сил – религии и Церкви – определила представление музейности в рамках традиционной культуры в форме храмовых сокровищниц, что позволяет также анализировать их как контекстные формы представления музейности, имеющие значение как сакральные предметы, включенные в религиозную практику. Если же мы говорим о «сокровищницах» (к которым относятся королевские сокровищницы, такие как сокровищница Карла Великого, располагавшаяся в Ахенской капелле, или Карла V Мудрого, сокровищницы русских царей), то речь идет не о формах сознательной аккумуляции предметов и наделении их особыми смыслами, а о презентации власти.

С XIV в. начинают появляться формы не контекстного, а специального представления музейности, связанные с систематическим собирательством, определившим развитие новых форм музейности в рамках типа динамической музейности (соответствующей динамической культуре). Они получают яркое воплощение в культуре Возрождения, определив основные векторы развития форм представления музейности вплоть до новейшего времени. Контекстные формы музейности нельзя признать исчезнувшими, но их стоит рассматривать как утратившие основные функции – являться частью иных значимых социальных и культурных практик. Именно включенность форм представления музейности в иные формы в качестве одного из элементов является важнейшей чертой, позволяющей трактовать их как служебные, не обладающие самостоятельными функциями и собственным морфологическим строением. Попытки преодоления подобной «служебности», как уже отмечалось выше, были предприняты в Античности, но не получили достаточного развития.

Новые формы, обозначившиеся до возникновения креативной культуры, но утвердившиеся в ее рамках, можно обозначить как самостоятельные или специальные формы представления музейности. Именно новые, самостоятельные (специальные) формы представления музейности стали одним из способов сохранения значимой информации и культурного кода креативной культуры. Не осознававшаяся традиционной культурой потребность в извлечении ряда объектов из активного использования (при наделении их особыми смыслами) в креативной культуре приобретает ключевой характер. Основываясь на достижениях культуры традиционной, культура креативная, тем не менее, стала развиваться в темпах, невероятно превосходящих предшествующее развитие. Ввиду существенно ускорившихся темпов развития и способов выработки внегенетической информации потребовались новые формы сохранения многообразных достижений. Новые формы сохранения музейности предложили варианты по сохранению достижений культуры.

Потребность в таких формах возникла в эпоху Возрождения. М. С. Каган отмечал, что при изучении перехода от одного исторического типа к другому (произошедшего в рассматриваемую эпоху) речь должна идти о трех основных путях: политической Революции, религиозной Реформации и научно-художественном Возрождении [Там же. С. 16]. Эпоху Возрождения неслучайно называют переходной: это был своеобразный синтез Античности, Средневековья и Нового времени. При анализе различных форм проявлений музейности это утверждение оказывается верным: коллекции эпохи Возрождения, в значительной мере основанные на античном материале, демонстрировали ценностные ориентации новой культуры и ее стремление сохранить историческую информацию, открывали перспективы развития новых форм, осуществившиеся в Новое время.

Среди основных вариантов самостоятельных (специальных) форм представления музейности стоит назвать собрания памятников Античности и произведений искусства (сочетающих черты коллекций и экспозиций), собрания диковинных, оригинальных вещей (кунсткамеры) и первых собраний естественных предметов (естественно-научные кабинеты). Помимо собраний произведений античного искусства, представлявшего особый интерес для эпохи Возрождения, формируется традиция собирания произведений современного искусства. Основоположником этой традиции стоит признать Дж. Вазари. Для подкрепления ряда положений своей знаменитой книги «Описания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей зодчих» Вазари собрал коллекцию рисунков, сделанных им с картин разных художников (предвосхитив, таким образом, на практике положения концепции А. Мальро). Первые легли в дальнейшем в основу художественных музеев и иных художественных коллекций, во вторых (учитывая возможность собирать то, что интересно, оригинально) можно усмотреть истоки многочисленных проявлений музейности, связанные с интересом к многообразному миру вещей, получившим развитие со второй половины XIX в., когда вещь стала рассматриваться как носитель личностных смыслов, третьи стали прообразом естественно-научных музеев и коллекций.

