Глава 9
Райли

Горло внезапно распухает и становится сухим, пытаюсь заставить себя сглотнуть, но внутренности восстают.

Тело сопротивляется намеренному причинению ему вреда, сигналы из глубины сознания пытаются зазвучать громче.

Бойд однажды сказал мне:

– Татуировки – это, по сути, цветные шрамы. Тебе не надоело, что тебя все и так узнают?

Я тогда спросила, нельзя ли мне получить разрешение сделать татуировку на семнадцатилетние.

Слишком откровенно, да? Возможно, брат во многом прав.

Джио надевает пару перчаток, берет в руку трафарет и приподнимает бровь. Я смотрю перед собой и моргаю, потом понимаю, что он ждет меня.

Привстаю и неловко стягиваю спортивные штаны до колен, стараясь не смотреть на мастера, уже начавшего движение вперед.

Кружевные стринги, надетые по велению Мелли, не спасают от холода стола, но я стискиваю зубы и устраиваюсь на нем голой задницей. Хорошо, что толстовка Эйдена достаточно длинная и закрывает шрам на животе.

Мастер трет участок кожи спиртовой салфеткой и наносит трафарет. Я шиплю, когда бумага касается кожи. Но он отстраняется и указывает на фиолетовые чернила.

– Так нравится?

Мой разум немного затуманен, но я киваю, оглядывая картинку. Она выше, чем я полагала, почти в складке ближе к паху, но выглядит классно.

Меня охватывает волнительное предвкушение, Джио велит мне лечь и расслабиться.

Я делаю это очень быстро, поглядывая на спину Эйдена. Его темные волосы торчат в стороны – идеально растрепаны, и мне хочется запустить в них пальцы. Потянуть за пряди, как он сам делает постоянно, и проверить, получится ли избавиться от своих страхов.

Боже, что со мной происходит? Мне были противны прикосновения скользкого извращенца, а от мысли о том, что на его месте будет Эйден Джеймс, меня бросает в жар.

Джио опускает тату-машинку, и я чувствую на себе его взгляд.

– Готова?

Грудь сдавливает, но я робко киваю. Машинка начинает работать, от звуков я внутренне съеживаюсь, дыхание становится прерывистым. Поверхностным.

Слышится оно, как грохот, рвущийся из груди, на лбу выступает пот. Стыд и паника кружат голову.

Сердце колотится так сильно, что больно ребрам. Боюсь, что на месте татуировки может появиться синяк. Боюсь вида крови на чернеющей коже и того, как глупо тогда буду выглядеть, показав страх.

– Расслабься ты, – бормочет Джио, склоняясь надо мной.

Я стараюсь, правда.

Стараюсь, черт возьми.

Перевожу взгляд на потолок, разглядываю пористые квадраты. Жужжание проникает внутрь меня, воздействует на скрытые чувства; звук вибрирует, я сжимаю зубы, пытаясь оттолкнуть его, но он просто меняет глубину и бежит по позвоночнику.

В горле появляется горечь от обилия загустевшей желчи, она перекрывает доступ воздуха и толкает в объятия ужаса.

– Еще минута, и все, – раздается рядом голос Джио. Интонации спокойные, призванные вернуть равновесие, но по какой-то причине я слышу совсем другое – хриплый баритон парня матери, он говорит мне что-то, прижимая к полу.

Изображение нечеткое, но слова звучат так, словно он шепчет мне их прямо сейчас на ухо. Он говорил на итальянском, но я хорошо помню фразу: «…Еще минуту, и все», – единственные слова, сказанные на английском.

Жмурюсь изо всех сил, пытаясь прогнать воспоминания, но они становятся лишь отчетливее. Пальцами сжимаю край стола. Если Джио и замечает мою панику, то ничего не говорит.

Наверное, думает, что я все еще нервничаю из-за процесса. Полагал, что, как только начнем, я успокоюсь.

Такое ощущение, что на грудь поставили свинцовую гирю. Жужжание становится громе, стирая все остальные ощущения на коже и под ней, скользит будто нож.

И вот я уже чувствую иглу. Она режет и колет и еще что-то, не знаю, что делают эти тату-машинки. Похоже на укус в месте прикосновения инструмента, боль поднимается вверх по телу, пока не ощущаю, как она обжигает легкие.

