Первая мелодиям моего выступления подходит к концу, я, выгибая спину, ложусь на стол, раскидав по нему гриву своих тёмно-каштановых волос, и мысленно отбиваю про себя отработанные четыре минуты. Осталось всего одиннадцать! Если Саша заберёт меня вовремя! Второй трек заметно ритмичнее, и я к нескрываемому удовольствию и возбуждению Бошана начинаю свою тряску бёдрами, наполняя эту тёмную, обитую чёрным бархатом комнату, золотым звоном и бликами. На обозрение мужчины выставлена моя обнажённая плоть: высокая тугая грудь, тонкая талия с аккуратной впадинкой пупка и ровный гладкий купол моего животика, под которым тончайшей полоской всего одного ряда монет скрывается то, куда сейчас устремлён его жадный безумный взгляд. Я делаю один быстрый круг вокруг стола, второй, третий, и ощущаю, как несмотря на подвальную сырость моё разгорячённое тело начинает покрываться блестящими бисеринками пота.

Бошан с громким хлюпаньем высасывает сок из сочного персика, и я вижу, как его правая рука опускается ниже, и он расстёгивает ширинку.

– Танцуй быстрее, моя сладкая! – приказывает он мне, и достаёт из штанов налитой тёмный фаллос, начиная поглаживать его своей волосатой ладонью.

И несмотря на всё омерзение, охватывающее меня от этого зрелища, я повинуюсь ему, и, словно завороженная змеёй, продолжаю свой дикий первобытный танец бёдрами только для него, отсчитывая про себя, что мне осталось всего девять минут. Древний танец наложниц из восточных гаремов будит в Бошане азарт и желание, и чем быстрее я двигаюсь под барабанную дробь, тем быстрее двигаются его пальцы вдоль его уперевшегося головкой в потолок ствола.

– Быстрее, ещё быстрее, – рычит он на всю комнату своим скрипучим басом, задыхаясь от напряжения и вперившись своими помутневшими глазами в низ моего живота. – Кто твой господин? Порадуй его, – приказывает он мне, и я понимаю, что сегодня у меня может не получиться сбежать из этого плена…

Я на отлично выучила все предыдущие уроки, и прекрасно знаю, что возбуждает, но и завораживает одновременно хозяев жизни: недоступность и опасность. Я понимаю, что заставляет Бошана, одного из влиятельнейших бизнесменов, который может позволить купить себе любую девочку, любую любовницу или любую наложницу в нашем городе, продолжать заказывать меня и платить деньги за мои приватные выступления. Он до сих пор не смог получить то, чего хочет. Он не попробовал меня на вкус. И эта пытка делает меня ещё желаннее для него, а предвкушение – изысканнее. А если бы он узнал мою тайну, то моя цена выросла бы в сотни раз… Ну что же, я не разочарую его и сегодня! С этой мыслью, полная решимости, под мелкую дробь третьей – последней на сегодня мелодии, я ловко запрыгиваю на огромный круглый стол, мягкой кошачьей поступью пробираясь между многочисленных бутылок, блюд с фруктами, сырами и бокалами в самый центр. Кушать подано!

Я перебираю и посвёркиваю золотыми бёдрами, пока Бошан завороженно смотрит на меня снизу вверх, теребя свой колышущийся от возбуждения ствол, затем ловкими и молниеносными движениями голых ступней расчищаю себе дорожку на столе: бокалы и вазочки со звоном разлетаются в стороны, а я, упав на колени перед мужчиной, делаю круг головой, отчего моя грива разлетается в стороны, задевая шёлковым дождём Бошана. Он глухо стонет, и протягивает руку, чтобы ухватить меня за ускользающий хвост, но его пальцы лишь гладят мою золотую чешую на бедре. И тут я незаметным движением выхватываю из своих ножен мой первый драгоценный кинжал и резко вонзаю его в деревянную столешницу между своих широко раздвинутых коленей. Бошан одёргивает руку, а я вскакиваю на ноги, и на самых цыпочках начинаю обходить стол по кругу, отдаваясь ритму танца.

– Так, детка, продолжай, – уже умоляющим глухим шёпотом молит меня клиент, и я даю ему то, что он просит.