Таким образом, начиная с эпохи Возрождения становится возможным выделить самостоятельные формы представления музейности, которые сохраняют определенную стабильность на протяжении длительного времени. Основными проявлениями специальных форм становятся общественные музеи и частные коллекции, неизменно расширяется круг объектов для собирательства и демонстрации. Об актуализации и ориентации на зрителя речи не идет.

К началу XX в. были сформированы основные варианты самостоятельных форм представления музейности, что определило рождение научного направления, призванного их осмыслить.

Однако к середине XX в. структура самостоятельных форм стала обнаруживать отчетливые черты кризиса. Истоки этого кризиса стоит усматривать в общих тенденциях развития культуры XX в. Переходным считал этот век П. Сорокин, нестабильным называл его Х. Ортега-и-Гассет. XX век – век кризиса культуры, научно-технических революций и формирования общества массового потребления, массовых коммуникаций.

Анализ новых форм представления музейности позволяет выделить ряд тенденций, свидетельствующих если не о кризисе, то о существенных трансформациях. Первая связана с расширившейся сферой объектов, подвергающихся сохранению и презентации. Названная тенденция проявляется как в стремлении сохранить максимально большее количество предметов окружающего мира, так и в «разрастании» объектов сохранения: территорий, памятников архитектуры. К концу XX в. предметом особого музейного отношения может стать практически любой объект реального мира. Вторая связана с усложнением форм представления музейности: количество вариантов представления объектов реального мира растет. Третья проявляется в стремлении современной культуры активно включить памятник в систему жизни человека (о чем шла речь в начале статьи), что позволяет пока очень осторожно говорить об интересе к тому типу актуализации памятника, который был характерен для первых этапов развертывания идеи музейности в культуре, и сделать вывод о формировании во второй половине XX в. новых синтетических форм представления музейности как проявление кризиса креативной культуры. Эти формы характеризуются, прежде всего, включением максимального количества объектов в круг специфической музейной деятельности и стремлением актуализировать эти объекты в качестве элементов современной культуры.

Задачей развития музейного пространства является, как представляется, создание системы, обеспечивающей необходимый баланс между развитием музея как пространства диалога, творчества, эксперимента (а музейного мира как креативного кластера) и функциями музея по сохранению, систематизации, представлению достоверной исторической информации и обеспечению ею современной науки.

Библиография

Воронцова Е. А. Информационное обеспечение исторической науки: к постановке проблемы // 150 лет на службе науки и просвещения: сборник материалов междунар. науч. конференции, посвященной 150-летию открытия для публики Чертковской библиотеки, 75-летию бренда «Государственная публичная историческая библиотека» и 130-летию открытия Государственного исторического музея, состоявшейся 5–6 декабря 2013 г. М.: ГПИБ России, 2014. С. 363–372.

Грицкевич В. П. История музейного дела до конца XVIII века. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та культуры и искусства, 2004. 304 с.

Каган М. С. Введение в историю мировой культуры: В 2 кн. Кн. 1. СПб.: Петрополис, 2000. 290 с.

Культура участия: музей как пространство диалога и сотрудничества / Ред. – сост.д. Агапова. СПб.: б. и., 2015. 160 с.

Сапанжа О. С. Категория музейности в музееведении и культурологии // Вестник Ленинградского гос. ун-та им. А. С. Пушкина. № 4. Т. 2. Серия: Философия. СПб., 2009. С. 189–198.

Сапанжа О. С. Предчувствие музея: культурология музейности // Вопросы культурологии. № 4. 2010. С. 68–71.

Художественная культура в докапиталистических формациях. Структурно-типологическое исследование / Науч. ред. М. С. Каган. Л.: Изд-во Ленинградского гос. ун-та, 1984. 304 с.