Глава 5. Два разбитых девичьих носа

Рассвет следующего дня не принес тайному миру долгожданных новостей.

Дежурные темные, сидя на крыше дома, смотрели лишь на серую пелену дождя, который заливал черный, будто выжженный дотла пустырь, образовавшийся на месте двора и дома Огневых.

Как только последние минуты полудня истекли, Герка спрыгнул с крыши дома сначала на балкон, а потом вниз на асфальт. Минуту постоял под звуки хриплого карканья, вытер сухие глаза рукавом кусачего свитера и втайне пожалел, что вампиры не способны плакать, как люди.

Неподалеку переговаривались его сородичи, и юноша подошел к ним намеренно спокойно, стараясь не показать отчаяния.

– В Пестроглазово пусто, лужи да овраги, – донеслось от Макса Холодова, на красной толстовке которого виднелись пятна дорожной грязи. – Дом Бертиловых разрушен уже давно, даже домовым брать нечего. Особняк Мурановых сохранился получше, но там тоже никого. Они не вернулись по домам.

– Рассвет уже был, и полдень только что прошел, все ближайшие разломы времени позади. И сюда на Садовую не вернулся никто. – Герка шумно вздохнул. – Ч-черт… Алекс сейчас нам так нужен!

– Всем нужен. – Макс Холодов откинул назад мокрые светлые волосы. – Вокруг больницы ночью стоял шатер из нежити, комар носа не подточит. Наша толпа из Носфера ломилась туда, но бесполезно. Даже водяные от Темного Депа не смогли прорваться.

– Значит, нас там не ждали, – сказал Тимур, глядя, как стаи воронья отлетают прочь от Садовой улицы, устремляясь ввысь и там растворяясь без следа.

Хмурое небо висело над городом, и свет солнца сквозь тучи казался серым и болезненным, будто дрожал и мерз в зябком воздухе. Время шло к обеду, и во дворе около медпункта для нечисти слышалось размеренное шарканье метлы: пожилая женщина в оранжевом жилете ворчала себе под нос, сметая мусор, осколки и листья с асфальта.

Алекс, стоя в проеме распахнутой двери больничной палаты, держал в руках свой телефон и старательно протирал о рваные джинсы треснувший грязный экран.

Несмотря на повреждения, телефон оправдал свою дорогую марку противоударного Vamp и очнулся, пропев «Полет валькирий». Но стоило только Алексу набрать код «ДАША» и выйти в онлайн тайнограма, как телефон едва не разорвался от количества свалившихся звонков и сообщений.

Муранов должен был немедленно ответить всем и сразу – сотне-другой вампиров, троллей, упырей, своим студентам из Носферона, Всемирному совету домовых, Темному Департаменту, который был в ярости и требовал немедленно явиться с докладом…

Интернет тайного мира обрастал слухами – это и была та самая волна хаоса и паники, которую он опасался.

«Алекс, что происходит и где Темнейший?», «Это Ведьмовство нам устроило, это их заговор!», «Вампиры зачем-то ночью обыскивали все Пестроглазово», «Наши не вернулись, что будем делать?!», и так далее до бесконечности, потому что новые сообщения продолжали валиться со страшной скоростью.

Дарья Ивлева висела в онлайне со статусом «Верховная ведьма – отныне единственная власть тайного мира, выкусите, нечисть», и Алекс отправил ей сообщение: «Даша, не провоцируй наших, это плохо закончится».

В ответ он получил стикер с неприличным жестом и ссылкой на паблик Носферона. Там царил беспорядочный гвалт с ругательствами и упоминанием факультета Вампирус каждые пять секунд, и лучше было самому смотреть, что же случилось.

Потом на экране вдруг закрутилась реклама блога «Супердомовой тайного мира», и появилась рожа Дини Ливченко крупным планом.