Я снова подхожу к самому краю стола, где он сидит, развалившись в широком кресле, в мокрой от пота рубашке и готовым на всё фаллосом, встаю высоко над ним, поставив одну свою ступню ему прямо на плечо, пока он, замерев, наблюдает, как я в замедленном темпе достаю из вторых ножен свой кинжал, и, проведя по его острию кончиком своего язычка, падаю перед ним на стол. Еще доля секунды – и кинжал упирается в основание обвитого голубыми венами ствола Бошана. Я вижу страх в его глазах. Но ещё я вижу мольбу. И неудержимое желание. Моё лицо под вуалью остаётся непроницаемым, хотя внутри я вся дрожу от отвращения. Ещё мгновение, и мне кажется, что его разбухающий на глазах член лопнет.

«Ещё три минуты», – отсчитываю я про себя, и снова вскакиваю на ноги, вонзая кинжал в столешницу рядом с первым. Я снова отдаюсь волшебной восточной музыке, повернувшись спиной к мужчине и позвякивая своими бёдрами. Я замедляюсь на несколько ритмов, чтобы присесть в центре стола и сделать несколько кругов грудью и животиком, и вижу, как громко стонущий Бошан наконец взрывается мутными белёсыми хлопьями, заливая блюдо с персиками и сливами перед собой. Я стараюсь смотреть сквозь прикрытые веки на это отвратительное зрелище, но в душе я испытываю облегчение: зверь в клетке получил, что хотел, и скоро я смогу выпорхнуть отсюда целой и невредимой.

Но, видимо, не в этот раз. Поглаживая свой всё ещё возбуждённый член, Бошан громко приказывает мне:

– А теперь он хочет попробовать тебя. А не твои танцы. Он ещё не насытился. Иди к нему и станцуй на нём!

Осознавая весь ужас своего положения, я встаю на ноги, и продолжаю делать то, за что мне платят – танцевать. Бошан вскакивает с места и пытается схватить меня за мою тонкую лодыжку, но я вовремя уворачиваюсь, и вонзаю в стол между нами свой очередной кинжал. Мужчина одёргивает руку, но, похоже, его это только ещё больше возбуждает:

– Ты же понимаешь, что не уйдёшь от меня? – рычит он, пока я перебегаю на другую сторону стола, и уже сметает всё на своём пути, залезая на стол и раскидывая по нему остатки еды и тысячедолларового коньяка.

Я спрыгиваю на пол, и начинаю колотиться руками в дверь, но мягкий бархат заглушает все звуки… Мой танец окончен, музыка стихла, и Бошан наваливается на меня всем своим многотонным жирным телом, и я чувствую, как его липкий длинный язык проскальзывает в мою ушную раковину…

– Тебе понравится, сладенькая, – шепчет он, пока его потные толстые пальцы ползут вверх по внутренней стороне моих бёдер…

Но тут дверь распахивается, и я буквально падаю на руки вернувшемуся за мной Саше.

– Бошан Булатович, время вышло, – невозмутимо сообщает мой спаситель, пока мой постоянный клиент судорожно застёгивает ширинку.

– Я хочу повышенный тариф, – требует Бошан.

– Со всем уважением, Бошан Булатович, – вежливо, но твёрдо возражает ему мой охранник, – у Аиши только один тариф, вы знаете. Любую другую девочку на ваш вкус, только скажите, – предлагает Саша.

– Никаких других шлюх я не хочу! – в ярости кричит Бошан. – Мне. Нужна. Только. Эта! – задыхаясь тычет он в меня своим коротким жирным указательным пальцем.

– Я передам ваши пожелания руководству, – как ни в чём ни бывало отвечает Саша, пока я, собрав со стола все свои кинжалы и прихватив колонку, не проскальзываю в коридор вслед за телохранителем, оставляя у себя за спиной изнывающего от похоти и неудовлетворённого желания Бошана…

Опустошённая и уставшая, я вновь бреду запутанными коридорами нашего подземелья за Сашей и представляю себя принцессой, которой удалось сегодня спастись от ненасытного кровожадного дракона. Только сегодня.

Мы вновь попадаем в залитый светом шумный зал, и мне сейчас кажется, что я здесь не была несколько дней, хотя я прекрасно понимаю, что прошло всего двадцать пять минут, не больше. Ровно столько, чтобы неспешно выпить полстакана дорогущего благородного виски, отдав должное вкусу и аромату элитного напитка. И выкурить четверть кубинской сигары.

С моим огромным спутником мы вновь проходим мимо Его столика. Оказывается, Он ждал моего появления:

– У вас точно всё в порядке? – спрашивает Он и, вдруг нагнувшись к моей ноге, проводит ладонью по внутренней стороне бедра, чуть выше колена.