– Господи, – выдыхает Джио, когда слышит мой пронзительный вой. Отшатнувшись, выключает машинку, вижу, как Эйден поворачивается и заглядывает через ширму, чтобы оценить ситуацию.

Я так и сижу с закрытыми глазами, отчаянно пытаясь выровнять дыхание; страх удушает. Впивается в горло и не собирается отпускать.

– Что случилось? – спрашивает Эйден неожиданно резко, за весь вечер я не слышала в его голосе таких интонаций.

– Ничего. Я всего-то и сделал одну линию, а у нее началась паническая атака. Ты же сказал, она нормальная.

Секунды текут, но никто не произносит ни слова, я чувствую сильный жар, который не утихает, от того, что они оба наблюдают за мной.

И ждут.

Заставляю себя сглотнуть, делаю усилие, поднимаю веки и сразу начинаю моргать от света флуоресцентных ламп. Делаю три глубоких вдоха и принимаю вертикальное положение.

– Со мной все в порядке. – Я стараюсь говорить уверенно, хотя руки дрожат. Прижимаю ладони к груди, смотрю на татуировку – изогнутая и прямая, черные линии, на одной капля крови. Стараюсь скорее отвести взгляд, пока не настиг рвотный позыв.

– Серьезно, все в порядке. Давайте… можем продолжать?

Зачем я это говорю? Ведь всем ясно, что я не в порядке, но мне так стыдно, я не хочу выглядеть ребенком перед этой чертовой рок-звездой. Особенно учитывая, что он весь покрыт татуировками.

Смущение окрашивает щеки, я смотрю вниз, мечтая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

– Ты не в порядке. И я не буду делать тебе татуировку. Вдруг ты тут сознание потеряешь? За такое меня и лицензии лишат.

– Но ты же не оставишь рисунок незаконченным? – вмешивается Эйден.

– Оставлю, если продолжение угрожает здоровью.

– Ну же, Джи!

Слезы обжигают глаза, с губ неожиданно слетает предложение, которое кажется мне отличным решением:

– А что, если Эйден закончит?

Мужчины поднимают головы одновременно и смотрят на меня во все глаза с неподдельным удивлением. Я еще не уверена, позволю ли ему, хотя несколько лет назад читала, что он делал татуировки в некоторых салонах страны, куда заезжал, будучи неподалеку, в качестве гостя.

Он, конечно, не художник, но точно сможет набить простейший рисунок по трафарету. Фанаты всегда выстраивались в очереди, чтобы получить тату от кумира.

Оба смотрят на меня и ждут, как я понимаю, объяснений.

– Думаю… я думаю, у меня получится, только не хочу, чтобы кто-то стоял надо мной и следил. – Он переводит взгляд с меня на Джио и дергает плечом. Джио корчит странную гримасу, отчего на правой щеке появляется ямочка, затем вскидывает руки и качает головой.

– Полная потеря здравого смысла, ладно, черт с вами.

Сняв перчатки, бросает их в мусорное ведро рядом со столом и выходит из кабинки.

– Обязательно подпишите бумагу, что претензий не имеете. И с тебя билеты в вип-ложу на следующий концерт в Филадельфии.

– Договорились.

– Если она сильнее побледнеет или начнет задыхаться, сразу останавливайся, это понятно?

Мы оба киваем, и Джио направляется к задней двери вместе с администратором, а Эйден занимает его место на табурете. Даже не взглянув на меня, начинает снимать кольца и методично натягивать перчатки. От наступившей тишины у меня звенит в ушах, мне стыдно, я чувствую себя очень глупо. Это все же очень плохая идея.

– Хочешь об этом поговорить? – спрашивает Эйден и поднимает на меня глаза.

Я мотаю головой и тяну вниз край толстовки, внезапно осознав, что я полуголая.

– Еще не готова сказать, как тебя зовут? – Он двигается вперед, и грудь его теперь у самых моих колен.

Я снова мотаю головой, и он вздыхает.

– Придвинься ближе. – Горло сжимается, но спокойствие в его голосе пробуждает совсем не противное ощущение. Совладав с собой, решительно двигаюсь к нему, преодолевая толстый слой паники, вес перемещаю опять на ладони.

Эйден совсем близко, он оглядывает меня, еще немного опускает спортивные штаны, затем грубо проводит влажной салфеткой по месту татуировки – очищает кожу.