– Йоу, с наступившим недобрым утром, френды! – вальяжным тоном профессионального блогера начал трещать Диня. – А теперь – слухи и новости. Говорят, что наш Алмурчик, звезда и любимый декан и кумир Носферона, сильно ранен и проваляется в больничке минимум месяц. Зато всю ночь вампиры обыскивали Пестроглазово, а теперь бунтуют в Носфероне! Если нашей хваленой власти тайного мира кирдык настал, почему бы мне не выдвинуть свою кандидатуру вместо всяких Мурановых? Ставьте лайк, френды, кто за то, чтобы свергнуть кровопийц с престола?

Алекс поставил домовому лайк, после чего Ливченко сразу же упал в офлайн.

Весь этот чудовищный бардак означал, что бросать тайный мир даже на несколько часов было нельзя, и сейчас нужно было срочно наводить порядок.

Для начала – оторвать плечо от косяка дверного проема, сорвать с себя уже ненужные бинты и сделать шаг в коридор.

Но прежде чем уйти, вампир обернулся и окинул взглядом комнату, в которой он провел такую странную ночь. В памяти промелькнула девушка, чьи длинные волосы тонко и нежно пахли яблочным шампунем, ее неловкие и искренние признания в любви, своих мечтах и написанных ему письмах, про которые он соврал, что прочел все до одного.

– Ну и скотина же ты, кумир Носферона, – пробормотал Алекс.

Слегка хромая, он побрел по коридору. Рана в груди все еще саднила, но боль была уже терпимая и притупленная. Что ж, такую боль он прекрасно знал – заживление после жестоких драк в Носфероне или на вампирских боях бывало и похуже.

Коридоры были пусты, дверь в душевую распахнута, и в ведре стояла мутная зеленая вода, почему-то едко воняющая валерьянкой. Мокрые следы, будто кто-то большой плюхнулся из ведра на пол и полз, натыкаясь на стены, уводили прочь и терялись около окна.

Пожилая уборщица в оранжевом жилете, распахнув двери медпункта, сметала на улицу мусор.

– Эй, так ты уже на ногах, вампир? – окликнула она, увидав Алекса. – Не знаю, как величать тебя, но быстро вы, демоны, восстанавливаетесь! Я рану-то вчера мельком твою увидела, о-го-о… Был бы простой человек, даже в больницу не донесли бы. А ты сегодня уже, смотрю, встал и идешь. Никогда этого не пойму, хоть и посвященная…

– Чего разгром такой? – поинтересовался Алекс, не став заострять внимание на грубоватой фамильярности.

– Так на рассвете очнулись и начали куролесить ваши вурдалаки! – воскликнула та. – Софья Васильевна метлой их гоняла, уф… я бы не решилась. Они ведь шипят и зубами клацают, если им по башке метлой-то двинуть. Хотя сожрали всех крыс на территории, вот за это спасибочки. А посреди ночи вообще пауки вокруг корпуса, как шатер, встали, и комар не пролетит! Так всю ночь ваши ломились с горящими глазами, только не прорвался никто! Я им говорю – закрыто не мной, и нечего сверкать тут на меня глазищами, я, что ли, виновата? У меня нет острых зубов, ядовитой слюны, когтей и чего-то там еще. Я не распадаюсь на стаю летучих мышей, если у меня попросить документы, прости господи. – Уборщица перекрестилась и трижды сплюнула через левое плечо. – А крылатый ваш очнулся, начал метаться как чумовой, двери все посшибал, а потом – как сиганет в небо через крышу! Хорошо, что и так была дырявая. Сонечке Васильевне нашей сильно не повезло, дверью ее…

«Дверью ее», – это сейчас прозвучало так, что Алекс решил задержаться еще на пару минут, хотя предстоящего разговора хотел бы избежать.

В глубине первого этажа, в дальней комнатке с надписью «Умывальная для персонала», сейчас кто-то был.