Я вздрагиваю, словно пронзённая насквозь и парализованная стрелами его глаз, и сначала не понимаю, зачем Он сделал это. Я завороженно смотрю на его кисть, которую он подносит к глазам, и с ужасом замечаю, что она вся алая от крови. Я смотрю на свою ногу, и тончайшая предательская алая змейка ползёт вниз по моей лодыжке. Я понимаю, что, видимо, исполняя сегодня свой коронный танец семи кинжалов, нечаянно оцарапала ногу.

– Всё нормально, не беспокойтесь, – растерянно бормочу я и поскорее убегаю в гримёрку.

Я сижу перед своим зеркалом, и меня всю трясёт от пережитого за сегодня.

– Как ты, дорогая? – подходи ко мне сзади Света, и ласково обнимает меня за плечи.

– Всё как обычно, не переживай, – через силу улыбаюсь я её отражению, и, вспомнив о самом главном, отвечаю. – Ещё двести зелёных в мою копилку! И скоро мне не придётся танцевать для мерзкого дряхлого Джаббы!

– Что ты там ему делаешь за эти деньги, боюсь представить, – кривится в глумливой усмешке из своего угла Кисонька.

– Ничего из того, что обычно делаешь ему ты! – с издёвкой парирует моя Зажигалочка, и Кисонька наконец-то на сегодня отстаёт от меня.

Я снимаю с лица толстый слой тонального крема, румян и чёрной краски с бровей, и из зеркала на меня теперь смотрит не смугловатая восточная красотка Аиша, а моё обычное бледное лицо. Ещё пару движений, и пронзительно-изумрудные линзы возвращаются в свои футляры, и я превращаюсь в саму себя – Алекс с одним светло-серым глазом, а вторым – светло-топазовым. Слишком заметная деталь сценического образа: нечасто встретишь на улице девчонку с разными глазами, а если и увидишь, то запомнишь на всю жизнь! По крайней мере, надолго.

Захожу за нашу общую ширму, из которой как раз выходит переодетая в свой наряд для выступлений наша непревзойдённая секс-бомба Сандра: чёрный латекс, пятый размер и утянутая до сорока сантиметров в тугой корсет талия.

– Ну как ты сегодня, крошка, – ласково треплет меня за щёку и берет со столика свой неизменный хлыст, которым она укрощает со сцены каждый день своих воздыхателей.

Я переодеваюсь, и теперь в вышедшей из-за расписной китайской ширмы студентке в простых синих джинсах и обычной свободной футболке никто не узнает роковую наложницу гарема Аишу.

– Ты сегодня была великолепна, малышка! – со сладкой улыбкой в нашу комнатушку врывается Арчи. – Клиент просил передать, что он в предвкушении, – произносит он, хрустя двумя зажатыми в руке купюрами. Он поводит ими у меня перед глазами, подносит к носу, и я, не вытерпев, вырываю их у него из рук.

– Послушай, Артур, – яростно шиплю я ему в ответ и увожу его в коридор, чтобы наш разговор никто не подслушал. – Я не знаю, что ты ему обещал, но он каждый раз хочет большего, ты понимаешь?!

– Так это же просто чудесно, Алекс, – сладко улыбается сквозь свои надушенные усики мой сутенёр. – Пока он хочет большего, ты зарабатываешь больше, дурочка моя! – шепчет он мне на ушко, и его мягкая борода щекочет мне шею. – Или ты опять хочешь вернуться на кухню? Забыла, что я для тебя сделал? – спрашивает он, и я слышу стальные нотки в его до этого мятно-пряничном голосе.

– Да, Артур, я тебе очень благодарна, – покорно соглашаюсь я с ним. – Я буду делать всё, как ты скажешь.

– Вот и умница, девочка, – снова улыбается Арчи, и легонько проводит своей ладонью по моей попке, но я делаю вид, что ничего не имею против.

Я выхожу через чёрный ход клуба во двор и окунаюсь в тёмный шоколад южной ночи нашего города. Меня укутывает и словно обнимает за плечи тёплый сентябрьский вечер, а холодные звёзды на небе благосклонно дарят мне немного своих бриллиантов на сегодня. Я иду вдоль пустынного бульвара: за спиной обычный рюкзак, на ногах кроссовки, а в кармане я крепко сжимаю заработанные на сегодня деньги, которых мне должно хватить, чтобы расплатиться за единственного во всём мире мне близкого человека. И я не замечаю, как слёзы катятся у меня из глаз, оставляя тёплые влажные дорожки на моих щеках…