Острая боль охватывает прежде, чем я успеваю закончить вдох.

– Тебе надо расслабиться, – бормочет он и вновь нацеливает машинку. Я почти с восхищением наблюдаю, как он опускает иглу в чернила и несет инструмент к столу. – Все это ради приключения, ты ведь помнишь?

Я выдыхаю, резко опустив подбородок, и Эйден кладет локоть мне на ногу, пристраивая машинку под нужным углом.

Я перестаю дышать, слушаю, как пульс бьется в паху совсем рядом с его рукой.

Он наклоняет голову и сжимает губы, на мгновение меня охватывает тревога, что он все забыл, не знает, что делать. Согласился лишь для того, чтобы стать ко мне ближе и получить то, за что заплатил.

Машинка начинает работать, и по телу опять бежит дрожь. Я стараюсь прижать ногу к руке Эйдена, теперь его локоть упирается прямо в мой лобок, прикрытый кружевами.

Я впиваюсь пальцами в кожаную подушку подо мной и пытаюсь сдвинуться в сторону, но задница прилипла к поверхности. Я оказалась в ловушке, прямо рядом с Эйденом.

Пульс внизу живота ощутим все сильнее. Эйден едва касается меня, а я уже почти на грани.

– Ты ведь раньше это делал? – спрашиваю я, задыхаясь, в надежде, что он не понимает, насколько я возбуждена.

Короткий кивок, раздутые ноздри – это все, что я получаю в ответ. И он вонзает иглу мне в кожу.

– Дыши, ангел, – произносит он нараспев, ерзая на месте.

Локоть давит сильнее, он, прищурившись, следит за иглой. Взгляд не смещается в сторону, даже когда я начинаю ерзать, только брови немного поднимаются – это все.

– Ты неплохо держишься, красотка.

Руки начинает колоть иголками, они бегут вверх и вниз, будто открытый огонь, и я еще глубже погружаюсь в смятение.

С трудом сглатываю, чувствуя, как тело охватывает боль и наслаждение, а ведь причина и того и другого в Эйдене.

К счастью, воспоминания о прошлом исчезли, картины больше не мелькают перед глазами, и я считаю это маленькой победой. Ухватившись за момент для обретения равновесия, откидываю голову и прислоняюсь к ширме. Закрываю глаза и представляю, что здесь не я, а другой человек.

Сильный и храбрый, у которого не бывает приступов паники, причину которой можно назвать лишь условно.

– Знаешь, я делаю это после каждого концерта. – Его влажное дыхание ласкает кожу – довольно резкий контраст с тем, как реагирует на него мое тело. – Новая татуировка – это небольшой ритуал, подтверждение удачи, он становится подготовкой к следующему.

– И что ты сделал сегодня вечером?

– Ореол.

Мне трудно понять, что это значит, из-за попыток не волноваться и держать себя в руках. Чувствую, как мозг откладывает эти размышления на потом.

Он не ждет ответа, продолжает бить татуировку.

– Когда ты сказала, что у меня не могло быть такого в планах на сегодня, ты ошибалась. Ничего другого и я не планировал.

Жужжание внезапно прекращается, и мои глаза открываются сами. Вокруг нас тишина.

Эйден отстраняется, возвращает машинку на место и проливает немного фиолетовой жидкости на полотенце. Я меняю позу, стараясь сесть ровно, он закрывает мою татуировку куском ткани. Из груди вырывается стон, как знак окончания и облегчения.

Его локоть так и лежит у меня между ног, голова совсем рядом с бедром. Он несколько раз проводит по татуировке, эмоции – напряженные и липкие – застревают в горле. Я прикусываю щеку так сильно, что вскоре ощущаю вкус крови.

– Итак? – Он вскидывает подбородок. – Что скажешь?

Я даже не взглянула на новую татуировку, она совсем меня не интересует. Медленно перемещаюсь так, что локоть сильнее давит на лобок. Внутри тела усиливается пульсация. В серых глазах вспыхивает жар, кажется, будто молния рассекла грозовое небо, следом дергается кадык.

– Скажу… – хрипло произношу я. Звуки полупрозрачные, будто нарезали ножом для сыра, – что еще не готова к тому, чтобы это приключение закончилось.

Он приоткрывает рот – я никогда не узнаю, что он хотел сказать, потому что запускаю пальцы в его волосы и тяну к своим губам.