Девушка с растрепанными волосами до пояса, склонившись над раковиной, смачивала под струей воды свернутое полотенце и запрокидывала голову назад, прикладывая его к переносице. При этом она радостно пела что-то, чуть не пританцовывая, хотя нос ее распух, а на лбу красовалась ссадина с шишкой.

Услышав, что открылась дверь, Соня обернулась и расцвела радостной улыбкой.

– Алекс! Ты уже на ногах… Я не хотела тебя будить, пришлось утром воспитывать вурдалаков. А потом летучий очнулся, и такое было, ого!

Соня осеклась, потому что ответный взгляд парня был отчужденным.

– Метлой вурдалака – это высший пилотаж. – Вампир холодно смотрел на Соню. – Жаль, я проспал. А вам теперь достался разбитый нос – спасибо валькеру, и бессонная ночь из-за коварного кровопийцы. На будущее – надо быть поосторожнее с такими, как я.

Улыбка исчезла с лица Сони, померкла радость, будто она сразу поняла, чем закончится этот разговор.

– Предупреждения лишние. Такой, как ты, – был один, – тихо ответила Соня.

Алекс, глядя на Соню, отметил, как сильно сейчас колотится ее сердце и как она старается показать напускное спокойствие. Отметил неловкую угловатость фигуры, некрашеные ногти и обветренные руки, при этом миловидный профиль со слегка вздернутым носом, сейчас немного припухшим, и водопад каштановых волос, которые так понравились ему вчера. Сейчас ее глаза, которые смотрели на него с такой теплотой и радостью, грустно похолодели.

– Лучше сразу внести ясность между нами, – Алекс намеренно перешел на официальный спокойный тон, который был специально предназначен для подобных случаев. – Я вчера сорвался не на шутку, признаю. Но ведь и у тебя был выбор – не подходить ко мне. А заводить новые отношения я не собираюсь, с меня хватит.

В комнате воцарилась тишина, и вампир сейчас ожидал и слез, и криков, и обвинений, приготовившись ко многому, к чему он привык за годы бурного общения с Дашей. Но ничего из этого не последовало, Соня только порывистым жестом отбросила рассыпанные волосы за спину.

– Спасибо за честность, – прошептала она, отворачиваясь. – Я постараюсь забыть, и вы сделайте то же самое.

– А тебе спасибо, что не приняла знак моей семьи, – тихо сказал Алекс, которого удивила неожиданная твердость характера девушки. – Если когда-нибудь тебе будет что-то нужно, одно твое слово, и…

– Мне ничего от вас не нужно, – уже совсем другим, холодным и официальным голосом сказала Соня. – Рана ваша затянулась, а если смогли сюда дойти, то кости срослись, порванные мышцы и связки восстановлены. Поэтому я вас выписываю и больше здесь не задерживаю. – Соня шмыгнула носом, и алая струйка крови прочертила дорожку, растекшись на верхней губе. – Вы уйдете уже, наконец? – повысив голос, почти выкрикнула она.

Повторять не пришлось – Алекс исчез мгновенно, в лучших традициях вежливых кровопийц.

* * *

Любой студент университета – Носферона, – подходя к своей альма-матер, легко мог определить, что там происходит, по тем воплям и шуму, которые слышались у входа и разносились по всей площади Труда и Конногвардейскому бульвару.

Если друг на друга истошно орали домовые, завхоз Фобос Карлович с охранником Буяном Бухтояровичем, то это означало, что в универе все тихо и спокойно. Когда к воплям домовых присоединялся хриплый голос преподши-оборотенессы Лины Кимовны, значит, что-то натворили вурдалаки или намудрили тролли. Когда вопили сразу и домовые, и деканы, а Лина Кимовна охрипла и потеряла голос, – будь уверен, в универе подрались факультеты.

Обычно чередовались эти три варианта, но сегодня около входа в Носферон царила непривычная тишина.

В вестибюле у доски объявлений толпились притихшие студенты Валькируса и Троллиума, читая распоряжение деканата, написанное яростным размашистым почерком на листе во всю доску: